Небо внизу (СИ) - Стешенко Юлия - Страница 44

— Томми, дорогой мой, — кротко улыбнулась ему Тео. — Дома у нас вода, в которой варились молотые кофейные зерна. А тут — кофе. Поверь, это большая разница.

Источник аромата обнаружился в узеньком тупичке за магазином скобяных товаров. Приземистое здание размером с собачью будку украшала лаконичная надпись «КОФЕ», нанесенная прямо на стену. Неведомый декоратор предпочитал смелые цветовые решения, поэтому буквы К и Ф он нарисовал насыщенно-бирюзовой краской, а О и Е — ядовитой фуксией. Заинтригованная, Тео толкнула облезлую скрипучую дверь. В крохотном помещении обнаружился прилавок, плотно заставленный круглыми стеклянными банками с кофе. Там были золотые зерна и рыжие зерна, шоколадные и почти черные, крупные, как бобы, и крохотные, как горох, гладкие, как стеклянные бусины, и сморщенные, как старушечьи лица. Рядом с банками выстроились коробочки с шоколадом, вазочки с засахаренными фруктами и блюдца с пастилой.

— Чего желаете?

Вздрогнув, Тео обернулась. Хозяйка лавчонки стояла в углу, почти невидимая в глубокой тени. Седое облако волос парило над смуглым лицом, как заблудившееся привидение.

— У вас так вкусно пахнет кофе… — Тео еще раз осмотрела прилавок, но никакого намека на меню не увидела.

— Вам две чашки? — хозяйка вышла наконец из полумрака. Сухая и смуглая, она походила на иссушенную ветром, потрескавшуюся статуэтку из темного дерева. На светло-коричневых, в цвет кофе, пальцах, поблескивали серебряные кольца с бирюзой и яшмой.

— Да, две. И что-нибудь… не знаю. Что-нибудь к кофе. Что вы посоветуете?

Стремительно чиркнув спичкой, женщина зажгла газовую горелку и водрузила на нее закопченный медный кофейник.

— Женщины предпочитают шоколад. Есть обычный, есть с орешками… С сушеной вишней, лавандой, с солью, с перцем. Есть засахаренные груши, апельсины, инжир, персиковая и сливовая пастила, — равнодушно перечисляла хозяйка, половчее разворачивая на огне кофейник. — Могу принести сыр.

— Э-э-э… — растерялась Тео. Она предполагала, что супа и жаркого в кофейне не подадут, но рассчитывала найти здесь хотя бы выпечку.

— А поесть что, ничего нету? — разрешил внезапно возникшее затруднение Том.

— На вывеске написано: кофе. А не еда, — пожала плечами хозяйка. — Впрочем…

Окинув Тома сочувственным взглядом, она скрылась за вылинявшей ширмой, а через несколько минут вернулась с початой буханкой ржаного хлеба.

— Найдем и поесть, — сверкнув неожиданно белыми, ровными, как под ниточку, зубами, она отрезала пару толстых ломтей, щедро намазала их сливочным маслом и накрыла тяжелыми кусками жирного золотого сыра. — Кофе какой будете?

— Я даже не знаю, — Тео беспомощно оглядела длинный строй стеклянных банок. — А какой вы посоветуете?

Прищурившись, женщина поглядела на Теодору, как ювелир в ломбарде — на фальшивую брошь.

— Вам? Вы, пожалуй, возьмите обычный. Он всем нравится, — не дожидаясь согласия, она закинула в кофемолку порцию зерен и завертела протравленную временем ручку. — Есть сливки, есть коньяк, есть ликер.

— Нет, спасибо. Мне… мне, пожалуйста, шоколад. С солью, — решительно объявила Тео, которую почему-то очень задело предположение, что необычный кофе ей не понравится.

— Как скажете, госпожа, — снова сверкнула белоснежными зубами хозяйка.

Тео уселась за один из двух колченогих столиков, и вскоре перед ней уже стояли чашка кофе и блюдце с шоколадом. На матовой темной поверхности поблескивали крупные белые крупинки соли. Осторожно взяв самый маленький кусочек, Тео откусила и медленно, вдумчиво прожевала. А ничего так… Даже, пожалуй, вкусно.

Откусив еще кусочек, Тео запила его — и закатила блаженно глаза. Вот кофе действительно был отличный. Идеальный просто кофе. Густой, бархатистый, с легкой кислинкой и привкусом то ли вишни, то ли смородины, он бархатно стелился по языку, оставляя мягкое, горьковато-пряное послевкусие. Покачав чашку в руке, Тео глубоко вдохнула аромат и сделала еще глоток.

— Невероятно.

— Вам виднее, госпожа, — пробубнил через плотно набитый рот Том, размешивая пятую ложечку сахара. — Я в кофе не разбираюсь.

— Конечно, не разбираешься. Ты же в чашку половину сахарницы кладешь. Там от кофе вообще вкуса не остается, ты пьешь сироп. Вот, попробуй, — Тео подтолкнула к нему свою чашку.

Послушно отложив бутерброд, Том неуверенно поглядел на Тео.

— Ну это же просто кофе…

— Попробуй.

Тяжко вздохнув, Том бережно поднес чашку к губам и сделал глоток. Посидел, прислушиваясь к ощущениям, закрыл глаза и сделал еще глоток.

— Кофе. Горький. И несладкий, — вынес он безжалостный вердикт.

— Ты безнадежен, — забрала у Тома чашку Тео. — Пей свой сироп, чудовище.

— Почему чудовище? Чего сразу чудовище? И никакой это не сироп, — теперь Том сунул ей свою чашку.

— Я не буду пить жидкий сахар.

— Да вы ведь даже не пробовали! Сначала попробуйте, потом ругайте.

— Не буду. У меня от одного только вида твоего кофе зубы слипаются.

— Так вкусно же! Попробуйте хотя бы один глоток — вам точно понравится.

Хозяйка, закурив тонкую черную сигаретку, с интересом смотрела на них блестящими, как у птицы глазами.

Глава 19

Очень не хватало нормального душа. Такого, чтобы просто повернул вентиль — и на голову полилась чудесная, замечательная, великолепно горячая вода. Вот так вот просто, сама по себе. Без плясок с рубкой дров, без растапливания очага в бойлере, без пары часов старательного прогревания бака… И без нескольких часов чудовищной духоты, от которой не спасали даже настежь распахнутые окна.

Как же было хорошо в Огасте…

Наскоро ополоснувшись из таза холодной водой, Тео до красной кожи растерлась полотенцем. На часах уже было девять, во дворе чем-то деловито стучал Том, а над промышленным кварталом городка поднимался десяток столбов черного, маслянистого дыма. Рабочий день начался преступно давно — и Тео не знала, огорчаться этому или радоваться. С одной стороны, возможность безнаказанно дрыхнуть до девяти грела сердце. С другой стороны… ну как-то непрофессионально это было. Несолидно.

Спустившись на крыльцо, Тео сразу же увидела Тома. Пристроившись на ступеньках, он что-то старательно выстругивал из толстого дубового бруса. Рядом лежало несколько инструментов, среди которых Тео вроде бы опознала стамеску — и, кажется, напильник. Или не напильник. Черт его знает. Какая-то широкая и плоская штуковина с насечками.

— Что делаешь? — Тео опустилась на ступень рядом с Томом.

— Да вот, сандрик над дверью поменять хочу, — показал он что-то маловразумительное: то ли гнутую ножку, то ли кривую ручку.

— Прости, что?

— Сандрик. Ну… вроде полочки штуковина такая, над дверью у нас была — только прогнила начисто.

Обернувшись, Тео обозрела потемневшее от времени некрашеное дерево там, где находился старый… сантик. Сандик. Сарник.

— А если купить?

— Я уже балясины в столярке заказал — они деньги дерут так, как будто не сосну пилят, а бриллианты гранят. Так что сандрик я уж как-нибудь сам.

Тут и работы-то… — Том сделал неопределенный жест рукой, потом почесал в затылке. — С нормальными инструментами дня за два управился бы. А с этим хламом, наверное, с недельку проковыряюсь.

— Может, вообще без… сатика? Какой в нем смысл? Пусть будет просто гладкая дверь.

— Ну… вообще-то да, практического смысла никакого, — Том отложил опасно поблескивающий нож, который прорезывал ажурный узор на оборе. — Сандрик должен дверь от дождя и снега защищать, а у нас все равно над верандой крыша. Но смотрится ведь красиво! Ну и цветы на него поставить можно. Вам же нравится, когда всякая такая ерунда по веранде развешана. Вот, можно на сандрик пару горшков с плетучками запихнуть, будут вниз свисать по бокам от двери. Красиво же!

Напрягшись, Тео припомнила узкий резной козырек над дверью. На него действительно можно было поставить… ну, скажем… парочку горшочков с декоративным плющом.