Шолох. Долина Колокольчиков - Крейн Антонина - Страница 5

– Тинави, – поймав мой взгляд, он улыбнулся, – обычно я не делаю таких предложений в первые полчаса знакомства, но… Давай перейдём на «ты»? Как по мне, это самоотверженное, плечом к плечу, сражение с кэбом сблизило нас быстрее, чем смогли бы светские разговоры. Как-то глупо «выкать» человеку, которого только что бил коленкой в живот.

Я энергично закивала:

– Я только за! И прости за тот удар. Не то чтобы у меня есть привычка дубасить симпатичных малознакомых людей. На самом деле я мирная.

– Ну-ну. Тот единственный шолоховец, которого я хорошо знаю, тоже так говорит, однако по факту он столь суров и беспощаден, что меня аж дрожь пробирает.

– Как ты догадался, что я из Шолоха?!

Голден-Халла лукаво наклонил голову.

– Акцент.

– Ну вот! А я не могу распознать твой.

– Это потому что я из города и района, где даже у каждой чайки своё произношение – спасибо самой активной в мире морской торговле.

– Неужели Саусборн?

– Бинго!

– Обожаю его!

Берти обрадовался:

– Ты бывала там?

– Ага, один раз, и мне очень понравилось. – Я схватилась за дверцу кэба, когда он подпрыгнул на какой-то кочке. – А ещё мой близкий друг оттуда родом. Признаться, сам он не в восторге от Саусборна, но мои тёплые чувства к городу лишь окрепли после нашего знакомства… Раз ваша южная столица породила такую замечательную бестолочь, дорогую моему сердцу, то я не могу не быть ей благодарной!

– Мне нравится такой подход! А в каком районе жил твой друг?

Я хотела ответить, но вместо этого широко, протяжно зевнула. Берти тотчас повторил за мной, ещё упоительнее.

– Если не ошибаюсь, он жил… – начала я, мучительно борясь с внезапно нахлынувшей сонливостью, – …где-то возле резиденции архиепископа… – Язык еле ворочался.

Так. Вообще, это ненормально. Меня не может вот так взять и выключить – я же выспалась, и…

Я услышала слабый удар, когда лоб Берти стукнулся о стекло, а мгновение спустя сама сползла вниз по сиденью кэба.

Подушки бы всё-таки пригодились.

3. Под алмазным прилавком неба

Берти проснулся из-за давящей тишины, вдруг навалившейся на уши, развернувшейся в нестерпимый отдалённый звон.

Голден-Халла открыл глаза и насторожённо замер. Ноги, согнутые в коленях, затекли, в крохотном салоне было темно и ужасно холодно. Кэб стоял на месте. Снаружи не доносилось ни звука.

Берти отодвинул шторку и ахнул, увидев, что случилось с окном… Затем перевёл взгляд на свою спутницу, сидящую напротив, так же крепко спящую, как он сам ещё минуту назад.

Всё это очень подозрительно.

В голове кружил хоровод вопросов, каждый из которых жаждал прозвучать первым, и Берти аккуратно отделял их один от другого, одновременно с тем глядя на то, как у Тинави во сне подрагивают пальцы и ресницы.

Страждущая тихонько вздохнула. Её длинные ярко-каштановые волосы разметались по подголовнику сиденья, кожа, обласканная трепетным лесным солнцем, была холёной и свежей, на скулах и носу играл лёгкий румянец. Одежда не скрывала фигуру, и Берти подумалось, что он мог бы обхватить её талию двумя ладонями. Лицо той классической красоты, которую ценят в любых культурах, сейчас было спокойным и безмятежным, хотя по его чертам Голден-Халла видел: обычно Тинави много улыбалась и смеялась. Однако наравне с этой живостью и открытостью, свидетельствующей о компанейской дурашливости, во внешности Страждущей таилась неуловимая загадка – миражная, неземная. И, может, страдание? Странное сочетание. Странное, манящее и… ужасно знакомое.

У Берти сжалось сердце от внезапно пришедшего ощущения близости. Какое-то время он любовался Тинави, потом встрепенулся, отвесил себе мысленную пощёчину («Это ещё что? Неуместнее не придумаешь!») и постучал в стенку у себя за спиной, надеясь, что Силграс отзовётся. Но в ответ была лишь тишина, становившаяся всё гуще от минуты к минуте. Она обволакивала кэб и двух сидящих в нём людей, заставляя двигаться медленнее, чувствовать, как тяжелеют веки, а предметы по краям будто текут, как вода.

Берти шёпотом окликнул:

– Госпожа Тинави!

Страждущая сонно шевельнулась.

Сыщик повторил:

– Госпожа Тинави! – и легонько побарабанил пальцами по её коленке.

Мне снилось, что я мёрзну в бесконечной темноте космоса.

Я парила без возможности двинуться куда-то, а планеты и звёзды равнодушно наблюдали за мной со стороны. Казалось, впереди ждёт что-то нехорошее; страх иглами покалывал сердце. От пронизывающего холода сводило зубы, меня засасывала головокружительная глубина галактики, и мне чудилось, будто кто-то – нехороший, невозможный, непостижимый – ищет меня, чтобы убить. И вот-вот найдёт.

– Тинави!

Лёгкие пальцы коснулись моего колена, и я мгновенно проснулась.

Сначала я почувствовала облегчение оттого, что невнятный кошмар закончился. А потом – замешательство, потому что холод никуда не делся. Стал только отчётливее наяву: меня колотило так, что зуб на зуб не попадал.

Надо мной склонился Берти – его лицо было бледным и насторожённым в лучах лунного света.

– Что случилось? – почему-то шёпотом спросила я.

Впрочем, ясно почему: нас окружала мёртвая тишина. Она мгновенно съела мои слова, не успели они отзвучать. Нечто вязкое и неопределимое разливалось в ледяном воздухе. Кэб не двигался.

А окна были полностью покрыты… морозными узорами.

– Зима?! – тотчас воскликнула я с таким неподдельным возмущением, какого сама от себя не ожидала в данной ситуации.

– Вот и я обомлел! – рассмеялся Берти, возвращаясь на своё место. От звука его тёплого голоса мрачная атмосфера хрустнула и рассыпалась, обернувшись просто привлекательно-колдовской.

– Мы с тобой определённо столкнулись с некоей дорожной загадкой. – Голден-Халла открыл свой саквояж. – Я проснулся минуты две назад. Силграс не отзывается, за окном ничего не видно и не слышно, а выходить на улицу без тебя я не стал. На, держи, – он протянул мне комок воздушной синей ткани.

Это была шуфа – популярный тип зимнего одеяния, по сути являющийся подвидом мантий. Сделанные из тончайшей волшебной шерсти, шуфы буквально источают тепло – и очень удобно складываются, занимая совсем мало места в сумке.

– Укутывайся, госпожа Страждущая. У меня ещё есть, – и Берти потянул за торчащий зелёный лоскуток, виднеющийся на самом дне саквояжа. Раздался треск, но в итоге и второй наряд оказался на свету целый и невредимый.

Два зимних одеяния у одного человека посередине лета – это нестандартная ситуация.

Напрашивался вывод:

– Ты путешествовал по Седым горам?

– Ага, – кивнул Голден-Халла. – Поэтому у меня столько вещей: на каждую из погодных зон, которую в них можно встретить. И, знаешь, что-то мне подсказывает, что сейчас мы снова там. В смысле здесь. В Седых горах. Если, конечно, не выяснится, что мы проспали полгода и зима пришла естественным образом.

– Бр-р-р, надеюсь на первое!..

Седые горы – это древняя и таинственная часть Норшвайна. Огромные полупустые территории, где пару тысяч лет назад случился катаклизм, из-за которого теперь в них прах знает что творится с магией и погодой. Седые горы гораздо более пологие, чем соседние с ними Лилаковые, местами они скорее напоминают холмы. Этот регион начинается сразу за цепью острых скал, с запада подпирающих Врата Солнца – и да, вполне возможно, что Силграс завернул туда, когда вёз нас прочь из города, но…

Что произошло дальше? И почему мы так резко уснули?