Мулан. Герой из рода цветов - Лин Грейс - Страница 35

– Вкусно? – довольно спросила Ли Цзин.

Мулан, уже успевшая набить рот до отказа, могла лишь энергично закивать.

– За это скажи спасибо своему дяде, – сказала Ли Цзин, садясь напротив. – Это благодаря ему жизнь нашей семьи так изменилась.

– М-м да? – промычала Мулан в перерыве между жеванием. – Как это?

– О, – начала Ли Цзин, – там такая история...

Когда мой дед был молодым, он торговал сладкой выпечкой из риса – ходил по домам и разносил товар в соломенной корзине. Он много работал, но еле сводил концы с концами – только и мог, что едва прокормить себя да свою престарелую мать. Каждое утро он вставал спозаранку, молол клейкий рис в муку, готовил лепёшки и печенья и затем нёс их в город продавать. Каждый вечер, возвращаясь домой, он отдавал матери то, что не продал за день.

В иные дни торговля шла бойко, и полгорода выстраивалось в очередь к нему за лепёшками. Тогда он непременно откладывал одну для матери в сторонку.

Самая прибыльная пора для деда наступала под Новый год. В дни перед праздником его выпечки хотели абсолютно все, потому что, как известно, если на столе будет сладкая рисовая лепёшка, то наступающий год принесёт богатство и процветание. Поэтому в эти дни дед всегда брал с собой в город на одну корзину больше.

Тот Новый год выдался особенно удачным. В один из дней незадолго до праздника дед продал все свои лепёшки раньше обычного, и у него в корзине осталась лишь одна, которую он с утра отложил для матери. На пути из города ему пришлось прямо-таки отбиваться от покупателей. Но прежде, чем он вышел за ворота, его подозвал к себе мэр – богатейший человек на острове.

– Эй, пекарь! – окриком остановил его мэр. – Мне нужна лепёшка к новогоднему столу.

– О, прошу прощения, господин мэр, – вежливо ответил дед, отвешивая ему поклон. – Завтра я обязательно принесу ещё, но сегодня у меня больше ничего нет.

Конечно, есть, – заявил мэр, зорким глазом заприметив одну лепёшку на дне дедовской корзины. – Вон последняя, я её покупаю.

– Прошу прощения, – повторил дед, – но она не продаётся.

Мэр выругался и попробовал было торговаться, всё набавлял и набавлял цену, и дошёл до того, что предложил деду столько же за эту лепёшку, сколько тот заработал за весь день. Но дед отверг и это предложение. Ничто не могло склонить его продать эту последнюю лепёшку. В конце концов мэр пришёл в негодование и гневно удалился.

Дед отправился своей дорогой. Но по пути домой он наткнулся на бедняка, который выскочил перед ним с протянутой рукой.

– Прошу тебя, – взмолился бедняк, – дай мне поесть!

Дед взглянул на него – тот был явно измучен и сильно нуждался. «Не могу же я его так оставить», – подумал дед, пошарил в кармане и, вытащив несколько монет из своего заработка, сунул бедняку.

– Ну что ты, – сказал бедняк, – монетами брюхо не набьёшь! Пожалуйста, дай мне еды!

Дед растерялся. С одной стороны, он не мог отдать ему лепёшку, которую отложил для матери, а с другой – оставить этого бедняка умирать голодной смертью тоже не мог. Подумав, он разломил клейкую лепёшку пополам и отдал нищему половину.

– Спасибо! – воскликнул тот, схватил половину и исчез в тени. – До завтра! – только и услышал пекарь напоследок.

Немного сбитый с толку этим прощанием, он покачал головой и пошёл домой. На следующий день он явился в город, неся сразу несколько корзин с выпечкой вдобавок к тому, что брал обычно. Торговля шла бойко, но на протяжении всего дня у пекаря из головы не выходили слова бедняка. «До завтра», бросил он вчера. Неужто он был уверен, что снова встретится с пекарем? Как бы то ни было, дед подумал и отложил не одну лепёшку, а две.

И очень хорошо, что он так сделал. Потому что задолго до наступления сумерек все его лепёшки опять разошлись, и он отправился домой ещё раньше. Как и вчера, он действительно встретил того бедняка на пути и бедняк попросил у него еды. На этот раз пекарь отдал ему одну лепёшку без всяких колебаний.

Так продолжалось пятнадцать дней кряду – пока шли гулянья в честь праздника. Но вот Новый год кончился, и больше никому в городе не нужны были сладкие рисовые лепёшки и печенья. Настал день, когда к вечеру его корзина с выпечкой так и осталась доверху полна. Он поплёлся грустный домой, и когда шёл в темноте привычной дорогой, перед ним снова возник тот самый нищий.

– Чего такой хмурый, а, пекарь? – спросил он.

– Ну, нынче моё положение похуже твоего, – ответил дед, открывая корзину. – Сегодня у меня для тебя полный короб еды.

– Спасибо, – произнёс бедняк, сгребая лепёхи. – Тогда что тебя так печалит?

– Да так, ничего, – буркнул дед. – Разве что Новый год вот закончили праздновать – стало быть, больше мои печенья и лепёшки никому не нужны. Не знаю теперь, на что содержать бедную матушку.

Внезапно нищий рассмеялся.

– Ну, это дело легко поправить. – Он отвязал от пояса маленький кожаный кошель и вынул из него нефритовый горшочек. Его он передал моему деду. – Всыпь щепотку в муку, когда будешь готовить, – пояснил он, – и все непременно захотят твоих печений.

Пекарь сделал, как было сказано. На следующее утро, растерев клейкий рис в муку, он открыл нефритовый горшочек и обнаружил, что внутри серебристо-белый порошок. Он взял щепотку и всыпал в готовую муку. Потом замесил тесто, наделал рисовых булочек и поставил их готовиться на пару. Как только они были готовы, по дому разлился потрясающий, волшебный аромат. От чудесного запаха проснулась мать пекаря. Едва поднявшись с постели, она тут же воскликнула:

– А что это так восхитительно пахнет?

Днём же, как и предсказывал нищий, у деда не было отбою от покупателей. Изысканный аромат соблазнял даже самых прижимистых, и точь- в-точь как под Новый год, дед с успехом продал все свои булочки – кроме двух, конечно. Потому что ещё с утра он предусмотрительно отложил одну для матери и одну для бедняка.

Однако никакого бедняка он больше не встретил. Вместо него на дороге его ждал хорошо одетый господин, который, завидев моего деда, улыбнулся и обратился к нему:

– Здравствуй, пекарь! Ну что, разогнал я твои печали? Говорил же, с этим будет нетрудно справиться.

Мой дед внимательно всмотрелся в лицо господина. Без всяких сомнений, перед ним был человек высокого положения и достатка, но он напоминал...

– А вы... Вы не... Вы – тот бедняк? – выпалил, наконец, дед.

Человек рассмеялся.

– Моё имя Янь, – сказал он.

– И это был твой дядя! – закончила историю Ли Цзин. – С ним наша жизнь в корне изменилась. С тех пор торговля у моего деда никогда не останавливалась. Он перестал ходить коробейником и смог открыть свою собственную лавку в городе – нынче её держит мой отец. Все говорят, что у него лучшая выпечка на острове – а то и вообще лучшая. Мне с детства рассказывали, как нам помог господин Янь и какой он добрый друг нашей семьи.

Мулан улыбнулась – её очень радовало то, что благоденствие этому дому принёс не кто иной, как Лю Тин-Пинь, и что именно благодаря ему выпечка здесь так божественно вкусна – хотя у неё и закрались подозрения, что сам Лю Тин-Пинь заботился больше о втором, нежели о первом.

– Можно вопрос? – вдруг сказала Ли Цзин и, когда Мулан кивнула, понизила голос: – Твой дядя – Бессмертный?

Мулан перестала жевать, впопыхах соображая, что ответить. Когда-то Лю Тин-Пинь действительно был одним из Восьми Великих Бессмертных – однако кем он был ныне, пока шло его искупление? Да и хотел бы он посвящать в это семью Ли Цзин? Подумав, Мулан выдавила:

– Не знаю.

– Мы тоже не можем понять, – вздохнув, признала Ли Цзин. – Но он же, наверно, очень старый? Он знал ещё моего деда, и потом отца. Он появляется у нас где-то раз в десять-двадцать лет и всегда выглядит так же. Ой, я ужасно рада, что наконец-то сама с ним познакомилась!

– А раньше ты его не видела никогда? – удивилась Мулан. – Горка булок перед ней уже почти растаяла, и она сама дивилась тому, сколько успела слопать. Хорошо, что Ма этого не видела – вот уж поистине несдержанное поведение.