Хорошая девочка (СИ) - Резник Юлия - Страница 8

– Ай, мам! Ну, ведь нос!

– Прости! – в ужасе отшатываюсь. – Сильно больно, да? Я совсем забыла…

– Жить буду. Пойдем уж, пока самокаты не разобрали.

– Ты мне не рассказал, какое Бекетов имеет отношение к школе.

– Как я понимаю, Серый – партнер Демида.

– Разве он живет не за границей?

– Жил. Теперь вот вернулся. Пацаны мечтают, что он возьмется тренировать. А ты просто так интересуешься, или, – сынок с намеком шевелит бровями, – он тебе понравился?

– Не выдумывай.

– На фотке Бекетов обнимает тебя как родную, – ржет Дава.

– В своих мечтах, – фыркаю я.

– Дыа-а-а? Так он к тебе реально подкатывал, что ли?

– Прикидываешь, какие это сулит тебе выгоды? Мальчик, ты, часом, не еврей? – хмыкаю я, оплачивая аренду самокатов через специальное приложение.

– Я уже говорил, что было бы круто с ним потренироваться.

– Прости, сынок, но тут я тебе не помощник. – Закидываю рюкзачок на плечо. – Готов? Догоняй тогда!

Мы катаемся, пока в парке не становится совсем уж темно. Погода классная, настроение, несмотря ни на что, хорошее, и домой совершенно не хочется.

– Зайдем в кафе? – предлагает Давид, кивая на уличную веранду одного милого ресторанчика.

– Только если ты угощаешь, – дурачась, хлопаю ресничками я.

– Куда ж тебя денешь? Пойдем.

Давид покровительственно приобнимает меня за плечи. Эти его шуточки мне хорошо известны. Чтобы не наглел, щиплю его за бок. Сынок совсем не по-мужски взвизгивает. Щекотки он жутко боится с детства.

– Жестокая женщина!

– Я тебя тоже люблю.

Наклоняю сына к себе и звонко чмокаю в нос.

– Добрый вечер.

Стиснув руку Давы, медленно оборачиваюсь.

– Сергей Михалыч? – Давид включается в диалог быстрей. – Добрый вечер, а что…

– Я твою спутницу украду на пару слов.

Я и понять ничего не успеваю, как Бекетов вырывает меня из рук сына и оттаскивает куда-то в темень.

– Что происходит?!

– Заткнись!

– А?! – шокированная, распахиваю глаза. – Вы что себе позволяете? – в темноте спотыкаюсь о корень и чудом остаюсь на ногах. Зубы лязгают.

– А ты?! Отношения у нее, блядь! Ты в своем уме? Или там вообще пусто? – Клянусь вам, клянусь! Стероидная горилла поднимает свою ручищу и стучит пальцем мне по лбу! Меня охватывает такое возмущение, что, не в силах внятно сформулировать свои мысли, я лишь хватаю воздух ртом:

– Да по какому праву ты… Вы…

– Я?! А ты в курсе, что совершаешь уголовно наказуемое преступление? Господи, да ему пятнадцать! У тебя ничего не екает, когда вы трахаетесь? Да если его родители обратятся в полицию…

Не зная, как остановить поток этих возмутительных обвинений в отсутствие голоса, я просто начинаю визжать. Визжать, как безумная. И вот тогда… тогда он меня целует. Наверное, чтобы просто заткнуть, не знаю.

– Пусти! Придурок! Больной…

Язык врывается в рот. Зубы прихватывают губы. Меня окутывает жаром его накачанного тела и вкусным ароматом туалетной воды. Захлебываясь от возмущения и собственной странной реакции, мычу ему в рот.

– З-зачем?

– Чтоб сравнила, – рычит Бекетов. – Ну, что? Сопляк целовал тебя так? – кусает скулу, прихватывает ключицу. Я открываю и закрываю рот, лепеча бессвязное:

– Т-ты… Да ты….

– Мам! Мама… Сергей… хм… Михалыч? У вас всё в порядке?

– Что он несет? Мама? Это у вас игры такие? Ты что, совсем извращенка? – моргает Бекетов, медленно от меня отстраняясь. Стиснув кулаки, мстительно наблюдаю за тем, как до этого тугодума доходит. – Или… Ты реально… мама?! Это что, твой сын, я не пойму?

– Ну, наконец-то! Дошло.

– Мам? – Давид переводит взгляд с меня на Бекетова. С Бекетова – на меня, а меня ведь немного колотит. И это видно. Дава напрягается, подбирается весь, становясь, кажется, еще больше. Берет меня за руку и оттесняет себе за спину. – Все нормально?

– Угу. Небольшое недоразумение, – лепечу из-за его плеча.

– Это твоя мать? – моргает Бекетов.

– Моя мама.

– Так… - тестостероновый мудозвон проводит лапищей по бритой башке. – Тогда с кем я сцепился в школе?

– С бабушкой, – неохотно поясняет Давид. – Она немного мнительная.

Бекетов отрывисто кивает. Просовывает руку в задний карман и, качнувшись с пяток на носки, бормочет:

– Во сколько же ты его родила?

– Мам… – Дава теряется, не понимая, как ему реагировать. С одной стороны, думаю, он чувствует исходящее от меня напряжение. С другой, ему трудно поверить, что человек, являющийся его кумиром, может как-то меня обидеть.

– Какое это имеет значение?

– Типа ты старая, получается? Все-таки пластика?

– Мам, он о чем? – окончательно офигевает Давид. Ко мне же возвращается хорошее настроение. Нет, этот мужик просто неподражаем. Господи… Закусываю губу, чтобы не засмеяться, и неожиданно остро ощущаю во рту чужой непривычный вкус.

– Мне тридцать один, Сергей Михайлович. Я ответила на все ваши вопросы? У сына режим, знаете ли, и мы бы очень хотели успеть поужинать.

– Да, конечно. Черт… Вот я идиот.

– Просто очередное недоразумение. Бывает.

– Что-то много их. Недоразумений.

– Главное, что все живы. Признаться, в какой-то момент у меня возникли сомнения на этот счет.

Лицо Бекетова вытягивается. А я вдруг понимаю, что мне ужасно нравится его троллить. Наверное, я все-таки страшная женщина. Ведь над убогими и больными грешно смеяться.

– Издеваешься?

А может, он не так уж и глуп. Понял ведь, что я над ним в открытую насмехаюсь.

– Ни в коем случае. Я оценила то, с каким отчаянием вы бросились отстаивать Давину честь.

– Мою честь?

Наконец, сообразив, что происходит, сынок громко фыркает.

– Пойдем, ты хотел меня угостить ужином.

– Да. Было дело.

Разворачиваемся, беру сына под руку:

– Только после такого стресса даже не мечтай, что я стану экономить.

– Что ж… – подыгрывает мне Давид. – Тогда остается надеяться, что на моих призовых экономить не будут тоже.

– Ты их сначала заслужи! – бурчит Бекетов. Мы с Давидом переглядываемся. Всю дорогу до кафе я с большим трудом борюсь с улыбкой. А потом вдруг понимаю, что наша ситуация может оказаться не такой уж смешной.

– Подожди здесь.

Бросаю сына посреди дорожки и бегом возвращаюсь к парковке.

– Сергей… Михайлович.

Бекетов замирает у огромного внедорожника. Оборачивается:

– Да?

– У Давида ведь не будет проблем?

– Каких проблем?

– Я не знаю, – теряюсь. – Из-за нашего недопонимания.

– За кого ты меня держишь? – сощуривается чемпион.

– Ни за кого. Я просто должна была удостовериться, что случившееся не отразится на спортивной карьере моего сына.

– А если отразится, то что? Ты, наконец, перестанешь ломаться?

ГЛАВА 6

ГЛАВА 6

И вот тогда она мне зарядила. Кто бы мог подумать, что у такой малышки настолько тяжелая рука. Включаю свет в салоне. Вытягиваю шею, чтобы лучше разглядеть свою физиономию. Кожа реально горит от удара. Что заслужил, как говорится. Растираю заросшую щеку. Это какой-то рок – выставлять себя перед ней идиотом. Ну, вот на хера я ляпнул это «Ты, наконец, перестанешь ломаться?»… Кто меня за язык дергал? Ведь если так разобраться, кроме прочего, она привлекает меня именно своей неприступностью. Даже вспомнить не могу, когда мне приходилось прикладывать хоть малейшие усилия, чтобы с кем-нибудь замутить. Как-то оно само в руки шло. А тут ни в какую. Наверное, теряю хватку, если уж тридцатиоднолетняя разведенка воротит от меня нос.

У меня вообще были такие старухи?

По любому пластика там. По любому. Неудивительно, что я ее спутал с Мадиной. Эти бабы – как под нож лягут, так все на одно лицо становятся. Только этой чуть больше повезло с хирургом.

Но зацепила, тут даже врать не буду. Мордашкой, да. Телом. Странной незнакомой мне теплотой, которая достигает каких-то совершенно запредельных значений, когда она рядом с сыном. Если не уподобляться мне, дураку, и не придумывать ничего лишнего, со стороны на них смотреть довольно приятно. Хоть сейчас выставляй на конкурс «мать года». Да и пацан тоже молодец. Вон как заступался. Надо к нему присмотреться внимательнее.