Хорошая девочка (СИ) - Резник Юлия - Страница 15

– Такое забудешь.

– Учитывая, что они, в том числе, предполагают и секс, предлагаю вернуться к нашему обсуждению.

– Я не помню, на чем мы остановились.

– Ты хотела мне рассказать о своем травмирующем опыте. Когда это случилось?

– Давно. Так давно, что это даже обсуждать глупо. Просто кое-какие картинки из настоящего наложились на мои не самые лучшие воспоминания… Вот и все.

Решаю, что детали мы можем обсудить и в другой раз. Когда Сара проникнется ко мне большим доверием. В конце концов, я и сам пока не чувствую готовности услышать правду. Я же парень резкий. Вдруг меня как переклинит!

– Что это были за картинки?

– Когда ты надо мной навис…

– И все?

– А что, этого мало? – злится Сара.

– Мне просто не нависать над тобой? Детка, да это ж вообще не проблема. Миссионерская поза – самая скучная из всех возможных.

Я падаю на постель и маню Сару рукой.

– Что? – розовеет она.

– Ты знаешь.

– Нет.

– Да-а-а. Смотри, я весь в твоих руках. Делай что хочешь. Я даже пальцем не пошевелю.

ГЛАВА 10

ГЛАВА 10

Я правда не думала, что тот случай оставил такую травму. На самом деле, знакомясь с кем-то, я представляла секс вовсе не с ужасом. Я же не дурочка и умом понимала, что раз люди им занимаются, значит, это в самом деле приятно. И ни за что не хотела себя лишать этого удовольствия. Я даже особенно скованной никогда не была. Просто из-за маман дело никогда не доходило до главного. Благодаря ей любые мои отношения заканчивались, не начавшись.

И вот мне тридцать один год, а я понятия не имею, что делать, оказавшись в постели с мужчиной. Не удивлюсь, если у Давы в этом плане больше опыта. В смысле, не с мужчиной, конечно. Чур меня! Я о сексуальном опыте в принципе. Надо признать, что сын у меня тот еще ловелас.

Вздыхаю и смело опускаю взгляд. О-ох. Бекетова хоть сейчас можно отправлять на конкурс. Мистер Олимпия. Понятия не имею, с чего я взяла, что такой конкурс проводят и сейчас. Ведь с тех пор, как его в свое время выиграл Арнольд Шварценеггер, прошло, наверное, лет пятьдесят. Сколько там старине Арни сейчас? Он же еще не помер? Я где-то читала, что бодибилдеры умирают рано. Боже, откуда я вообще знаю, что за конкурс выиграл Арнольд?

– О чем ты думаешь? – завораживающе чувственным голосом интересуется Бекетов.

– О смерти, – брякаю я. – Ты не боишься умереть?

– Господи, детка, – стонет, – а ты, никак, мне хочешь с этим помочь?

– Чего это? – складываю по-турецки ноги.

– Мое либидо уже бьется в предсмертной агонии. – Смеется.

– А?

– Говорю, плохи мои дела, если девушка в постели со мной думает о смерти.

– Это я Шварценеггера вспомнила.

Брови Бекетова касаются кромки волос. Машу растерянно руками.

– Ай, не бери в голову. Просто он тоже огромный.

Сергей откидывается на подушку и, глядя в потолок, сам себе говорит:

– А я еще думал, что это у меня мысли скачут как блохи.

Не посчитав нужным это как-то прокомментировать, несмело касаюсь ладошкой Бекетовской груди. Сползаю к глубокому желобку на животе, проходящему аккурат между теми самыми вожделенными кубиками, и останавливаюсь.

– У тебя грудь как у черепашки-ниндзя.

– А у тебя весьма специфические сексуальные фантазии, – ржет Бекетов, демонстрируя идеальную работу дантистов.

– У них тоже кубики на груди.

– Это панцирь, глупенькая. Смести руку ниже…

Его приказ отзывается в животе легкой щекоткой. Я облизываю пересохшие губы и решительно опускаю ладонь.

– А говорил, либидо сдохло, – восхищенно шепчу я, с некоторой опаской сжимая пальцы вокруг мощного ствола. Бекетов запрокидывает голову сильнее, отчего жилы на шее натягиваются и проступают под кожей. Я осторожно перемещаюсь вверх, наклоняюсь и прихватываю одну из них зубами. Сергей резко выдыхает.

– Что-то не так?

– Все так. Только кулак сожми сильней. – Он кладет свою руку поверх моей, несколько раз проводит, чертыхается и бросает: – Сейчас я быстро кончу, а потом продолжим, ладно?

Как кончит? Что… Куда… А-а-а. Понятно. Подчиняясь движению его руки, начинаю резче его ласкать. Панические мысли, не успев окончательно сформироваться, вытесняются гораздо более приятными и порочными.

– Да-да-да. Блядь. Вот так. А теперь замри, – шепчет Бекетов, задевая губами мою пунцовую щеку. Несколько томительно долгих секунд ничего… вообще ничего не происходят. Я начинаю переживать, как бы там чего не сломала, когда руку обдает теплым. – А-а-ах. Да. Детка. Да. Секундочку дай мне… Все слишком чувствительно. А потом можешь продолжить.

– А можно я просто тебя обниму? – отчего-то я до слез расчувствовалась.

– Конечно, обнимай. Иди сюда.

Укладываюсь ему на грудь. Сердце Бекетова долбит в ухо. Испачканная рука нерешительно замирает, так и не коснувшись его живота. Тогда Сергей накрывает ее своей и, прижав к коже, позволяет размазать его удовольствие по торсу. Шмыгаю носом. Раз, другой… Не знаю, почему меня так ведет.

– Детка. Я таки тебя напугал?

– Дурак, что ли? Мне кайфово.

– Ага… – недоверчиво хмыкает Сергей. – С чего вдруг? Тебе даже ничего не перепало. Но я попытаюсь реабилитироваться.

– Нет! – вскрикиваю. – Не надо. Давай просто полежим.

Он внимательно вглядывается в мое заплаканное лицо:

– Слишком много эмоций?

– Да. Пожалуй… Тебя никак не обидит, если мы на некоторое время отложим остальное?

– Нет. Мы же никуда не спешим. Я все равно до тебя доберусь. Ты хотя бы мокренькая?

– Сергей! – утыкаюсь носом ему в плечо, надеясь, что он не успел заметить моих пылающих щек.

– Да или нет?

– Да! Все. Теперь давай помолчим?

Мы и правда зашли очень далеко. Мне нужно привыкнуть. Потому что здесь все как будто по-новому. Даже воздух, которым я дышу, другой. Разреженный. Вкусный. Не могу им напиться. Так, наверное, себя чувствуют покорители горных вершин.

– Сара…

– М-м-м?

– У моего отца скоро день рождения. Пойдешь со мной? Я приглашаю.

– Зачем это? – сажусь резко.

– В смысле? У нас отношения. Да и, в конце концов, с твоей семьей-то я познакомился.

– Вынужденно. Заметь, это другое.

– И пусть. Как это мешает познакомиться с моей родней добровольно?

– А ты всех своих любовниц с мамой-папой знакомишь?

– Нет. Обычно мы трахаемся, и на том все заканчивается, – психует Бекетов. – Это то, что ты хотела услышать? Я тебя не разочаровал?

– Ну и чего ты орешь? – обиженно поджимаю губы, хотя, если честно, ответ Сергея очень тешит мое самолюбие. Ведь по всему выходит, что я для него действительно какая-то особенная.

– Потому что не люблю повторять по сто раз одно и то же!

– Тяжело тебе будет в должности тренера.

– Сейчас я про личное.

– Согласись, учитывая твой бэкграунд, мои вопросы вполне оправданы. Ты тот еще бабник. А я не хочу примерять на себя роль лохушки, которой все сочувствуют за глаза. Это унизительно.

– У нас все будет по-другому! Я ведь сказал.

Бекетов поднимается. Берет сброшенное на пол полотенце и, обернув то вокруг бедер, отходит к окну. И как-то так одиноко его фигура на фоне этого окна смотрится, так неприкаянно, что я тороплюсь заметить:

– Послушай, я же ни в чем тебя не обвиняю! Напротив. Допускаю, что ты действительно так думаешь, но…

– Но у меня дерьмовый бэкграунд, и ты не веришь, что я могу измениться.

– Скажем так – это сложно.

– Сара, послушай… Я не буду оправдываться. Да, в свои двадцать плюс я здорово покуролесил. Бывало, проснусь наутро и вспомнить не могу – ни где я, ни как зовут ту, с кем накануне зажигал. Тогда казалось даже прикольным находить себя по геолокации в каких-нибудь ебенях после очередного запила, менять девок как перчатки и трахать их пачками. Но мне, блин, тридцать пять. Мои приоритеты давно сместились.