Камбер Кульдский - Куртц Кэтрин Ирен - Страница 26

Глава 10.

– Катан, – прошептал Имр, когда снова обрел дыхание. – Этого не может быть. Здесь какая-то ошибка. Он не мог.

Коль медленно кивнул, прикрыл глаза, как бы не в силах поверить тому, что случилось.

– Я знаю, сир. Теперь вы понимаете, почему я не хотел говорить вам. В свете того, что говорят о связи Катана с виллимитами, теперь, мне кажется, связь очевидна.

– Связь, – повторил Имр. Он лег на подушки и глядел в Потолок. – А в чем ты видишь эту связь? Коль откашлялся.

– За казни крестьян отвечал Молдред. А если Катан в союзе с виллимитами, то следующей жертвой должен был быть Молдред.

– Но Молдред действовал по моему приказу, – сказал Имр. – И если Катан хотел отомстить за крестьян, он должен был ударить… О, Боже!

Он вдруг осекся, поняв, что хотел сказать. Он в ужасе прижал кулаки ко рту и отвернулся. Так Имр сидел почти минуту. Коль старался угадать, что же думает король, но боялся прервать его молчание.

Наконец Имр повернулся. Глаза его были сухими и холодными, а голос, когда он заговорил, был бесстрастным и ровным.

– Принеси мне одежду.

Коль, не рискуя выказать неповиновение, держал меховой халат, терпеливо дожидаясь, когда Имр встанет с постели.

Наконец король рассеянно сунул руки в рукава и затянул шнур на талии.

Имр прошел к камину и долго смотрел на пляшущие языки пламени, бросавшие зловещие отблески на его угрюмое лицо.

Затем он повернулся к Колю. Тот не двинулся с места и все еще стоял у постели короля.

– Если это сделал Катан, он будет наказан. Понял? Коль кивнул, не решаясь заговорить.

– Но я не буду выдвигать против него никаких официальных обвинений. Это тоже понятно?

Коль внимательно взглянул на короля, пытаясь понять, что кроется за этим заявлением.

– Никаких официальных обвинений, сир?

– Никаких, – ответил Имр, поворачиваясь к огню спиной. – Если Катан виновен в том, в чем ты его обвиняешь, значит он – предатель и его ждет судьба предателя. Но я не хочу, чтобы это дело было предано широкой огласке, понятно? Катан Мак-Рори никогда не подставит голову под топор палача.

– Тогда как?

– Это не твоя забота! – рявкнул Имр. – Я сам займусь этим. Где бумага?

Коль посмотрел на документ в своей руке и протянул его Имру. Даже не взглянув на бумагу, король без колебаний бросил ее в огонь и ждал, пока она сгорит. Тогда он палочкой растолок пепел в пыль, а палочку бросил туда же.

– Этого больше нет, – прошептал он, глядя в огонь. – Кто еще знает об этом?

– Только двое часовых, сир. Я приказал им хранить все в тайне.

– Хорошо. Но ты их обработай, чтобы они все забыли, Делай что хочешь, но лучше бы оставить их в живых, если возможно. Не их вина, что они видели то, чего им не следовало видеть.

– Я выполню ваш приказ, сир, – ответил Коль, кланяясь. Он был доволен, что Имр не видит его лица.

– Ты никому не говорил об этом?

– На моих губах печать, сир.

– Ты можешь идти.

– Ваше Величество, – прошептал Коль, поклонившись и поворачиваясь к выходу.

– И еще одно, – добавил король, когда Коль был почти у двери.

– Слушаю, сир.

– Отправь посыльного к Катану. Я хочу, чтобы завтра перед праздником он был у меня.

Коль резко повернулся, совсем забыв о больной ноге.

– Здесь, сир?

– Ты слышал мой приказ? Иди! – рявкнул Имр. Когда Коль выскользнул за дверь и закрыл ее за собой, Имр едва сдержал рыдания, рвавшиеся из него.

Приказ короля был передан Катану.

Подчиняясь ему, Катан в назначенный час был во дворце, одетый согласно этикету. На улице было темно, и с самого полудня шел снег. Глядя на хмурые стены дворца, Катан обнаружил, что ему хочется быть где угодно, только не здесь. Он не мог объяснить это чувство, которое испытывал впервые по отношению к Имру.

Но когда открылись ворота дворца, Катан выбросил из головы эту мысль и вышел из кареты.

Паж провел его по узким коридорам, сводчатым залам, и наконец они стали подниматься по пологой спиральной лестнице, ведущей в покои короля. Паж постучал в дверь, и появился один из личных слуг Имра в белой ливрее. Он вежливо поклонился Катану и пригласил его войти в комнату для приемов. Все происходило в тишине, без слов и объяснений.

Оставшись один, Катан осмотрелся. Он здесь часто бывал раньше, но только летом.

В этой комнате Имр любил устраивать небольшие ужины с ближайшими друзьями и советниками.

Иногда беседа оживлялась игрой музыкантов и пением бардов. Но Катан никогда не бывал здесь один. Полы, стены, потолки – все это было отделано белым алебастром и мрамором. Здесь было холодно и сыро, несмотря на огонь в камине, и полутемно, хотя в подсвечниках на стенах горели свечи.

Катан посмотрел на огонь в камине, но затем его взгляд упал на дверь в боковой стене. Через щель в двери проникал яркий свет из соседней комнаты.

Заинтересовавшись, Катан подошел ближе и заглянул туда.

Он увидел маленькую молельню, отделанную серым мрамором и освещенную множеством свечей. Даже подушка для колен перед небольшим алтарем была покрыта серым ковриком.

Эта молельня напоминала ему гробницу.

Странная мысль, подумал он, обнимая себя руками, чтобы хоть немного защититься от пронизывающего холода.

Летом эта комната была убежищем от палящего солнца и зноя. Она всегда была убрана цветами, в воздухе плавал запах розмарина и других ароматных трав.

Но разве могло быть здесь что-нибудь иное, кроме холода и пронизывающей сырости, особенно теперь, когда его господин… Нет, ему не следует строить иллюзий. Он знал, что делает комнату такой угрюмой, почему зимний холод так дышит на его душу.

Имр должен прийти сюда. В противном случае, зачем его король вызывал? Но такого приема раньше, до убийства гнусного, развратного дерини и до того, как он рискнул дружбой с королем ради спасения невинных крестьян, не было. Ну что же, прими это, Катан, Имр уже не такой, каким был раньше.

Катан склонил голову и прочел про себя молитву, перекрестился и снова повернулся к камину, и тут с удивлением увидел, что Имр уже в комнате. Король стоял, прислонившись к двери и заложив руки за спину. Катан замер. Он не слышал, как вошел король.

– Ты так печален перед самым праздником? – спросил Имр, медленно приближаясь к Катану.

Он был одет с головы до ног в белый бархат, отделанный внизу, на рукавах и на воротнике мехом белой лисицы. Пояс из светлых серебряных пластин довершал его туалет, стягивая у талии свободную мантию так, что она спадала просторными складками. Тяжелая серебряная цепь висела у него на шее, опускаясь до самого пояса. Голова его была обнажена, и каштановые волосы блестящими волнами падали на плечи. Имр смотрел на Катана, и лицо его было спокойным.

Катан упал на колени и поцеловал протянутую руку.

– Прошу прощения, сир. Я не был уверен, что вы примете меня.

– У тебя есть причины бояться этого? – поинтересовался Имр.

Он похлопал Катана по плечу и прошел в молельню. Катан заморгал, поднялся на ноги и пошел за королем в нескольких футах сзади.

– Причин нет, сир. Если я каким-то образом вызвал ваше недовольство, то, умоляю, скажите, как мне заслужить прощение. Король знает, что я всегда был честным и преданным слугой, когда-то он оказывал мне честь, называя своим другом.

Имр опустил голову и оперся руками о дверь молельни. Серебряный кинжал в ножнах четко обозначался под мантией. Не повернув головы, он заговорил:

– Да, Катан, – сказал он спокойно, – ты прости, но я сегодня плохой компаньон. Я узнал о смерти друга.

Катан с трудом сдержал вздох облегчения. Может, вовсе и не он причина плохого настроения Имра.

– Мне очень жаль, сир.