Берс в ребро (СИ) - Гришанин Дмитрий - Страница 11

Ксю (а вернее Аленка), которая к моему немалому изумлению и оказалась жертвой несостоявшегося насилия, истошно заверещав, вырвалась из ослабевших рук подручных незадачливого насильника и, вывернувшись из-под тела воющего Тверда, голой бросилась по песку арены в сторону, белеющей неподалеку в лунном свете, лестницы дома.

— Барин, ты чего?..

— Мы не причем, это все Тверд!.. — практически одновременно заголосили двое парней-подельников. Вскочившие на ноги одновременно с бегством Аленки, они дружно отпрянули на пару метров с места кровопролития и замерли, выставив перед собой раскрытые ладони.

В одном из парней я признал своего недавнего спарринг-партера Горыню. И это узнавание, по понятным причинам, вынудило снова призвать в руку развеявшийся после исполненного удара топор.

— ААААА!.. — выл внизу на песке истекающий кровью Тверд.

— Барин, ты чего, успокойся, — стал увещевать меня Горыня, бочком смещаясь по широкой дуге влево.

— Барин, не шали, опусти топор, а, — вторил напарнику незнакомый парнишка, так же попятившийся боком, но уже вправо.

— А ну стоять, суки! — зарычал я, вновь принимая первую стойку Изумрудного барса.

Вспомнив наставления Психа, и глянул по очереди на заходящих по широкой дуге мне за спину молодчиков пристальным взглядом, и тут же зло выругался про себя. Оба парня имели аж четвертый уровень развития. Что означало наличие в загашнике у каждого минимум четырех системных техник. И глупо было предполагать, что, при таком изобилии вариантов, там не найдется средства против моего топора.

Корчащийся же на песке Тверд и вовсе имел монструозный пятый уровень (он и выглядел, кстати, годков на десять старше подельников — на вид ему было не меньше двадцати пяти лет), и то, что я смог так запросто завалить бывалого вояку, иначе, как чудом, объяснить было трудно.

— А ну-ка всем стоять! — донесся с крыльца зычный голос воеводы Демьяна, аккурат в тот момент, когда мы втроем приготовились к роковой сшибке.

И через считанные секунды арена оказалась буквально залита мерцающим светом десятков факелов, полыхающих в руках вооруженных ратников и отроков, взявших нас в широкое кольцо.

— Барин, уберите топор, от греха… Гавр, Степка тащите раненого к лекарю, — стал сыпать команды Демьян, по-хозяйски выступивший вперед из окружившей толпы.

Прекрасно осознавая, что даже против пары отроков (куда как более продвинутых в ратном деле) шансы мои на успешное отражение их дружного выпада были ничтожно малы, а против такой толпы их и вовсе попросту не было даже в теории, я без промедления вышел из стойки и развеял топор в руке.

Пока скулящего от боли Тверда взвалили на плечи и потащили к дому товарищи ратники, воевода подошел ко мне вплотную и, жестом подозвав Горыню с приятелем, потребовал объяснений:

— И за что вы его так, барин?

— За дело, — буркнул я, нервно озираясь на окружение с факелами, не торопящиеся убирать в ножны обнаженные мечи и кинжалы.

— Горыня? — обратился к отроку Демьян, не дождавшись от меня вразумительного ответа.

— Так это… девку свою Тверд прилюдно проучить хотел, — тут же залепетал знакомый парнишка.

— За то, что с барином курва спуталась, — подхватил его приятель.

— Разложили мы ее, значится, неподалеку от алтаря, как водится, по-свойски, — продолжил снова Горыня. — И тут, откуда не возьмись, вдруг барин с топором. Ни слова не говоря, хвать Тверду уд под самый корешок!

— А девка где? — уточнил Демьян.

— Так это… знамо ж дело, испугалась крови курва и сбежала.

— Так было дело? — обернувшись ко мне, потребовал ответа хмурый воевода.

— Эти скоты втроем Аленку изнасиловать собирались! — возмутился я. — И разговоры с ними разговаривать уже времени не было. Если б я немедленно не вмешался, через секунду этот урод бы…

— Значит, девку пожалел, заступник, — сказал, как плюнул, Демьян. — Что ж ты ее не жалел, когда в койке под себя укладывал⁈

— Но…

— А Аленка, ведь, барин, до поругания твоего, в невестах Тверда цельный год, почитай, ходила. И ратник в праве был с товарищами девку беспутную по своему разумению за неверность наказать.

— Серьезно⁈ По-вашему, я должен был смотреть, как трое отморозков девушку мою насилуют⁈

— Она не твоя девушка, барин! — следом за мной воевода тоже перешел на крик.

— А чья? Этих, что-ль, отморозков⁈ — я кивнул на пару замерших рядом с раззявленными ртами отроков.

— Да хоть бы и так! Эка невидаль, порченную девку у алтаря разложили! С нее теперь не убудет, а ратникам рода, считай, немалая подмога в развитии!

— Это че за беспредел!

— Беспре… что?

— Ну, типа, безобразие!

— За девку никчемную вступаться — вот это безобразие! Ратника справного на пустом месте калечить — безобразие!

— Я не калечил никого, а предотвратил насилие над девушкой! Отморозок получил по заслугам!

— Тьфу ты!.. Все, хватит, — обуздав свой гнев, перестал драть глотку Демьян. — Как бы то ни было, не мне, барин, тебя судить. Как говорится, утро вечера мудренее. Ступай почивать, барин. А когда спозаранку, я доложу об этом происшествии твоему батюшке, вот ему и будешь про беспределы изгаляться… Все! Всем расход… Силка, проводи барина до его опочивальни.

Глава 10

Глава 10

Поначалу меня напрягло решение воеводы приставить ко мне ратника, я прекрасно помнил пройденный следом за мачехой путь от своей комнаты до наружной двери, и был уверен, что легко сориентируюсь в доме и отыщу обратную дорогу безо всякого провожатого.

Однако это на улице, в свете факелов и огромного полумесяца луны, было прекрасно все видно. И на крыльцо я взлетел первым, изрядно опередив провожатого. Внутри же дома, как оказалось, царила кромешная тьма. Потому, нырнув за дверь, я мигом растерял все имеющиеся в голове ориентиры и, изрядно поумерив прыть, растерянно заковылял куда-то вдоль стеночки.

Когда же через несколько секунд меня подхватил под локоть и уверенно потянул за собой нагнавший ратник, я мысленно помянул самыми теплыми словами прозорливость Демьяна.

По тому, как уверенно поднимался ратник в непроглядном мраке по ступеням ведущей на второй этаж лестницы, я сделал вывод, что у него имелась какая-то техника, позволяющая по-кошачьи видеть в темноте.

— Вот ваша опочивальня, барин, — шепнул мне на ухо Силка. И, опустив мою ладонь на ручку двери, честно исполнивший поручение провожатый тут же бесшумно растворился в окружающей чернильной тьме.

Скользнув за дверь, я с непривычки запутался в шелковом пологе и, едва не сорвав чертову занавеску со стены, проклиная все и вся, таки вывалился в окутанную таинственным полумраком комнату.

Выходящее в сад высокое окно, по ночному времени, было не просто закрыто, но и плотно зашторено, отчего льющийся снаружи лунный свет в комнату почти не проникал. Но после чернильного мрака коридора, здешний густой сумрак оказался уже ни разу не проблемой для моих привыкших ко тьме глаз, и я легко разглядел в полумраке спальни контуры огромной кровати и силуэт тележки с разнообразными яствами (особо заметный на фоне подсвеченных луной оконных штор).

Наличие в комнате запоздалого ужина подтвердил и исходящий от него умопомрачительный запах вкусной свежей еды, который за время ожидания моего прихода буквально пропитал здешнее замкнутое пространство. За бурными событиями дня, из-за буквально непрерывного притока в кровь адреналина, я совершенно забыл про еду и питье. И только сейчас, увидев и учуяв накрытую «поляну», я понял, что за весь день у меня ни крошки и ни росинки во рту не было, и я просто умираю от голода и жажды.

Однако мой естественный порыв к тележке с едой едва не обернулся наводнением. Потому как в полумраке комнаты меня поджидал еще один приятный сюрприз, который, из-за низкого расположению на полу, я увы по первости не разглядел. Здоровенная дубовая бадья с теплой водой опасно накренилась после моего слепого удара по ней коленкой. К счастью, устояла от опрокидывания. Но грохнувшись обратно на широкое дно, окатила меня с головы до пят бодрящим веером брызг.