Клятва дракона, или Непокорная невеста (СИ) - Черникова Любовь - Страница 4

— И ничего я не забоялась! — я тоже слизнула каплю ее крови.

— Фу!

— Еще скажи, что твоя не такая же, — она заливисто расхохоталась, а затем снова протянула руку, но уже для рукопожатия. — Анатрана Лис. Можно просто Ана.

— Тала… Талира Малина, — представилась я новым именем.

— Никакая ты не Малина! — хитро сощурилась рыжая.

— Откуда знаешь? — я нахмурилась.

— Знаю. Ты же от ректора Цветаны только что вышла. Она многим дает новые имена. Но не переживай, я никому не скажу. Мы же теперь кровные подруги, верно? — Ана мне лихо подмигнула и помахала укушенной рукой.

Моя новая знакомая была такая светлая, солнечная и жизнерадостная, что я как-то разом позабыла обо всех горестях и улыбнулась:

— Верно!

— Слушай, а что это был за мужик?

— Какой мужик?

— Ну, важный такой. Который едва тебя с ног не сбил и даже не извинился.

— Это не мужик. Это мой отец, — снова погрустнела я.

— Во-о-он что, — улыбка пропала с лица Анатраны. — А я думала, ты отца звала, чтобы он этому невоспитанному хрену навалял. Ой! — подпрыгнула вдруг она, потирая зад. — Но ведь хрен — растение! — выкрикнула она куда-то в небо и, чуть присев, зажмурилась.

— Что с тобой? — ничего не понимая, я уставилась на подругу.

— В академии нельзя ругаться.

— Неправда! — возмутилась я. — Еще как можно!

— А вот и нельзя!

— А вот и можно!

Мы уставились друг на друга, стиснув кулаки. Но тут Ана расслабилась и снова просияла улыбкой, на этот раз уж больно коварной:

— Хорошо. Обзови меня как-нибудь.

— Да вроде бы не за что… — я даже растерялась.

— То-то же! Испугалась, да?

— И ничего я не испугалась! Просто мой отец только что ругался. Обозвал меня проклятым отродьем, и ему ничего за это не было…

— Это потому что он мужчина. Правило только учениц и адепток касается. Тебе сколько лет? Мне двенадцать, — резко сменила она тему.

— И мне.

— Слушай. Это, конечно, не мое дело, но отец у тебя какой-то странный.

Я тяжело вздохнула.

— Раньше он меня любил. Или мне так только казалось? Тогда он не обзывался, по крайней мере. За что, Ана? Что я ему такого сделала, а? — мне снова захотелось плакать, и я отвернулась.

Анатрана подошла и обняла меня за плечи.

— Не плачь, Лира. Все будет хорошо. В Долине весело, ты быстро забудешь о плохом. Будем дружить, учиться, а на каникулах будем ездить ко мне. Я познакомлю тебя со своими родителями и братьями.

— У тебя много братьев?

— Если родных, то шестеро. Если двоюродных, то… Я и не сосчитаю даже, наверное, — она рассмеялась и подмигнула: — Марк — самый симпатичный, а Калеб — самый умный. Отец говорит, когда-нибудь передаст ему главенство в семейной компании.

— Ого! Удивилась я. А у меня только сестра. И ту я никогда в жизни не видела…

— Это как же так? — Ана увлекла меня на уютную лавочку среди клумб и цветов.

— Отец женился, когда мне исполнилось пять…

Калле, Хрустальная Принцесса, дочь герцога Дюштрассе из Ониксовых Скал была моложе моего отца на восемнадцать лет. Светлокожая темноволосая красавица, холодная и надменная, сразу меня невзлюбила. Первое время я честно старалась быть хорошей девочкой, как и просил папа. Но милая со мной при отце, Калле один на один откровенно шпыняла падчерицу. Так прошло несколько месяцев.

За этот время я резко повзрослела, закалилась и решила, что хорошей девочкой быть совершенно не выгодно. И я стала плохой. Очень плохой девочкой. Больше я не оставалась в долгу, терпеливо снося пакости Калле. Я подкладывала в ее туфли собачьи фекалии. Подсовывала червяков в кошелек, выбрасывала в свинарник шкатулки с драгоценностями. Убегала и пряталась от наказания. Отец был очень недоволен и не верил, что плохая здесь как раз Калле. Так что доставалось только мне.

В общем, я боролась за внимание отца не на жизнь, а насмерть, а Калле еще какое-то время изображала вежливое внимание, а затем поставила отцу: ультиматум или она, или я. Отец сделал выбор не в мою пользу, и на следующий день отвез меня к своей двоюродной сестре тетушке Дорофее Блэкрок. С тех пор и до сегодняшнего дня я жила в ее старом, продуваемом всеми ветрами, поместье.

Тетя Дора была добра ко мне и любила по-настоящему. Устраивала праздники, нанимала учителей, целовала и читала сказки на ночь. Она стала мне ближе всех.

Обо всем этом я вкратце поведала своей новой подруге, впервые в жизни кому-то рассказывая свою историю.

— Единственное, я так и не поняла, почему ты — «проклятое отродье». И где твоя мама? Почему она не забрала тебя?

— Наверное, не смогла… — я пожала плечами.

Сколько раз я и сама задавалась подобным вопросом.

— Не обращай внимания на слова Калле, милая. Просто она не может завести своих детей, вот и срывает на тебе зло. Завидует. Ты уж прости несчастную Хрустальную Принцессу, — отвечала тетя Дора, когда я в сотый раз пыталась это выяснить. — Вот родится у нее ребеночек, тогда она и подобреет.

— И отец меня заберет?

— Обязательно заберет! — годами повторяла тетя, ласково мне улыбаясь, но со временем я научилась замечать подозрительный блеск в ее глазах.

В поместье приезжали учителя, и я прилежно училась всему, что мне преподавали, надеясь, что когда отец узнает о моих успехах, будет гордиться. Иногда я получала от него письма, где он меня хвалил и обещал забрать, как только ребенок родится. Пять лет назад у меня появилась младшая сестренка Миррэ, но отец обо мне так и не вспомнил. А вскоре я выяснила, что письма от него мне на самом деле пишет тетя. Пишет и плачет, повторяя: «Бедная деточка!»

С тех пор я перестала их читать, перестала писать сама, но не перестала надеяться…

Отец приехал после того, как мне исполнилось двенадцать, и у меня проснулась родовая магия, о чем тетя Дора и сообщила герцогу Блэкроку. Я с нетерпением ждала его приезда, точно чуда… Наивная.

Демонстрируя отцу, как научилась управлять воздушными потоками, я слегка перестаралась. Помню, как оторопело уставилась на приличного размера черный смерч, который грозил вот-вот вырваться из-под контроля и смести с поверхности земли тетино поместье.

— Что ты творишь?! — рассердился герцог Блэкрок и одним взмахом руки усмирил вихрь.

Тот съежился, скукожился, а затем и вовсе исчез.

— Прости, папа. Я просто хотела…

— Никогда больше не используй стихии! Слышишь? — тряс длинным указательным пальцем перед моим носом герцог. Он достал из кармана пузатый бутылек черного цвета: — Пей!

— Что это? — я оробела, не осмеливаясь к притронуться к пугающему флакону.

— Рихард, не стоит… — встревоженно к нам направилась тетя. — Я не позволю!

— Это моя дочь, Дорофея! И я буду делать с ней все, что посчитаю нужным! — рявкнул отец и повторил: — Пей!

Мне было противно, что герцог кричит на тетю. Чтобы он прекратил, я выхватила пузырек, выдернула пробку, которая неожиданно легко поддалась, и проглотила содержимое залпом.

— И что было потом? — заинтригованная Ана слушала мою историю, выпучив глаза и приоткрыв рот.

 — Не знаю. Я упала в обморок. Но теперь я больше стихии не чувствую...

— Осеринительная история! — с восторгом воскликнула Анатрана и тут же подскочила с лавки: — Ой! Да за что? Сирень — это же растение! Растениями ругаться разрешено! Что не так? — грозила кулаком она кому-то в небе.

Глава 2. И на малине цветок, да не годится в венок

— Лира, поторопись! Праздник уже начался! — Ана едва не подпрыгивала от нетерпения, потрясая моим платьем. — Давай же скорее! Пропустим торжественное открытие!

На террасу я буквально вбежала. Принялась стягивать с себя защитный костюм.

— Ты выглядишь как лесное чудище. О! У меня идея. Давай раздобудем еще один такой костюм и спрячемся у Найдары в бунгало, а когда она вернется, выскочим и напугаем?

— Ана, ты как маленькая! — буркнула я, ныряя в платье, которое она для меня придерживала.