Сказание о Синей птице - Цююань Ли - Страница 15

Прежде чем Лэй смог сказать хоть слово, с неба упал луч белого света и подул сильный ветер.

– Лэй, обратившись в песок, ты не сможешь вернуться в мир людей. У божьего терпения есть пределы… – раздался мрачный голос из-за облаков.

Послышались стоны Лэя на ветру, шуршание песка, а потом стоны оборвались. На сердце стало тягостно.

Я проснулась. Амулет, впившийся в рану на груди, причинял нестерпимую боль.

– Синяя птица, Синяя птица народа муя! Не убегай больше, тебе не покинуть этого берега.

Кто произнес эти столь знакомые слова? Легкий аромат водных лилий проник в мое сердце.

– Цзян Ли. – Я открыла глаза, и это действительно была она. Я обвела взглядом комнату деревянной хижины, освещенную утренним светом, проникающим в окна. Значит, они нашли меня без сознания у реки и отнесли обратно в дом.

– Не убегай… – Лицо Цзян Ли казалось неземным в розовых лучах утра. Она смотрела на меня бездонными глазами, не решаясь заговорить.

– Цзян Ли, дай мне уйти отсюда. – Я приподняла голову.

Взволнованная Цзян Ли вынула из кармана сигарету и закурила. По комнате поплыл мятный дымок.

– Цзян Ли, помоги мне… – Я заплакала, вспомнив о матери, которая была далеко у моря, о цветах в саду гостиницы. Увижу ли я ее когда-нибудь?

Я поймала дрожащий взгляд Цзян Ли.

– Ланьсинь… прости… Я… не имею права… я…

– Цзян Ли, позволь мне вернуться домой…

Когда я сказала «домой», меня охватила грусть. На ум вдруг пришло словосочетание «долина Сеси». Не знаю, почему вспомнились слова Лэя. Тепло, что дремлет внутри меня, однажды пробудится и согреет все вокруг.

Цзян Ли молча подошла и крепко обняла меня. Было слышно, как бьется ее сердце. Плечи Цзян Ли резко дрогнули, она сдавленно всхлипнула. Потом встала, потушила окурок и вышла из дома.

А вскоре вернулась с горстью неизвестных мне трав. Цзян Ли измельчила их, достала из кармана мешочек с порошком, похожим по цвету на алую кровь, и смешала с измельченными травами.

Она делала все это без единого слова, а лицо ее было белым, как бумага. Утренний розовый свет потускнел, небо стало ярким, дом наполнился теплыми оранжевыми красками. Цзян Ли процедила получившуюся смесь через тонкую ткань и протянула мне чашечку.

В нос ударил сильный пряный запах. Я посмотрела на Цзян Ли в замешательстве.

– Выпей, – приказала она.

Задержав дыхание, я кое-как проглотила эту тягучую жидкость. Острая субстанция потекла по горлу в желудок, и мне сразу стало жарко, на лбу проступили капли пота.

– Скоро все будет хорошо. – Цзян Ли крепко держала меня за руку.

Я распахнула глаза, почувствовала жгучую боль. Жар спал, в сердце разжалась какая-то пружина, и все вокруг теперь казалось мне другим. Цзян Ли вывела меня из дома через заднюю дверь. Я с удивлением поняла, что горный лес, похожий на лабиринт, находился недалеко от берега реки, а всего в нескольких десятках метров стояла гостиница, в которой мы жили. Получается, все это время я была в знакомой местности.

– Муя знают толк в приготовлении отваров. Ты позабыла о том, что было написано в «Тайнах Энигмы». – Цзян Ли едва заметно улыбнулась. – Помнишь тот красный настой, что я дала тебя выпить? Он может сбить с пути. Идем, Ланьсинь.

Я вдруг все осознала и крепко обняла Цзян Ли.

– Цзян Ли, спасибо. – Я не могла произнести ничего более и только крепко сжимала ее плечи.

– Ступай. Скорее уходи отсюда… – Она тихонько оттолкнула меня и дрожащими руками раскрыла портсигар, но не удержала его в трясущихся пальцах – сигареты рассыпались по земле. Она присела и стала торопливо их собирать. Я встала на колени, чтобы ей помочь.

– Цзян Ли, не кури так много… – Я вложила ей в руку сигареты. Ладони у нее были холодные и заметно подрагивали, а лицо было очень бледным. – Цзян Ли, тебе нездоровится? – Я осторожно взяла ее руки в свои, чтобы согреть.

– Ланьсинь, не переживай, мне не станет лучше. Прощай, Ланьсинь… – Цзян Ли снова тихонько оттолкнула меня и ушла. Ее тонкое белое одеяние развевалось на утреннем ветру, а аромат водных лилий, повиснув в воздухе, быстро рассеялся…

Глава третья

Долгая песнь

Выйдя из здания аэропорта и увидев мать, я тихонько позвала:

– Мамочка…

На сердце было спокойно, но ноги настолько ослабли, что я в изнеможении осела на землю.

Не знаю, как долго я пребывала в своем длинном сновидении, где Цзян Ли вновь прощалась со мной под лучами зари.

– До свиданья, Ланьсинь, прощай…

Во сне я осознала, что прощаюсь с ней навсегда.

Ланьсинь,

когда ты прочтешь это письмо, возможно, меня уже не будет на этом свете. Ланьсинь, забудь обо всем, что с тобой случилось на берегу реки Тумэньцзян. Все это было лишь сном. Ты выбралась. Я же застряла там без возможности освободиться. Когда я увидела тебя на помосте, то неожиданно для себя поняла, что никто не имеет права лишать тебя жизни, даже из самых благородных побуждений.

Двадцать три года назад я стала сотрудницей Научно-исследовательского университета и решила присоединиться к группе ученых, исследующих культуру народа муя, чтобы работать бок о бок с твоими родителями. Именно они привели меня в таинственное царство муя, и я ни разу не пожалела о своем выборе. Во время наших исследований мы раскрывали загадки уцелевших представителей народа. Твоя мать вышла из проекта первой. Я продолжала работать под руководством твоего отца. Он отправился на берег реки Тумэньцзян в одиночку и стал духовным лидером народа муя, о чем позднее стало известно и тебе. Однако чем глубже я погружалась в тему, тем чаще меня терзали сомнения. Создавалось ощущение, что люди муя находятся под влиянием некой злой силы. Во имя благородной цели – восстановления своего государства – они подчиняют себе каждого, кто приходит на берег реки, привлеченный культурой муя. Они называют себя выжившими потомками народа, но, по моему мнению, лишь немногие из них действительно являются ими, большинство же – нет, они лишь выдают себя за муя.

Помнишь тот отвар, что ты пила? Боюсь, что многие члены общины были околдованы подобным образом, сбились с пути или, хуже того, повредились рассудком.

Они приказали вернуть тебя и поэтому давали мне увеличенные дозы. Я ничего не могу поделать. Я отдала тебе свою последнюю дозу противоядия. Мне она может подарить лишь сто дней, но тебе может дать спасение.

Я не могу надолго покидать это место, мое сердце не выдерживает долгой разлуки с рекой, и мне необходим их антидот. На самом деле я с большим трудом выдерживаю все это. Каждый рассвет вызывает у меня слезы, потому что он может стать последним для меня…

Когда твоя мать покинула группу исследователей, она уничтожила свои наработки, и то, что мы знаем, это даже менее одной десятой того, что знала она, начавшая исследовать муя задолго до твоего отца. По дарованию твоя мать превосходит многих других.

В культуре народа муя еще много нераскрытых тайн. Если ты хочешь быть собой, то держись ото всего этого подальше. Если же ты хочешь стать Синей птицей, то необходимо продолжать исследования. Кто знает, как далеко ты сможешь продвинуться и с какими опасностями встретишься…

Прощай, Ланьсинь. Желаю удачи, пусть она сопровождает тебя всю жизнь.

Цзян Ли

Это письмо я нашла у себя в кармане. На обратном пути я снова и снова перечитывала его. За стеклом иллюминатора виднелось темно-синее вечернее небо, таинственное и безмятежное, озаренное оранжевым светом сумерек. Из-за слез мир передо мной расплывался.

Вернувшись с берега реки Тумэньцзян, я пребывала в глубоком замешательстве. Неужели все, что я там видела, случилось на самом деле? Или это было лишь видение? Реальны ли те люди и события, что произошли со мной у реки? Или это были галлюцинации, вызванные колдовским напитком? Я часто думала о Цзян Ли и Ланьжэ. Они прочно засели в сердце, но я никак не могла убедить себя в том, что они действительно существуют. Порой меня охватывали печаль и смятение, и даже белый свет мне был не мил.