Пир потаенный - Фармер Филип Хосе - Страница 25

Исследуя горы, к которым примыкали развалины города, я нашел множество обвалившихся рудных шахт и штреков. В почве было рассеяно еще довольно много золота, и разработка его обещала быть выгодной. К тому же я был уверен, что в горе залегают еще не найденные золотые жилы.

Когда аборигены однажды увидели меня, копающимся на старом кладбище, расположенном в стороне от руин, они страшно разозлились и прогнали меня оттуда. Я вернулся ночью. Светила полная луна, и они вновь заметили меня. Тогда все взрослые мужчины племени – девять человек – возмутились такой неслыханной наглостью до глубины души. Они тихонько подобрались ко мне с подветренной стороны и внезапно атаковали все разом. Какое-то время я их сдерживал на расстоянии с помощью моей лопаты. Но потом она осталась торчать в чьей-то голове. Другого я убил, бросив в него мой нож, который пробил ему грудь. Схватив его дубинку, я начал молотить ею по головам и плечам окруживших меня людей, разбив многие из них, пока чья-то дубинка не достала до моей головы.

Очнувшись, я понял, что связан по рукам и ногам. От удара дико болела голова. Шаманкой племени была молодая женщина с симпатичным миловидным лицом. У нее, как и у всех женщин племени, была тонкая талия, которая еще более подчеркивала необъятность ее огромных ягодиц. Но груди были красивой формы, большие и твердые. Ко всему этому она еще обладала слишком широким влагалищем и страдала из-за неспособности мужчин племени заполнить его в достаточной мере. Она пришла ко мне в ту ночь и приказала страже оставить нас одних. Я был не очень расположен предаваться в такой ситуации любовным забавам, но она стала сосать у меня с таким рвением, что вскоре привела в соответствующее состояние. После этого она уселась на меня и стала ерзать с такой частотой, что напомнила мне воздушный шар, треплющийся на бечевке на свежем ветру. Но тем не менее мы «кончили» одновременно, что наполнило ее душу и сердце еще не изведанным радостным ощущением. Девушка была полна сил и немного спустя начала все сначала. Так длилось до первых лучей зари. Я ненадолго заснул, а когда проснулся, мой член вновь был в состоянии эрекции. Но уже от того, что я сильно хотел помочиться. На головку члена, которая стала сверхчувствительной к прикосновениям, села муха, что сразу же вызвало оргазм. Первый же выброс спермы утопил муху в себе. Эта картинка до сих пор стоит у меня перед глазами. С тех пор, как на свете существуют мухи, это, должно быть, первый и единственный случай, когда одна из них погибла подобным образом.

Жители «Офира» поклонялись Луне, Солнцу, еще нескольким звездам и многим природным явлениям. Я так и не знаю до сих пор, какому из их местных божеств они хотели принести меня в жертву. Но главным было не это. Главным было то, что в любом случае мне грозила смерть. На это указывало хотя бы то, что шаманка старалась взять от меня максимум, что я мог дать ей за столь короткий срок. Она приходила ко мне шесть ночей подряд. На седьмую женщина дала понять мне, что в полдень следующего дня я буду принесен в жертву.

Руки и ноги были связаны у меня полосками сыромятной кожи. Каждый день и ночь, как только я оставался один, я старался как можно сильнее растянуть их. И вот, в эту ночь, они наконец уступили моим настойчивым попыткам. Я разбил голову жрицы об пол и убил сторожа, стоящего у двери, у которого обнаружил украденный у меня нож. Этим ножом я пробил горло второго сторожа. Потом, вооружившись его дубинкой, я расправился со всеми взрослыми мужчинами племени, оставшимися в живых после первой схватки со мной. Уцелел лишь один старик, который успел скрыться в горах. Уцелевшие напуганные женщины и дети разбежались кто куда, но большинство последовало за стариком. Я не преследовал их, и потом больше никогда не видел ни одного представителя этого племени. Впоследствии я сожалел, что поддался необузданному гневу и разогнал мирное племя: в то время я очень редко убивал людей, только в целях самозащиты. Но я успокоил себя, подумав, что если бы они вовремя предупредили меня о том значении, которое представляет для них это старое кладбище, я перестал бы копаться в нем, и тогда ничего не случилось бы.

После этого печального эпизода, поняв, что жители уже никогда сюда не вернуться, я продолжил мои раскопки. Кладбище дало мне богатый урожай статуэток и украшений из золота. Кроме того, я нашел много фигурок символического значения, предназначение которых не известно мне до сих пор. Сейчас они составляют ядро моей частной коллекции, находящейся в замке в графстве Камберленд.

Потом я занялся добычей золота в заброшенных шахтах старой горы. То количество, что я добыл там, сделало меня, по крайней мере потенциально, одним из самых богатых людей в мире. Я все делал сам; добывал руду, обогащал ее, плавил металл в слитки. Затем его необходимо было еще переправить за сто пятьдесят километров. И я проделал этот путь множество раз со слитком в шестьдесят килограммов за спиной. Мне пришлось самому искать и устанавливать контакты с продавцами золота, чтобы подпольно сбыть некоторое количество добытого мной металла.

Несколько раз мне пришлось расправляться с бандитами, преследующими меня, чтобы выведать дорогу в долину, или пытавшимися заставить сказать им, где находится моя сокровищница. Незадолго до своей смерти мой биограф предполагал использовать некоторые из этих эпизодов в своих романах. Но я думаю, что он поступил бы так же, как действовал и во всех предшествующих случаях, и исказил бы правду, отправив этих бандитов на розыски какого-нибудь сногсшибательного клада золота и бриллиантов в величественные руины головокружительно древнего города, населенного отдаленными потомками древнейшей цивилизации, поглощенной водами океана тысячелетий так двенадцать тому назад. Мужчины этого города все были бы ужасно уродливыми, зато женщины – исключительные красавицы. Я не смеюсь над ним, нет, поймите меня правильно. Просто он пошел бы навстречу желанию своих читателей, предпочитающих романтические фантазии серым будням повседневной жизни.

Золотоносная жила истощилась, когда я уже добыл золота приблизительно на двадцать миллионов фунтов стерлингов. Но, думаю, если хорошенько поискать, можно еще найти жилы, залегающие более глубоко в теле горы. Я забросал все руины песком, чтобы больше никто не мог подумать, что эта пустынная долина когда-то была обитаема. Но перед этим я провел детальные раскопки и сделал подробное описание обнаруженных развалин, подкрепленных целой серией фотоснимков. Словом, сделал все, что полагалось бы сделать на моем месте настоящему археологу. Правда, назвать себя полным дилетантом я тоже не могу, так как в свое время защитил диплом по археологии в Оксфорде. (Хочу уточнить сразу же, чтобы не вызывать недоумение у читателя, что я закончил медицинский факультет и защитил диплом в Университете Джона Гопкинса. Кроме того, у меня есть диплом лингвиста-африканиста, полученный мной в Берлинском университете. Как видно из этого, моя длительная юность не была совсем уж легкомысленной).

Я тщательно постарался уничтожить все следы, которые могли бы навести на мысль, что здесь были когда-то золотые разработки. Я надеялся, что пройдет достаточно много времени, прежде чем кто-нибудь здесь вновь наткнется на его следы. Даже сегодня, когда Африке уже стало грозить перенаселение, мало кто отваживается проникнуть в эти пустынные, выжженные солнцем области. Впрочем, по местным поверьям, этот регион всегда пользовался дурной славой и считался прибежищем демонов.

Поэтому вы можете представить мое удивление, когда, взобравшись на вершину очередной горы, я увидел мою долину, лежащую далеко внизу. Группа людей, человек в сто, как минимум, копошилась в том месте, где мной были похоронены остатки руин. Это место располагалось в западной части долины.

Ноли выругался. Он привязал меня к дереву и принялся осматривать долину в бинокль. Я воспользовался этим, чтобы еще немного растянуть мои наручники. Не будь они сделаны из прочного сплава, я давно бы уже избавился от них. Я начал этим заниматься с первого дня, как только заполучил браслеты на руки, но пока усилия мои оставались тщетными. Тут мне пришлось прекратить эти попытки, потому что Ноли закончил свое наблюдение, отвязал меня от дерева, и мы вновь двинулись в путь. Но не вниз, в долину, а на соседнюю вершину, откуда он вновь стал следить за действиями людей в долине, привязав меня, как всегда, к очередному дереву.