Путешествие в Элевсин - Пелевин Виктор Олегович - Страница 46

– А вдруг фигура на барельефе с головой-бумбоксом – это символическая репрезентация боевого AI, управляющего станицей «Bernie»?

– А! – сказал я. – Теперь дошло. Да, было бы тревожно. И много у сердоболов таких поездов?

– Насколько я знаю, один.

– А почему его назвали «Товарищ Гейзер»? – спросил я. – «Товарищ Берни» звучало бы логичнее.

– AI управляет не только станцией «Bernie», а еще и кобальтовым гейзером. Что это такое, знаете?

– Примерно. Какая-то супербомба.

– Не бомба, а скорее вулкан. Радиоактивный вулкан, способный уничтожить человечество. Сердоболы не спешат его запускать, поскольку сгинут и сами – но, как они считают, это гарантия, что никто не нанесет по их верхушке обезглавливающего удара.

– Да, припоминаю. А разве кобальтовый гейзер реально боеспособен? Я думал, это национальная легенда. Ну, типа Царь-пушки, Царь-идеи и что там еще…

– Нет, – сказал Ломас, – гейзер очень даже настоящий. Номинально он управляется боевым имплантом в мозгу Вечного Вождя. Имплант этот вместе с мозгом плавает в банке – и, если с мозгом что-то случится, начнется обратный отсчет, гейзер сдетонирует и произойдет выброс огромного облака радиоактивного кобальта в атмосферу. Крайне неприятный изотоп. Все живое на планете успеет погибнуть несколько раз.

Факты, не связанные с Римом, подсасывались моим сознанием медленно и тягуче – но кое-что всплывало.

– Когда в Лондоне разбили банку с Судоплатоновым, апокалипсиса ведь не случилось, – сказал я.

– Совершенно верно, – кивнул Ломас. – Но не потому, что гейзер – это миф. Имплант Судоплатонова дал команду на детонацию. Но гейзером тогда уже управлял поезд с AI. И он… Как вам объяснить, не заморачиваясь с допуском… Пришел к выводу, что существованию верхушки Доборсуда ничего не угрожает. Проблемы были у одного Судоплатонова, а его все равно уже не было. Из-за такого глупого каламбура уничтожать все живое на планете показалось как-то чрезмерно.

– Кому показалось?

– Остальным баночным сердоболам, – улыбнулся Ломас. – И их партнерам в стане Иблиса. Подобные вопросы решаются коллегиально. По сердобольской военной доктрине AI нужен именно для того, чтобы гейзер сработал, если всю хунту уберут несогласованно. Одновременно.

– На «Ватинформе» пишут, что с этого гейзера давно ободрали весь уран и кобальт.

– Это слухи. Гейзер боеспособен, и дело тут не в сердоболах. Они бы, конечно, и его продербанили. Им просто не дали. Тут есть игроки посильнее…

– Кто?

Ломас поднял ладонь и наморщился.

– Не хочу об этом говорить. И очень надеюсь, что не придется. Главное, чтобы вы поняли, почему мне так тревожно, если за столом с Порфирием действительно сидит товарищ Гейзер. Сам по себе он меня не пугает. А вот Порфирий рядом… Понимаете?

Я пожал плечами.

– Даже если вы правы, зачем Порфирий станет бомбить планету?

– Есть устойчивое международное мнение, что русская культура агрессивна и деструктивна в своей сути. И если натренированный на ее шедеврах алгоритм, способный к лингвистическому целеполаганию, садится рядом с нейросетью, отвечающей за…

– Я понимаю, – ответил я. – Все понимаю. Но мы вроде бы установили, что первоначальная тренировка Порфирия теперь неактуальна.

– Возможно, неактуальна. А может быть, и актуальна. Никаких гарантий нам никто не давал. Были только разные догадки и мнения.

– Адмирал, – сказал я, – попробуйте взглянуть на ситуацию спокойнее. Голова на фреске немного похожа на крэпофон. Ведь остальное пока ваше предположение.

– Я уже говорил много раз, что был бы рад оказаться старым шизофреником, – вздохнул Ломас. – Но и у шизофреников бывают гениальные прозрения. Точно так же, как у параноиков бывают враги.

Ключевое слово тут «гениальные», подумал я, начальство не скромничает. Впрочем, адмирал действительно гений в некоторых вопросах. Но здесь он ближе к параноику.

– Не смею спорить, адмирал. Но все-таки эта голова больше напоминает богомола. Или рыбу-молот… Да кого угодно с обзором в триста шестьдесят градусов.

– Хорошо, что вы сами к этому подвели, – сказал Ломас. – Масоны – наша следующая тема.

– А при чем тут масоны?

– Я сейчас объясню. Вы знакомы с военной доктриной Доброго Государства?

– Нет, – ответил я. – Подсосать?

– Не надо. А то будете долго смеяться, а времени у нас нет. Хотя смешного здесь на самом деле мало и правильнее было бы плакать. Вы хоть немного в курсе родной истории?

– Что вы имеете в виду?

– Если помните, вступая в различного рода конфликты с мировыми центрами силы, вожди России и Доброго Государства всегда угрожали противнику ударом по центру принятия решений. Но нанести его было непросто. И не из-за нехватки соответствующего оружия. Подобная постановка вопроса содержала в себе концептуально неустранимую для российских элит сложность.

– Какую?

– Ваши руководители всегда полагали, что внешние формы управления, принятые в большинстве стран – это просто фасады. Всякие президенты, премьер-министры и так далее – всего лишь статисты мировой закулисы. Ваш знаменитый Шарабан-Мухлюев по этому поводу…

– Не надо Шарабан-Мухлюева, – поднял я ладонь. – Пожалуйста. Я не для этого в банку переехал.

– Хорошо. Как только вставал вопрос об ударе по реальному центру принятия решений – а в карбоне он возникал довольно часто – в высшем руководстве вашей державы начинались споры. Куда бить-то? Ведь не по этим старичкам, путающим жопу с пальцем и спотыкающимся на каждой ступеньке. Над ними и так смеются все новости и сети… Дураку понятно, что никаких решений они не принимают – в лучшем случае зачитывают текст с телепромптера. А Бафомета с Иблисом и Ариманом разбомбить трудно, да и самострелом может кончиться. Тогда что бомбить? Think tanks? Но какие именно мозговые центры выбрать? Кто координирует их работу? Куда сходятся все нити на земле?

– Да, – сказал я, – вижу проблему.

– Эти споры велись с карбона. Одни считали, что превентивный удар возмездия надо нанести по масонскому замку под Лондоном. Другие полагали, что высшая ложа собирается раз в месяц в Париже, и даже знали примерный адрес. Возможен был одновременный удар по обеим точкам и еще по нескольким подозрительным локациям. Но когда именно? Ведь масоны не публикуют расписания педофилических оргий, во время которых они созерцают глубины ада и принимают роковые для планеты решения. Больше того, адреса их храмов и штаб-квартир тоже могли оказаться дезинформацией…

– Понимаю.

– В общем, в карбоне военно-политическое руководство России пришло к негласному выводу, что стратегический удар по центрам принятия решений в современном мире невозможен. Масоны, увы, не объяснили, где, когда и в каком составе они эти решения принимают. Глубоко проникнуть в их структуры ваши спецслужбы не смогли, об этом есть полные горечи книги. Ну не дали градус – отвергли все дары и так далее. А ориентироваться в таком важном вопросе на догадки эзотерических экспертов было опасно.

– И чем это кончилось?

– Ничем конкретным, – пожал плечами Ломас. – В то время. Но с тех пор у сердоболов появилась пронырливая баночная разведка. Они активно строили AI запрещенной когнитивности для электронного шпионажа и занимались сканированием корпоративных сетей. В результате им удалось составить подробную карту баночных хранилищ планеты. И они обнаружили на ней одну аномалию.

– Какую?

– Большое баночное хранилище, о котором ничего не было известно. Очень большое.

– Очень большое – это какое?

– Емкостью до миллиона банок. Правда, реально их там оказалось меньше. Хранилище было полностью изолировано от остальных сетей корпорации и замкнуто на отдельную нейросеть. Проникнуть в нее сердоболы не смогли. Вы догадываетесь, к какому выводу пришло ваше национальное руководство?

– Нет, – сказал я. – Я не понимаю, как работают мозги у нашего национального руководства. И никогда не понимал.

– Они подумали, что это и есть тайное убежище настоящих хозяев планеты. Не золотой миллиард, как говорили раньше, а бриллиантовый миллион… Число хранящихся в секретном боксе банок примерно соответствовало численности высшей баночной элиты. Бокс был отрезан от остальной баночной вселенной и прекрасно защищен. Сердоболы решили, что решения принимаются именно там…