Хорошая девочка (СИ) - Резник Юлия - Страница 11

– Извини. Не знаю, что со мной.

Соскребаю свою поплывшую тушку с его колен и принимаюсь поправлять сбившуюся одежду.

– Тебе не за что извиняться. Я польщен.

– Да? И чем же? – настороженно бурчу я.

– Тем, что ты позволила мне увидеть свою уязвимость. Как ни крути, это – высшая степень доверия.

«Польщен», «уязвимость» – он что, сегодня на ночь читал толковый словарь?

– Доверие-то тут при чем?

– Человек, которому с детства не позволялось ни злиться, ни уставать, ни проявлять слабость, обычно срывается на самых близких. Его крик, или плач, или отвратительное поведение – это всегда сигнал. «Эй, бро, мне плохо! Я не вывожу». Чем громче крик или ярче срыв – тем тебе хуже. Мне льстит, что тебя сорвало на меня. Значит, мне ты доверяешь больше, чем другим.

А после толкового словаря, очевидно, речь дошла до книг по психологии.

– Не придумывай то, чего нет. Я кричала на виновника всех своих бед. Ни больше ни меньше.

– Твои беды не от меня. Я лишь катализатор. Что там у тебя за ситуация с мамой?

– Долго рассказывать.

– Так я никуда не спешу.

– Везет. А у меня полно работы.

И тут происходит что-то невероятное. Бекетов краснеет. Как будто мой намек на то, что он – бездельник, попадает глубже, чем я планировала.

– Я вообще-то тоже планировал сегодня быть на тренировке. И если бы не ты…

– Я?!

– Ну, ладно. Не ты. Вот это все, – дергает головой в сторону двери.

– Разве я просила тебя о помощи? – возмущенно подпираю бока.

– Нет. Но я не мог это все так оставить, зная…

– … что это все благодаря тебе!

– С этим утверждением можно поспорить, но я не буду.

– Потому что я права. Ты творишь всякую дичь, не думая о последствиях. Сначала какого-то черта представляешь меня своей невестой, а потом у себя же в профиле постишь фотки с какой-то малолеткой.

– Она не малолетка, – сощуривается Бекетов.

– Да что ты? А сколько ей? Двадцать? Двадцать два? Нет, ты не подумай, я все понимаю…

– Что ты понимаешь?

– С малолетками тебе самое то, наверное. Женщины постарше умнее.

– И что? – багровеет.

– С ними надо напрягаться сильней. Да и кризис среднего возраста опять же…

– У меня?!

– А что – нет? Обычно зрелому мужику самка помоложе нужна исключительно для того, чтобы самому себе доказать, дескать, я еще о-го-го. А… Постой. До этого ты, видно, еще не дочитал?

– Что не дочитал? – цедит Сергей.

– Ну, свою книгу по психологии.

– Все имеющиеся книги по психологии я прочел еще в университете.

– Ты учился в университете? – удивленно распахиваю глаза.

– Представь себе! – рявкает Бекетов в ответ. – Как бы иначе меня допустили к работе с детьми?! А вообще, конечно, занятно, как ты собственные комплексы проецируешь на меня.

– У меня нет комплексов!

– Ну да. Да ты просто приревновала меня к той малолетке!

– Так, значит, ты все-таки согласен, что она малолетка? – торжествующе подбираюсь, а Бекетов, будто не зная лучшего способа прекратить спор, снова затыкает мне рот поцелуем. Дурак. Отвечая ему со всем накопившимся во мне пылом, не забываю и о его словах. Неужто я и впрямь его ревновала? Да нет. Зачем? Он ничего мне не обещал. Просто в моей голове никак не укладывалось, как он мог сначала меня на свидание звать, а потом так быстро переключиться на другую. И все…

– Детка, или пойдем уже отмывать эти стены… Или я прямо сейчас тебя трахну.

– М-м-м, – мычу ему в рот, обвивая ноги вокруг его поясницы.

– И что здесь происходит, позвольте спросить? Сара!

И куда только мое желанье девается! Я стыну, повисаю на Бекетове мороженым осьминогом, не в силах соскрести свою тушку на пол.

– Добрый день. Детка, представишь нас? – усмехается чемпион, гладя губами мои всклоченные волосы.

– Не нуждаюсь. Все, что требовалось, я о вас узнала и так. Сара, проводи этого… господина.

Мать просто сочится презрением. Сергей в ответ, естественно, весь подбирается. Но, к счастью, никуда от меня не отходит. А мне только это и нужно – его поддержка. Во мне зреет абсолютно детский, тут ни к какому психологу ходить не надо, протест. Я столько лет была паинькой, что сейчас из меня рвутся черти. И я отчетливо осознаю, что их непременно нужно подкормить каким-нибудь трешачком, пока они меня саму не сожрали.

– Мама, познакомься. Это – Сережа. Мой жених.

Надо отдать ему должное. На лице стероидного «господина» не дрогнул ни один мускул.

– Как жених? – хватается за сердце маман. – Ты же утверждала, будто его не знаешь!

– Ну-у-у, с тех пор много воды утекло. Мы влюбились буквально с первого взгляда, правда, Сереж?

Бекетов бросает на меня короткий взгляд из-подо лба. Что? Не нравится? Побудь в моей шкуре, милый. Мне тоже не все, что ты делаешь, по душе. Хотя, конечно, втянув в происходящее мать, я явно перещеголяла качка.

– Не знаю, как насчет любви, но хочу я тебя зверски.

Моя ж ты лапочка! Смотрю на него со смесью ужаса и восторга. Маман, конечно, в шоке. Может, даже в большем шоке, чем я добивалась своим отчаянным детским протестом.

– Эм… Ну с этим мы потом разберемся, да? Сейчас нас ждет работа.

Бекетов лениво кивает. Берет меня за руку и ведет к выходу.

– Сара, задержись на пару слов, – командует мама, загородив своей массивной фигурой дверной проем. Ну не драться же с ней! Собрав в кулак остатки смелости, командую:

– Сереж, сходи, попроси у Анечки тряпку. Я тебя догоню.

– Уверена?

– Ага.

Если бы! На самом деле я прекрасно осознаю, чего мне может стоить эта комедия. От былого шального задора во мне уже ничего не осталось.

– Мамуль…

– Как? Вот просто скажи мне… Тебе что, нормальных мужиков мало? Ты что, себя на помойке нашла?

Улегшееся было возмущение просыпается во мне с новой силой, стоит матери начать на меня давить.

– Я знаю себе цену, – парирую я, выпятив дрожащий подбородок.

– Знаешь? А для этого одноклеточного у тебя, очевидно, припасена скидка?

То, что затевалось как невинный пранк, вдруг обретает совсем другое значение. Я уже не хочу сознаваться в том, что просто пошутила. Я, напротив, хочу всеми силами защищать себя и свое право на выбор, каким бы надуманным он ни был. Вот почему мой план на лету меняется.

– Мам, я же не тебе выбираю спутника жизни. Хватит…

– Вот для этого я тебя рожала, да? Для этого я тебя растила, давала все самое лучшее? Отказываясь от себя…

– А я не просила тебя отказываться! Ты зачем это делала, чтобы теперь было чем меня попрекать?

– Вот как ты запела! А как прижало, то…

– … то я пришла к тебе, да. А к кому еще мне нужно было идти в шестнадцать лет? Может, самой все расхлебывать? Ты скажи, потому что я не понимаю.

– Разве я тебя хоть раз в этом упрекнула?!

– Словами? Нет. Но стоит мне вот как сегодня поступить по-своему, как я тут же наталкиваюсь на противодействие с твоей стороны.

– Да я же просто хочу тебя уберечь! Ты жизни не знаешь.

– А почему я ее не знаю, мам? Потому что ты живешь мою жизнь за меня. Решая за меня все на свете! А мне тридцать один, блин, год, мама! Я, может, сама хочу… Совершать ошибки и на них учиться.

– Что ж… С этой гориллой у тебя все шансы наломать дров. Потом не говори, что я тебя не предупреждала.

– Хорошо. Не скажу.

– Он уже тебе наставляет рога!

– Это недоразумение.

– Ох, Сара… Большая девочка, а в сказки веришь. О сыне хотя бы подумала!

– Я думаю, мама. Не переживай. Сергей – его кумир.

ГЛАВА 8

ГЛАВА 8

Дверь за мамой захлопывается с таким оглушительным грохотом, что расположившиеся в зале гости подпрыгивают. Слава богу, среди них нет совсем маленьких деток. Я бы себя не простила, если бы стала невольной причиной их заикания. Сделав вид, что ничего такого не произошло, с улыбкой подхожу к стойке администратора.