Ночи кровавого железа - Кук Глен Чарльз - Страница 4

Я взбежал по ступенькам; что есть силы стукнул в дверь, как у нас условлено: «Бум-бум-бум» – и заорал: «Дин, открой! Я тут утону». Ярко вспыхнула молния. Гром встряхнул меня так, что зубы застучали. Раньше небесные властители не враждовали между собой, только готовились ко второму Всемирному Потопу. Гром и молния предупреждали, что они не шутят. Я стучал и кричал. Крыльцо не защищает от дождя.

Возможно, у меня звенело в ушах. Но мне показалось, что в доме мяукает котенок. Я знал, что этого не может быть. Я отругал Дина за его приблудных кошек. Он не рискнет приняться за старое.

Изнутри послышались шарканье и шепот. Я снова заорал. «Открой эту чертову дверь, Дин. Мне холодно». Я не угрожал. Я не так воспитан, чтобы угрожать человеку, который просто может лечь спать и оставить меня куковать под дождем.

После музыкального вступления, состоящего из проклятий, щелканья задвижек и лязга цепочек, дверь заскрипела. Старый Дин стоял на пороге и разглядывал меня из-под полуопущенных век. В эту минуту он выглядел лет на двести. Ему под семьдесят. И для своего возраста он очень проворный.

Он как будто не собирался меня впускать, я уж решил, что придется через него перешагнуть. И двинулся вперед. Он посторонился. Я проговорил:

– Как только дождь прекратится, чтобы кошки здесь не было.

Я старался дать ему понять, что, если кошка не уйдет, уйдет он. Он начал лязгать задвижками и цепочками. Раньше всего этого не было.

– У нас теперь здесь лавка скобяных товаров?

– Мне неспокойно в доме, где вся защита от воров – несколько замков. Нам надо будет как следует поговорить о том, что можно и чего нельзя себе позволять. Я отлично знал, что за этот металл он заплатил не из своего кармана. Но сейчас не время для разговоров. Я не в лучшей форме.

– Что это у вас?

Я и забыл про бабочку.

– Бабочка-утопленница.

Я унес ее в кабинет, крошечную комнатушку – последняя дверь по левой стороне коридора, рядом с кухней. Дин ковылял сзади, держа свечу. В изображении дряхлости он настоящий артист. Просто удивительно, каким он сразу становится беспомощным, когда замышляет что-нибудь сомнительное.

Я взял у него свечу и зажег лампу.

– Иди-ка обратно в постель.

Он посматривал на закрытую дверь маленькой гостиной, эту дверь мы прикрываем, только когда в комнате кто-то есть и мы не хотим, чтобы его видели. Обитатель гостиной царапался в дверь. Дин сказал:

– Я уже совсем проснулся. Могу и поработать. – Вид у него был совершенно сонный. – Вы еще не скоро ляжете?

– Скоро. Вот только изучу это насекомое, поцелую Элеонору и пожелаю ей спокойной ночи.

Элеонора – прекрасная печальная женщина, жившая давным-давно. Ее портрет висит над моим письменным столом. Я говорю о ней так, будто у нас связь. Это выводит Дина из себя.

Надо же мне было с ним как-то поквитаться.

Я уселся в потертое кожаное кресло. Как и все остальное, включая дом, оно куплено с рук. Я просто приспособил его для своей задницы. В нем очень удобно. Я оттолкнул подальше счета и положил бабочку на стол, расправив крылышки.

Дин ждал на пороге, пока не понял, что я не буду заниматься пришедшими счетами. Тяжело дыша, он поплелся на кухню.

Я быстро взглянул на последние расходы и скорчил физиономию. Дела плохи. Но взять работу? Бр-р-р! «Я повидал довольно зла!»

А тут еще эта потрепанная зеленая бабочка. Она и раньше не была красавицей, но сейчас ее крылья потрескались, сломались, изорвались, стерлись и свернулись в трубочку. Черт возьми! Я пережил мгновение deja vu.

Родственников этой бабочки я видел на островах, когда проходил пятилетнюю службу в Королевском флоте. На болотах было полно этих мошек. Там водятся все виды насекомых, на создание которых у Бога хватило фантазии, кроме разве что северных тараканов. Вероятно, сотворением мира руководила некая небесная комиссия. В местностях, где территории различных ведомств частично совпадали, между божественными чиновниками шла конкурентная борьба. И они, несомненно, сбрасывали переизбыток созданных насекомых в эти тропические болота.

Но черт с ними, с этими недобрыми старыми временами. С тех пор я стал мужчиной. Вопрос в том, зачем мне вообще эта бабочка.

Меня точно, бесспорно, наверняка ни в малейшей степени не интересуют ссохшиеся старые чудики, слабые желудки которых извергают бабочек. Я совершил свой подвиг, и с меня хватит. Я спас прекрасную даму. Пора заняться более милыми моему сердцу делами, например, выпроводить пушистый комочек, последний объект благотворительности Дина, через черный ход.

Я выбросил дохлую бабочку в мусорное ведро, откинулся в кресле и стал думать, что хорошо бы забраться в мягкую постель.

«Гаррет!»

«Проклятие!» Всегда забываю о своем так называемом партнере.

Глава 4

Покойник обитает в большой гостиной, выходящей окнами на улицу; эта комната находится напротив кабинета и занимает такую же площадь, как кабинет и маленькая гостиная, вместе взятые. Достаточно места для существа, которое не двигается с тех незапамятных времен, когда города Танфера еще не было. Я подумываю о том, чтобы отправить его в подвал вместе с остальным хламом, который я здесь нашел после переезда.

Я вошел к нему в комнату. Там горела лампа. Удивительно. Дин не любит сюда заходить. Я обвел гостиную подозрительным взглядом.

В комнате стоят всего два кресла и два маленьких столика, но стены закрыты полками с книгами, картами и памятными вещицами. Одно кресло мое. Второе занимает постоянный жилец.

Если вы войдете без подготовки, Покойник может вас поразить. Во-первых, он не человек, а логхир. Я не встречал ни одного представителя этого вида, кроме Покойника, и поэтому не могу сказать, плюхались ли при виде его в обморок логхирские девицы, но, с моей точки зрения, он похож на манекен, на котором некий злодей шишковатой палкой отрабатывал удары.

Оценив его толщину, вы увидите, что нос у него как хобот у слона, больше фута длиной. Потом вы заметите, что его давным-давно объели мыши и моль.

Покойником его называют потому, что он неживой. Около четырехсот лет назад кто-то воткнул в него перо. Но логхиры так легко не сдаются. Его душа или что-то в этом роде все еще пребывает в его теле.

«Кажется, у тебя было приключение».

Так как он мертвый, говорить он не может, но его это не смущает. Он передает мысли на расстоянии прямо в мою башку. Он также может, если захочет, мысленно рыскать повсюду, среди сваленного в кучу барахла и пауков. Обычно он настолько вежлив, что старается не вмешиваться, пока не спросят его совета.

Я снова огляделся по сторонам. В комнате было слишком чисто. Дин даже смахнул пыль с Покойника.

Что-то затевается. Эти двое снюхались. Впервые. Это меня пугает.

Но я не подал вида. Я мастерски скрыл свои подозрения. Зная, что меня ждет неприятность, я решил ударить первым.

Покойник сильно сглупил, когда научил меня запоминать во время работы все тонкости. Я принялся рассказывать ему о прошедшем вечере.

Теоретически наше сотрудничество основано на том, что я бегаю туда-сюда, терплю тумаки и набиваю синяки и шишки, а он впитывает все, что я узнал, пропускает эти сведения через свои мозги, которые он считает гениальными, и говорит мне, кто преступник, или где закопали труп, или что-нибудь еще. Но это теоретически. На деле он ленивее меня. Чтобы его разбудить, мне приходится угрожать ему тем, что я подожгу дом.

Я пространно расписывал прелести странной мисс Контагью, как вдруг он что-то заподозрил.

«Гаррет!»

Он знает меня как облупленного.

– Да? – проворковал я.

«Что ты делаешь?»

– Рассказываю тебе о необычайных происшествиях.

«Эти происшествия в данном случае не представляют интереса. Разве только страсти у тебя снова затмили разум. Ты ведь не думаешь связываться с этими людьми?»

Я хотел наврать, просто чтобы его позлить. Мы этим часто занимаемся, и я, и он. Хорошее времяпрепровождение. Но я сказал: