Наслаждение (СИ) - Филеберт Леси - Страница 30

Один такой хлёсткий удар всё-таки сбивает меня с ног, и это очень, очень плохо. Я теряю драгоценные секунды, и мои руки оказываются плотно зафиксированы лозами к земле. Пытаюсь вырваться и едва сдерживаюсь от крика: лозы с небольшими шипами впиваются в кожу при каждом движении, и это дико больно. Ох, ну я и влипла…

- Ариана!

Голос Франкура раздается где-то далеко позади. Хочется надеяться, что он успеет ударить по надвигающейся на меня шипастой громадине до того, как она сотрет меня с землей.

Чувствую резкие порывы ветра, устремлённые к невнятному существу, сплетенному из лоз, но пока Франкур сражается с одними побегами растений, меня плотно оплетают другие. Лозы стремительно ползут по ногам, сдавливают грудную клетку так сильно, будто пытаются переломить меня надвое… Вилмах всемогущий, кажется уже не “будто”.

- Ариана!!

О, а это уже Эдгар подоспел.

- Назад, все назад!

Не могу повернуть голову и посмотреть, что происходит за мной, но судя по фиолетовым вспышкам, в ход пошли разряды молний.

Впрочем, рассуждать о заклинаниях мне некогда, так как вот теперь-то меня накрыла настоящая паника. Да будь проклято это поместье со всеми его обитателями и территориями! На кой я сюда ломанулась вообще?! Вот не жилось мне дома спокойно, а теперь… А что теперь? Лежу в объятьях дьявольского растения и даже пошевелиться толком не могу. Бессилие - это ужасная вещь, скажу я вам. Быть вполне сносным волшебником и не иметь возможности хоть пальцем щелкнуть для призвания огня в опасной ситуации - это мой самый страшный сон наяву. А умирать я как-то совсем не планировала в ближайшее время, особенно в настолько ближайшее…

Еще одна вспышка и разряды молний над головой, и лозы сжимаются ещё сильнее, так, что я издаю хриплый стон.

Судя по острой боли в грудной клетке, у меня только что треснуло ребро или даже несколько ребер. Боль столь сильная, что у меня перехватывает дыхание, и каждый вдох становится таким мучительным, что терпеть никаких сил нет. Но сил кричать у меня тоже нет, поэтому я лишь всхлипываю и в последней попытке пытаюсь высвободить руки, хотя это совершенно бесполезное занятие. С каждым моим движением стебли затягиваются все сильнее и сильнее, шипы впиваются в тело, и это… невыносимо больно.

Я почти теряю сознание, не могу больше бороться с этой напастью.

Но еще одна ослепительная вспышка - и проклятое растение наконец-то ослабляет свою хватку. Отпускает меня, отступает под градом фиолетовых всполохов.

- Ариана!!

Надо мной склоняется Эдгар, и, кажется, я впервые с момента своего появления тут в поместье безумно рада его видеть. Если бы не он, не уверена, что я еще была бы жива.

Лицо у него бледное, ни кровиночки. Губы плотно сжаты, как всегда, когда Эдгар невероятно зол.

Он гладит меня по волосам, движения его осторожные, невесомые, во взгляде - предельная сосредоточенность.

- Девочка моя, что случилось?

Вилх его разберёт, сама хотела бы знать ответ на этот вопрос. Кто-то зачем-то решил от меня избавиться, но кто и зачем? Да еще прямо так, неприкрыто, на территории самого Эдгара Ставинского, на его глазах.

Открываю рот, чтобы сказать все это, но из горла вырывается только сиплый хрип. Не могу говорить, и боль в грудной клетке затмевает разум.

По моим ощущениям я сейчас похожа на решето, продырявленное шипастыми лозами со всех сторон. Наверно, видок у меня тот еще, судя по тем алым пятнам на платье рукавов, что я могу сейчас видеть.

Чувствуя, что близка к потери сознания, выдыхаю через силу:

- С… пасибо…

А потом мир погружается во тьму.

Глава 21. Здесь и сейчас

Прихожу в себя медленно, глаза открывать не тороплюсь. Пытаюсь понять по тактильным ощущениям, что со мной, где я. Здесь тепло… Не похоже, что я на улице. И судя по мягким обволакивающим ощущениям, лежу на кровати под одеялом. Ага… Наверное, меня отнесли в спальню.

Слышу рядом негромкие голоса, но не разбираю ни слова, не могу сосредоточиться, мозг слишком медленно выплывает из забытья. Интересно, сколько я провалялась без сознания? Лекарь уже подлатал меня, или еще не успел? Слабо шевелю пальцами, и тело тут же пронзает острой болью, очень похожей на ту, которая остается после воздействия сильного восстанавливающего средства. Видимо, с момента моей дивной прогулки по розарию прошло не более часа, и чары лекаря еще не закончили свою работу. Что ж, во всяком случае боль в грудной клетке стала существенно меньше, и дышать стало намного проще. Значит, иду на поправку, уже хорошо.

Неудачная попытка движений быстро проясняет сознание, и сквозь пелену боли слышу приказ Эдгара:

- Соберите во дворе всех моих слуг, обладающих земляной стихией.

- Будет сделано, господин, - а это, кажется, Франкур. - Какие буду распоряжения относительно них?

- Никаких. Я хочу собственноручно уничтожить каждого.

- Нет! - невольно вырывается у меня.

Я даже пытаюсь сесть, превозмогая мучительную слабость во всем теле. Придерживая бок, привстаю на локте, смотрю на Эдгара, стоящего около кровати. Меня действительно принесли в его спальню, и тут же рядом сейчас возится доктор Айвар со своим бессменным чемоданчиком, и недовольный Франкур, хмуро глядящей на Эдгара.

А вот сам Ставинский теперь смотрит только на меня. Он стремительно шагает к кровати, садится рядом и тянется к моей ладони.

- Тебе нужен покой, тебе здорово досталось. Ты потеряла много крови… Отдыхай, а я разберусь со всеми, кто…

- Оставь в покое своих слуг!

Эдгар чуть склоняет голову на бок, смотрит на мегя , как на неизведанную зверушку.

- Ариана…

Но я не даю ему договорить, отчаянно мотая головой. Если он меня сейчас заткнет, я уже ничего сказать не смогу.

- Никто не заслуживает геноцида. Как ты не понимаешь? Среди магов любой стихии хватает ублюдков, но это не повод косить всех, просто потому что они являются носителями той или иной стихии. Хочешь наказать разом всех, кто хотя бы теоретически может быть причастен к нападению на меня? А какой в этом смысл?

- Смысл в том, чтобы уничтожить на корню любую возможную угрозу жизни для тебя.

- Ну и чего ты добьешься этим? Людей надо судить не по магии, а по их душе и поступкам. И наказывать не всех разом дружной толпой, а вычленять неугодных и уже над ними чинить расправу, если не получается его исправить. Разве не так должен поступать мудрый правитель?

- Но я…

- Просто пообещай мне, что не тронешь своих слуг только лишь потому, что они могут колдовать над растениями. Откуда ты знаешь, может твои слуги тут вообще не при чем?

- Больше некому. Мое поместье окружено такой плотной защитой, что…

- Что при желании в защитном куполе все равно можно найти трещину, что я и сделала, попав сюда на свою голову, - едко вставляю я.

Эдгар молча смотрит на меня немигающим взглядом. Хочет что-то сказать, но я снова не даю ему вставить ни слова.

- Рыба гниет с головы, Эдгар. И если ты так трясешься над тем, что вокруг одни предатели, то может стоит подумать как следует над тем, откуда они вообще берутся? И может надо посмотреть не только по сторонам, но и внутрь? И начать что-то менять с себя. Может вдруг окажется, что рыба не гнилая, а просто больна, но ее еще можно вылечить.

С этими словами я устало закрываю глаза и переворачиваюсь на бок. Кажется, этот диалог отнял у меня все оставшиеся силы.

Дышу тяжело, медленно. Лекарь меня хорошо подлатал, но некоторым травмам и ранам требуется время для заживления. Ребра все еще сильно болят, кажется, они только недавно срослись под воздействием регенерирующих чар, но лежать на правом боку я уже могу вполне сносно. Неприятно, конечно, но сейчас мне хочется всей сущностью отвернуться от Эдгара, показать ему свое несогласие с его попытками рубить зло на корню. Вот уйдет, и можно будет перевернуться обратно на спину и вдохнуть посвободнее, а пока прислушиваюсь к негромкому обращению Ставинского к Франкуру: