Яга и Горыныч. Дракон в деле - Лисина Александра - Страница 10

– Горыныч… – тихо позвала я. – Горыныч, очнись!

Змей вздрогнул и ошеломленно моргнул.

– А?! Что?! Где?!

– Подай мне суму.

– Какую еще… а, да. Сейчас!

Тряхнув головой в попытке прогнать навеянное мною наваждение, он наклонился и, подхватив с земли сумку, ловко ее бросил.

Я кивнула, перехватив ее на лету. Еще раз предупредила змея, чтобы не вздумал двигаться, после чего достала из сумы большое, искусно вышитое полотенце.

Разбудить папоротников цвет – это еще полдела. Теперь его нужно было правильно собрать.

Проведя кончиками пальцев по ближайшей ветке, я выпустила на волю еще одну волну магии и снова медленно закружилась по поляне. Глаза на этот раз закрывать не стала, поэтому прекрасно видела, как с моих пальцев срываются тонкие белые нити и, легонько касаясь таких же белоснежных цветов, буквально снимают их с тоненьких стебельков, а затем поднимают в воздух, закручивают в величественном водовороте и так же медленно, до крайности бережно опускают на заранее приготовленное полотенце.

Я почти год его вышивала, любовно создавая на тонкой ткани узор из того самого папоротника, который сейчас так щедро меня одаривал. Но иначе не бывает – чтобы получить что-то, сперва следует что-то отдать. Порой даже чем-то пожертвовать: силами, временем или магией. Только тогда можно рассчитывать на ответную искренность.

Когда на полотенце аккуратно улегся последний цветок, весь свет с волшебной поляны собрался на моем полотенце. При этом цветы не потеряли ни силы, ни вложенной в них магии, ни своего мягкого сияния.

– Благодарствую, – с почтением поклонилась я поляне и почти сразу услышала в ответ вздох облегчения. Ветви папоротника дружно дрогнули, затем так же дружно опустились, а я почувствовала, что облагодетельствовавшая меня поляна неумолимо погружается в сон, чтобы ровно через год снова проснуться и, прочитав мою душу, подарить миру еще один кусочек древнего волшебства.

– Что это было? – пораженно прошептал Горыныч, когда я аккуратно свернула полотенце и, убрав его в суму, вышла с поляны. – Яга, что ты такое сейчас сотворила?!

Я мягко улыбнулась, вешая суму себе на плечо, а потом махнула рукой, открывая еще одну заповедную тропу.

– Обычная женская магия. Не бери в голову. А теперь нам пора возвращаться. Ты ведь не откажешься еще разок перекусить?

– Еда! – обрадованно вскинулся змей при виде замаячившего перед ним знакомого дома. – Вот на что я всегда согласен, так это вкусно поесть!

Я только хмыкнула, когда он ринулся с поляны, торопясь, как на пожар. А потом спокойным шагом направилась следом, ничуть не сомневаясь, что еда отвлечет Горыныча от увиденного и поможет не думать о вещах, о которых ему до поры до времени знать не положено.

Глава 4

Остаток ночи прошел спокойно. Меня никто не будил, не выпрашивал еду и не тревожил глупыми вопросами. Правда, это была заслуга вовсе не Горыныча, а заклинания тишины и тяжелого засова, который я предусмотрительно задвинула в пазы перед сном.

Открыв поутру дверь и выглянув из спальни, я тихонько хмыкнула, обнаружив наполовину разоренную самобранку и дрыхнущего на полу змея: Горыныч лежал на боку, подложив под щеку ладошку и поджав под себя ноги. Такой смирный, молчаливый… просто душка.

Самое интересное, что ни подушки, ни одеяла он с собой не прихватил и даже циновку вниз подстелить не догадался. Создавалось впечатление, он что опять бродил во сне, но, не сумев войти в мою комнату, свернулся калачиком прямо на пороге и теперь сладко сопел, время от времени потирая друг о друга озябшие стопы.

– Не надо, – тихо сказала я, когда выбравшийся следом за мной кот кровожадно оскалился и потянулся к дракону с явным намерением полоснуть его когтями по голой пятке. – Пускай спит.

– Ш-ш-шр-р, – сердито фыркнул Базилевс, но все же не стал будить оборотня таким зверским способом, а просто ловко через него перепрыгнул и с достоинством удалился, помахивая пушистым хвостом.

Я тоже аккуратно перебралась через спящего дракона и, потаскав со стола всяких вкусностей, тихонько выбралась из дома. Надо было папоротников цвет разобрать, рассортировать и отнести в сушильню. Заодно грядки обиходить. От сорняков избавиться. Потом в лес за травами сходить…

Неожиданно на земле прямо у меня на глазах образовалась небольшая черная лужица, а в ней откуда ни возьмись возник и заколыхался на крохотных волнах небольшой золотистый листочек.

Та-а-ак…

Кажется, за травами я сегодня не пойду. А вот к Черному озеру следовало наведаться как можно скорее. Похоже, у озерной владычицы что-то стряслось, иначе она не позвала бы меня на помощь.

– Мяу? – вопросительно мяукнул вынырнувший, будто из воздуха, Базилевс.

– Нет, мой хороший. Ты пока нужен мне здесь, – отказалась я от его помощи и без промедления открыла заповедную тропу.

– Яга-а-а! – нагнал меня прямо на входе встревоженный вопль. – Яга, погоди! Я с тобой!

Я с неудовольствием обернулась и уставилась на мчащегося от дома Горыныча вместе с таким же недовольным котом.

Вот чего ему не спалось, спрашивается? Лежал бы себе и лежал, мечтал, понимаешь, о горячем обеде… так нет же, подхватился и теперь несся босиком по траве, словно его в мягкое место ужалили.

– Яга! – выдохнул змей, когда мы поравнялись. – Уф! Успел. Ты почему без меня ушла?

Я удивленно вскинула брови.

– С чего бы мне спрашивать у тебя разрешение? Это мой лес, не забыл?

– Нет, просто… ты же хотела за мной понаблюдать, – на удивление быстро нашелся с ответом змей. – Сказала, что я должен быть на виду. А как ты будешь за мной смотреть, если оставишь здесь одного?

Я демонстративного его оглядела: встрепанный, полуголый, босой, с висящей на перевязи левой рукой…

– А как же завтрак? Неужто даже не перекусишь?

Горыныч откровенно заколебался.

– А ты меня подождешь?

– Нет.

– Тогда, может, я очень-очень быстро сбегаю, что-нибудь в рот засуну и сразу же вернусь?

– Нет.

Оборотень насупился, но потом подумал и упрямо тряхнул головой.

– Ну и ладно. Потерплю до обеда.

Я вздохнула.

Вот не надо бы ему идти на Черное озеро. Мой лес не любит незваных гостей, да и в остальном далеко не так безобиден, как кажется. Просто так по нему не прогуляешься, лишний раз по звериной тропке не пройдешь. Над ним даже птица не всякая может пролететь без последствий. Тогда как здесь, под присмотром Базилевса, моим гостям ничего не грозит.

Впрочем, решать за Горыныча я не буду. Небось не маленький, сам должен соображать, что к чему.

– Ладно, пойдем. Только рубашку на себя накинь и лапти из сеней прихвати. В них складнее будет.

– А я холода не боюсь, – горделиво приосанился Горыныч. – Мы, драконы, в принципе не мерзнем. А лапти носят только дети и старики. Настоящие мужчины ходят в сапогах… ну или без них, – поторопился добавить он, наткнувшись на мой скептический взгляд. – Без них даже удобнее. Ага.

– Ну-ну, – не стала спорить я и, обменявшись напоследок с котом выразительным взглядом, первой ступила на заповедную тропу. – Не отставай.

Горыныч заторопился следом и, как ни странно, на этот раз глупостей не наделал. Руки никуда не совал, любопытный нос тоже. Да и тропу я сегодня открыла короткую, так, чтобы р-раз – и уже на месте, поэтому мы всего несколько шагов по ней прошли и тут же оказались на берегу большого лесного озера, кромку которого окаймляли густые кусты, рваные клочья неизменно клубящегося над водой тумана и растянувшиеся вдоль берега круглые серые валуны.

Несмотря на ранее утро, вода в озере оказалась темной, неприветливой, почти черной. Даже у самого берега дно было практически не разглядеть. А уж о том, что таилось в глубине, даже я могла только догадываться.

– Прогуляйся вокруг, осмотрись, – бросила я Горынычу, попутно изучая спокойную водную гладь. – Можешь даже ягоды с кустов собрать. Они как раз созрели. Только к воде не приближайся. Что бы ни случилось, что бы ты ни увидел и ни услышал, в озеро не заходи.