Пир потаенный - Фармер Филип Хосе - Страница 8

Четверо солдат, составляющих орудийный расчет, втащили гаубицу на вершину небольшого холма, откуда собирались открыть огонь по деревне. Они были настолько пьяны, что вряд ли уже соображали, где были свои, а где чужие, и что их снаряды в такой ситуации поразили бы как тех, так и других. Свои полуавтоматические карабины они оставили неподалеку, поставив их «шалашиком». Я спокойно взял один из них и застрелил всех четверых, сделав всего четыре выстрела. При первом же выстреле мой член начал быстро твердеть. При четвертом он был уже в том состоянии эрекции, за которым секунд через десять наступает оргазм. Потом он медленно опал и ощущение удовольствия постепенно исчезло.

Орудие находилось слишком близко к солдатам. Прежде нем я успел бы сделать второй выстрел, они бы уже успели окружить меня. Поэтому я поднял передок за задний прицеп и потащил орудие за собой. Метров через сорок тропинка раздваивалась, и я пошел по той, что вела на пологий холм с углом подъема градусов в двадцать пять. До вершины холма мне пришлось тащить орудие за собой еще метров пятьдесят. Добравшись до нее, я развернул орудие и стал осторожно спускать его по противоположному склону холма, который был более крутым, градусов в тридцать. При этом мне приходилось изо всех сил тормозить, сильно упираясь пятками в землю, чтобы не позволить орудию сорваться вниз. Следующий холм был более высоким и крутым. Дважды я едва не выпустил эти четыреста пятьдесят килограммов тяжести (столько весили орудие и передок вместе взятые). На вершине второго холма я нашел, наконец, участок ровной площадки, длина и ширина которой соответствовали моему замыслу. Отсюда был хорошо виден склон первого холма, деревня и прилегающие окрестности.

Оставив орудие, я быстро вернулся на первую позицию. Там я собрал валявшееся на земле оружие солдат и бросил его в зарядный ящик, к оставшимся снарядам и боеголовкам. Вскинув затем ящик на плечи, я почти бегом вернулся к гаубице. Карабины и патроны к ним я разбросал по кустам. Затем приготовил орудие к стрельбе, зарядив его гранатой с навинченной боеголовкой и нацелив на деревню. Оставалось лишь дернуть за замок. Но прежде я решил еще раз взглянуть на то, как складывалась ситуация в деревне.

И вот тут я заметил новых участников событий, темными тенями выскальзывающих из леса к востоку от плантации, в тылу солдат. Это был развернувшийся в цепь отряд людей, в руках которых в лунном свете поблескивал металл оружия. Их было около сорока человек. Две группы несли что-то тяжелое, что не удавалось рассмотреть в бледном свете Луны, но что вполне могло быть крупнокалиберными пулеметами и треногами к ним. Затем, вслед за ними, из леса высунулось нечто довольно больших размеров. Это оказалось длинное дуло орудия, установленного на платформе. Потом, когда это полностью выползло из тени, я увидел, что это был танк на полугусеничном ходу, с девяностомиллиметровой пушкой. Танк и пехотинцы остановились, скрытые от меня группой деревьев. Некоторое время спустя из-за них выскользнули четыре смутные тени, которые короткими перебежками от дерева к дереву, явно стараясь остаться незамеченными, стали приближаться к деревне, пока не достигли небольшой рощицы, совсем близко от первых домов. Разведчики.

Кенийцы заметили, наконец, исчезновение их орудия. Четыре человека пошли по следам его колес, но первый холм вскоре скрыл их из моего поля зрения. Пламя пылающих домов высоко поднималось в небо, хорошо освещая все вокруг, в том числе и землю между ними, сплошь усеянную трупами мужчин, женщин и детей. Еще были слышны короткие пулеметные очереди, но в ответ больше не раздавалось ни одного выстрела из винтовки или карабина.

Глава V

Внезапно стрельба полностью прекратилась. Кенийские солдаты стали перегруппировываться, собираясь у восточного края деревни. По всей вероятности, офицеры протрезвели в достаточной степени, чтобы вновь подчинить солдат дисциплине. Теперь они, вероятно, сообразили обо всех возможных последствиях того, что натворили здесь их солдаты. Им оставалось надеяться убедить правительство, что речь идет всего лишь о досадном, но оправданном инциденте во время исполнения ими основной задачи, с которой они блестяще справились, – по устранению меня. Тем более, что этому не осталось ни одного живого свидетеля. Но, тем не менее, они здорово рисковали, так как если другие деревни бандили возмутятся и восстанут, когда узнают об этой резне, правительство будет вынуждено принять меры и скорее всего расстреляет своих мерзавцев, чтобы успокоить бандили.

Возможной целью этой перегруппировки могли быть и уцелевшие в бойне жители, укрывшиеся в лесу на другом краю деревни, которых кенийцы решили полностью уничтожить.

Люди из вновь прибывшего отряда, в свою очередь, повернули назад, причем с такой поспешностью, что я понял, что они пытаются удалиться от армейских частей на возможно большее расстояние. По всей очевидности, они совершенно не ожидали наткнуться здесь на солдат. Думаю, они тоже пришли, чтобы напасть на меня. Из-за мести, золота или секрета бессмертия. Или из-за всех трех причин.

Их появление здесь именно в тот момент, когда армия напала на меня, было одним из тех бесчисленных совпадений, в которые не верило большинство читателей романов моего «биографа», считая их совершенно не правдоподобными. Эти люди просто не знают, что некоторые люди наделены не только «животным магнетизмом», но и тем, что я называю для себя «моментом человеческого магнетизма». Говоря другими словами, эти люди (и я в том числе) притягивают к себе, сосредотачивают какие-то невероятные события, возможность появления которых, рассчитанная с помощью математики, исчезающе мала. Из них истекает что-то, какая-то особая субстанция, вроде «магнитного» поля, притягивающая к себе сразу по несколько событий. Это поле вызывает искривление в неуловимой структуре обстоятельств или пространственных построений, нарушая их последовательность.

Какими бы ни были обстоятельства, обусловившие появление нового отряда в окрестностях деревни, он, тем не менее, решил отступить. Но у меня было чем воздействовать на их перемещения. Я поднял гаубицу за лафет и развернул ее, машинально прикидывая дистанцию и угол траектории (привычка, которой я обязан своими упражнениями в стрельбе из лука). Потом я прильнул к прицелу, поставил угол возвышения и дернул за шнур. Гаубица выплюнула снаряд с коротким сухим звуком.

Одновременно какой-то частью моего сознания я смутно ощутил новую волну сексуального возбуждения. Когда снаряд унесся к цели, я перезарядил орудие. В этот раз оргазм по своей интенсивности значительно уступал тому, что я испытал, когда вонзил мой нож в живот Забу.

Начиная с этого момента, я весь превратился в движение, полностью поглощенный «кровавой работой», если прибегнуть к поэтическим словам Уолта Уитмена, какими он обозначил войну.

Мой первый снаряд взорвался метрах в трех перед танком. Машина остановилась, попятилась немного назад, а затем вновь двинулась вперед, взяв левее. Второй снаряд упал справа от него, заставив еще более отклониться влево, в направлении деревни. Третий разорвался прямо посреди отряда, бросившегося на землю при первом выстреле орудия. Восемь трупов остались лежать на земле. Трое уцелевших вскочили на ноги и бросились наутек.

В этот момент, как я и предвидел, четверо солдат, отправившихся по следам гаубицы, появились на вершине первого холма. Два выстрела из карабина, лежавшего наготове у меня под рукой, и два тела покатились по склону: их силуэты, высветившиеся на фоне полыхающей деревни, были слишком легкими мишенями, чтобы я мог промахнуться. Двое оставшихся прыгнули на противоположный склон и, спрятавшись за гребнем, стали обстреливать меня оттуда. Пули впивались в землю у моих ног, поднимая облачка легкой пыли. Другие звонко шлепались о ствол и стальной щит гаубицы. На эти я вообще не обращал внимания. Одним выстрелом из орудия я снес верхушку холма, служившую им укрытием. Были ли они убиты этим выстрелом или просто деморализованы, я не знаю, но после этого они перестали стрелять. Может быть, они решили обогнуть холм у подножия и напасть с тыла.