Иль Догхр. Проклятие Эмира (СИ) - Соболева Ульяна "ramzena" - Страница 29

И я была благодарна ему за эту нежность, за понимание, терпение и…да, любовь ко мне. Потому что меня никто и никогда не любил. Кроме мамы и сестры.

Мои родные…простите, как же я хотела спасти вас и не смогла. Прости меня мамочка!

***

Здесь действительно было спокойно. До ближайшего села около часа езды. Никого поблизости, тишина, покой. Вокруг леса и горы. Азим привозил мясо, сыры, молоко, свежие овощи и фрукты, много вкусного. Говорил, что покупает с рук в деревнях. Наконец-то началось спокойное время и я немного смогла расслабиться. Училась готовить, потихоньку сама убирала небольшой домик. Стирала наши вещи в старой стиральной машинке.

Здесь Азим даже разрешал мне ездить в поселок городского типа на проверки. Снова стала на учет.

— Салимова Валида? — переспросила у меня имя администратор и я кивнула. Боже, сколько имен. Как бы все их запомнить. Азим настаивал на мусульманских именах, потому что именно так можно было лучше спрятаться в хиджаб и меньше отвечать на вопросы.

— У нас такой чудесный новый доктор. Только вышла на работу. Удивительно, но у нее своя бригада анестезиолог, две акушерки. Приехала всего неделю назад, перевели из большого города, направили к нам. Прекрасный врач. Такие рекомендации, опыт. Отправлю вас к ней.

Я радостно закивала. Найти хорошего врача в такой глуши это, наверное, счастье.

— Екатерина Григорьевна Лобачева. Возьмет вас на учет и будет принимать роды. Подготовьте карточку и пройдите в десятый кабинет.

Врач мне и правда очень понравилась. Довольно молодая, приятная, опытная. Она сразу меня успокоила насчет перенесенных травм, осмотрела, сделала УЗИ и уверила, что с малышом все в порядке.

— Смотри какой карапуз? Все пять килограммов.

— А я смогу родить его сама?

— Сможешь, Молодая, сильная. У меня и не такие худышки рожают. Таз не узкий. Все хорошо будет. Смотри какой мальчишка. Вон достоинство нам показывает и ножками молотит. Красавец. Папа, наверное, гордится.

Улыбка пропала с моего лица, и я кивнула, а сама закусила губу. Его папа хотел от него избавиться, его папа желает мне самой адской смерти и ненавидит меня. И я бы хотела, чтобы он никогда не приближался ни ко мне, ни к моему ребенку. Нас для него нет. Я очень надеялась, что у Азима получится со временем сделать так, чтоб Ахмад подумал будто мы все мертвы. Это была моя мечта.

Когда вернулась домой Азим уже приехал. Он говорил по телефону, и я тихо зашла в комнату и вдруг услыхала как он говорит по-арабски:

— Да, Самида…да, конечно, я все предусмотрел. Она мне доверяет.

Я выронила из рук пакет с продуктами, которые купила в поселке, и он обернулся. А я ощутила, что сейчас, наверное, упаду в обморок.

Глава 33

Я посмотрела на Азима. Мне не верилось, что он разговаривает Самидой. Я видела, как он держал трубку в дрожащей руке. Обернулся на меня, раскрыв широко глаза. Казалось, он очень сильно испугался. Я увидела, как сузились его зрачки. Как дернулся кадык, и как нервно приподнялась грудная клетка. Он тут же отключил звонок. Развернулся ко мне всем телом, склонил слегка голову на бок. Мне кажется, он раздумывал, что он может мне сказать по этому поводу. В этот момент он мало был похож на того Азима, что я знал всегда.

Воцарилась тишина.

— С кем ты разговаривал Азим? Спросила я.

— Кое-что выяснял!

— Мне показалось, ты назвал имя Самида. Ты ее знаешь?

— Тебе показалось! — Ответил он и нервно сглотнул.

— Мне не показалось. Я действительно слышала, как ты назвал имя Самида, а ты разговаривал с ней?

— Да, я говорил с ней! — решительно отрезал Азим и сжал челюсти, потом прошел к столу, налил в стакан воды и залпом выпил. — Я расскажу тебе одну историю. Историю обо мне и о моем брате. Историю, которую не рассказывал никогда и никому. Когда он родился, почему-то выбрали только его? А меня с матерью выгнали. Отправили черт знает куда. Помирать с голоду, покрываться вшами от нищеты, сдыхать от жажды и холода. Быть беспризорными псинами. Если бы не Самида мы бы с мамой умерли.

— То есть ты знаешь Самилу давно?

Наверное, это было эгоистично, но во мне ничего не дрогнуло от его истории. Я слишком была взволнована его разговором с этой ведьмой.

— Она была мне как мать.

Это очень многое меняло. Мне вдруг стало страшно, что я доверилась человеку, которого я совершенно не знаю. Его голос, когда он говорил о Самиде… он был в каком тотрансе, в каком тотаком нереальном экстазе, он боготворил ее я это видела в его глазах, он любил эту женщину. Любил ее как мать или как божество. Любил врага, который хотел меня уничтожить!

— Самида нашла нас с матерью, — продолжал он свой рассказ. Она нашла нас. Дала нам жилье. Дала денег и еду. И все это время она заботилась о нас. Впервые я увидел Самиду, когда мне было лет пять, до этого она приходила к маме, и я не встречался с ней. В тот раз она принесла мне коробку конфет. Шоколадных. Я никогда в своей жизни не ел шоколадных конфет. Мы жили очень бедно, и мама могла себе позволить купить мне на базаре только орехи и то всего горстку. Она смешивала их сахаром, раздавив в железной чашке в крошку. И это были мои сладости. Иногда она добавляла ложку меда. Мы голодали. Наша жизнь изменилась с того момента, когда появилась Самида. Она была очень добра к нам. Рассказывала мне о моем брате. Рассказывала о том, что на самом деле Ахмад не был нашим отцом. Самида никогда не обманывала меня. Она была честна со мной, помогала нам с матерью, приносила деньги. Потом она отправила меня учиться, затем устроила на работу. Но в какой-то момент мы перестали с ней общаться. Наверное, в тот момент, когда я понял, что больше всего на свете, я жажду отомстить ее любимому племяннику. Я начал избегать встреч, перестал принимать ее помощь. Я уже мог сам о себе позаботиться.

— Почему сейчас ты говорил с ней? Она знает, где мы находимся, она знает твой номер телефона, ты же понимаешь, что тебя легко будет отследить по звонку?

— Я не проговорил с ней минуты, засечь звонок будет очень тяжело.

— Ты говорил с ней обо мне, она знает, что я с тобой!

— Да, она знает, она предостерегла меня, что Ахмадскоро выйдет на наш след здесь, и тогда нам будет несдобровать. Предупредила и назвала цифры, которые Ахмат назначил за наши с тобой головы. Новые цифры, головокружительные и невероятные. Ни один человек в здравом смысле не сможет устоять против таких цифр.

— Ты сказал Самиде, что я тебе доверяю.

— Да, я сказался Самиде, что ты мне доверяешь. Также я сказал Самиде, что ты моя жена. Сказал, что я не отдам тебя и буду сражаться за себя до последнего вздоха. Я много чего сказал Самиде, но ты услышала только последние слова! У тебя разве есть причина не доверять мне, Вика?

— Эта женщина желала мне смерти! Эта женщина вытолкнула меня к бешеной толпе! Из-занее я чуть не потеряла своего ребенка. Меня избили на мне не осталось живого места.

— Самида хотела другую жену для своего любимого племянника. — Сказал, Азими отвернулся от меня, теперь он смотрел в окно. И я видела, как его угольно-черные волосы шевелятся от ветра. Азим был красивым, почти таким же красивым, как Рамиль, даже красивее, мужественнее. Возможно, тогда, когда-то, когда я еще была влюблена в Рамиля. Я восхищалась его внешностью, но сейчас Азим уже не казался мне таким воплощением красоты, как раньше. У меня в мыслях был совсем другой мужчина. И в своих мыслях я не видела его шрамов. Я не видела ожогов на его прекрасном лице. Я не видела обезображенной кожи. Я видела только его горящие адской страстью карие глаза. Широкие ровные брови. Выточенный, вылепленный невероятно талантливым скульптором, нос. Чувственные губы. Иногда во сне, я видела, как эти губы меня целуют. Вспоминала, как из этих глаз пропал блеск ненависти. Пропал блеск презрения, как он смотрел на меня совсем иначе. И тогда я начинала верить, что чудовище может любить меня. Но я очень сильно ошибалась. У зверя нет сердца. Нет чувств. Нет эмоций. Он видит только то, что хочет видеть. Видит те картинки, которые для него нарисовали другие люди. Его дочь…которую кто-то настроил против, с которой кто-то поработал и внушил ей все те ужасы, которые она говорила или бредила после комы. Он не поверил мне…все же не поверил, и я стала для него детоубийцей. Что может быть страшнее?