Титановый бардак (СИ) - Номен Квинтус - Страница 50

— Кулаков растим?

— Один мужик за год в зарплату денег получит с картошки, выросшей на одном гектаре. Это выходит в полтора-два раза меньше, чем у чернорабочего на заводе. А еще с пяти гектаров выручка пойдет на постройку сельской электростанции, клуба деревенского, коровника колхозного, дома нормального… Плюс еда своя — да за такие доходы любой мужик в колхоз сломя голову бросится! В конце-то концов, мы же за его, мужика, счастливую жизнь и боремся, так? А в результате мы не только картошки получили немеряно, так еще на Псковщине почти все крестьяне в колхозы уже записались…

— Так… а сколько, говоришь, в этом году урожай у них будет?

— Я ничего не говорю. А Ольга Дмитриевна сказала — и это я просто её цитирую — что если никто грязными лапами не потянется к владимирским тракторам, то в этом году курируемые ими колхозы на Псковщине дадут примерно сто-сто двадцать тысяч тонн…

— Что-то разница большая.

— Потому что полям отдохнуть нужно, картошку на одном поле раньше чем через пять лет сажать нельзя. Зато в Белоруссии она пообещала собрать что-то около пяти миллионов тонн. Правда, при одном условии…

— И каком же?

— Надо объявить, что закупочную цену у частника мы определим в этом году в три копейки за килограмм. И объявить об этом не позднее середины апреля.

— Тридцать рублей за тонну… пять миллионов тонн…

— Ольга Дмитриевна сказала, что понадобится не сто пятьдесят, а максимум тридцать миллионов рублей, так как государство эту картошку перевезет куда надо и тут же продаст уже по шесть копеек. У меня и графики перевозок все составлены. И еще сказала, что если у страны с деньгами будет полная жопа — это она так сказала — то она денежки найдет, но тогда и доходы с продажи картошки себе заберет.

— Жадная какая! А откуда у нее сколько денег?

— Ты Феликса помнишь?

— Забудешь его!

— Я тут с товарищем Климовым говорил, и он мимоходом так намекнул, что семьдесят миллионов долларов с его счета он уже снял.

— С чьего счета?

— А еще он сказал, что он все счета… Иосиф, это он сказал, не я — так вот, почти все счета верных ленинцев он обнулил и я, если вдруг срочно что-то потребуются, могу к нему обратиться. На сумму около полумиллиарда долларов…

— Ох и не…

— Вот именно. Правда он особо предупредил, что денег не даст, а сам закупит все, что мы попросим — просто потому, что по его мнению наши торговцы минимум четверть денег украдут. И я проверял: себе они в Девятом управлении на самом деле станки всякие за границей на четверть дешевле, чем наши торгаши, покупают… Но не забудь: всё, что делается в Девятом управлении, делается совершенно секретно. О деньгах знаю я, теперь знаешь и ты, и мне кажется, что этого достаточно. И да, еще он сказал, что если деньги потребуются не срочно, то сумма может и утроиться…

— Мне все же кое-что непонятно. Менжинский сказал, что они массово забирают к себе бывших дворян, царских офицеров…

— Ольга Дмитриевна говорит, что ей неважно, какого цвета кошка, для неё важно, чтобы кошка ловила мышей.

— Причём здесь кошки?

— Я тебе могу составить список на несколько десятков страниц из того, что стране очень полезного сделали эти дворяне и офицеры. И Глеб может составить списочек не меньший. Одних только электростанций они изготовили почти треть по общей мощности из того, что в планах пятилетки намечено было, причем всего за три года изготовили, про картошку я уже сказал, и про лекарства тоже. Сейчас половину строек металлургических заводов именно Боровичи обеспечивают огнеупорами, сокращая необходимость закупок по этой статье за границей втрое — и практически всё из перечисленного делается, точнее управляется этими самыми дворянами и офицерами. Хотя и непосредственно делается тоже. Может, нам стоит забыть, что они были дворянами и офицерами, и рассматривать лишь наносимую ими Советскому Союзу пользу?

— Наносимую пользу?

— Извини, это я у них набрался… звучит забавно, вот и прилипло выраженьице.

— Действительно забавно, но по сути-то верно. А как с ценами на картошку…

— Ольга Дмитриевна предупредила, что из ожидаемых пяти миллионов тонн три с половиной вырастят мужики на приусадебных участках, но вырастят если сочтут это выгодным, а для этого и цену надо объявить заранее. Они мужикам какой-то новый сорт собираются выдать для посадки, у которого урожаи будут до тридцати тонн с гектара. В прошлом году они его как раз на Псковщине испытывали…

— А почему в колхозах этим сортом поля не засеяли?

— По её словам он не годится для машинной уборки. То есть если машинами его собирать, то картошка побьется и быстро гнить начнет, так что в поля — только Лорх. А огороды частнику они тоже тракторами распашут… поэтому я считаю, что владимирские трактора у Девятого управления забирать нельзя: эти ребята считать умеют куда как лучше, чем мы вместе со всем нашим Госпланом, да и трактористы в Управлении уже обученные есть, так что у них эти трактора пользы принесут куда как больше.

— Мне тем более непонятно: как Феликс мог учредить это управление? Это столь же вероятно, как если бы он подписал себе расстрельный приговор…

— К сожалению, выкопать его и допросить мы уже не можем, да, в принципе, это и неважно. Учредил — и учредил, а мы просто будем пользоваться этим его наследством.

— А как пользоваться-то, если мы не знаем, чем они там занимаются и что получится в результате? Они же не говорят…

— Да, зато они делают. И они говорят что получается. И когда получается, а то, что они не говорят о том, что не получается — это неважно. Пока неважно, тем более что они все что делают, делают… как там Ольга Дмитриевна говорила, «своими силами»?

— Ну ладно, соглашусь с тобой. Тоже «пока», но за результатами их работы будем следить очень пристально. И если что-то будет не так…

Сергей Васильевич Сенявин еще полтора года назад считал свою жизнь законченной и единственное, что удерживало его от греха самоубийства, было осознание того, что дочь, после неминуемой смерти Зои — супруги Сергея Васильевича — в одиночку просто не выживет. Однако именно тогда его посетил старый сослуживец, уже год как вернувшийся в Россию, и предложил, как он высказался, «одержать победу над судьбой». Сначала — излечить Зою от туберкулеза с помощью новейшего советского лекарства, а затем — после трехмесячного обучения где-то в России — вообще перебраться на другой конец света. В очень неплохой должности с приличной зарплатой и с огромными перспективами.

Привезенный старым приятелем препарат буквально вернул Зою к жизни (хотя тот и предупредил, что одного флакона для полного излечения категорически не хватит и лекарство придется принимать еще несколько месяцев), так что полковник (бывший полковник) «в качестве платы за лекарство» поехал в большевистскую Россию. Но там — по крайней мере в военном городке, где его «обучали» — он собственно с большевизмом и не встретился. Ну да, офицеры ходили в непривычной форме, но не боялись называть себя именно офицерами (хотя не «господами», а все же «товарищами»), гордо носили царские ордена.

А вот обучали Сергея Васильевича «странному»: в основном — испанскому языку, причем не просто испанскому, а особому «аргентинскому диалекту». Что было в общем понятно, ведь дальнейшая его работа и планировалась почему-то именно в Аргентине. А почему там — это Сергей Васильевич понял, уже добравшись до Буэнос-Айреса: там было много мяса. Очень много, настолько много, что аргентинцы даже правительства иногда свергали, если эти правительства плохо заботились о его продаже за границу.

А теперь об этом заботиться предстояло уже Сергею Васильевичу, назначенному директором новенькой фабрики. Американцы (почему именно американцы, Сергей Васильевич спрашивать не стал) выстроили большую консервную фабрику. То есть фабрика делала консервы и всё, что для их приготовления нужно, включая большие, даже скорее огромные консервные банки. Только банки почему-то делались алюминиевые, и алюминий на фабрику тоже из Америки привозился. На фабрике он плавился, из него делались листы, из листов выделывались сами банки и крышки к ним (а каучук, нужный для закрывания банок, использовался уже местный). Затем банки (и крышки) покрывались изнутри каким-то специальным лаком (привозимым, как понял новый директор, из России, хотя никто ему это не говорил и по документам груз шел откуда-то «из Европы»), в банки распихивалось разделанное мясо, они закрывались крышками и почти готовый продукт отправлялся на несколько часов в автоклавы. Все просто — если не учитывать того, что ежесуточно фабрика потребляла одного алюминия десять тонн…