Измени (мне) меня (СИ) - "Мануэлла" - Страница 24

— Мила, ты снова не ела? — как-то заискивающе спросил Влад, входя с пакетами в руках. Дверь даже не закрыл- в последнее время он этим не утруждал себя, поверив в то, что моя воля сломлена. И почти не ошибся. Стараясь сдержать боль, я прошла мимо, равнодушно скользнув по нему взглядом. Влад был не в лучшем своем виде- растрёпанный, в мятой одежде. Даже до кровати, на которую я присела, доносился застоялый Шлей алкоголя. Точно муж, к сожалению, даже не бывший, несколько дней не просыхает.

— Мила, так нельзя. — поставив пакеты на пол, подошёл ко мне Влад. Но сел…на пол, у моих ног. Обняв их руками, поднял глаза, услышав, как я зашипела от боли — Где болит, Мил? — встревоженно стал лёгкими движениями ощупывать от коленей вниз. Точно и не знал, не помнил, как избивал меня, как толкал на пол, как… Задержав дыхание, я замерла — нужно успокоиться. Не показывать эмоций.

Влад, не найдя причины моей боли, встал на колени, заглядывая мне в глаза:

— Мила, девочка моя. — невероятно нежным голосом начал он- Пожалуйста, выслушай меня. Я…не могу так больше. Знаю, я- урод, и ты вряд ли когда-нибудь сможешь… — он нервно сглотнул, опустив ладони мне на бедра — Простить меня. Но я буду стараться заслужить твое прощение. Клянусь, Мил. Я буду нежным с тобой, очень нежным. Ты никогда не узнаешь о моих… — он хотя бы для приличия на секунду замялся- Встречах с другими. Они- так, шлюхи, чтобы стресс снять, а ты…Знаешь, я всегда чувствовал, что ты, твой отец выше меня, что я даже на каплю не равен вам. Что должен каждый день заново заслуживать шанс быть рядом — выдавал он всё новые и новые порции безумия. А мне стало ясно, что не последнюю роль в дестабилизации его психики сыграл мой отец. И, увы, с благими намерениями- сперва поговорив с будущим зятем о том, что решил снизойти до решения доверить ему свою дочь. И что хоть он не такого зятя желал бы, но раз я люблю Влада, он примет его в семью. Думаю, папа не преминул ещё раз указать Владу на разницу в нашем положении (этого я никогда не понимала — мы ведь в двадцать первом веке живём, а не в в восемнадцатом), и о том, с какими людьми он мог породниться благодаря моему браку. Ну а дальше- завещание, составленное действительно, снова так, чтобы выставить Влада зависимым и слабым. Вновь дать ему понять, что он здесь из величайшей милости. И этого я тоже не могла одобрить — разве правда всегда на стороне того, у кого деньги?! Разве тот, кто вступает в отношения с меньшим количеством денег или же вовсе без них, всегда плохой и корыстный? Или же наоборот — деньги гарантируют порядочность и отсутствие плохих намерений? Но у отца, к сожалению, была своя философия, из-за которой мы часто ссорились. Впрочем, быстро мирились, да и ссоры больше походили на философские споры, где каждая сторона старалась аргументировать свою позицию, а не задеть оппонента.

Да, я всё это знала, понимала, где-то даже сочувствовала Владу. Но ни простить, ни заново принять уже не могла. Словно в каком-то фантастическом фильме я случайно увидела, какое мерзкое чудовище сидит внутри красивой оболочки, теле моего мужа. Да и как простить подобное, как верить дальше?

— Мила, если ты…ну, из-за других женщин. — неверно истолковал он моё молчание- Я просто не могу с тобой….так….как с ними. Я причиняю тебе боль- а больно самому. — он уткнулся лицом в мои колени, плечи Влада стали сотрясаться в беззвучном пьяном плаче. Крокодильи слёзы!

Прежняя Мила уже упала бы на пол рядом, обнимая мужа. Захлебываясь слезами, твердила бы, что любит, что они справятся, переживут. Та Мила, которой мне так и не удалось стать- уважающая себя, уверенная, умная. О, она бы сейчас, сладко улыбнувшись, соглашалась с каждым его словом, ласкала бы взглядом и не только. Делала всё, чтобы понравиться, втереться в доверие, добиться того, чтобы Влад, опьянённые не алкоголем, а её неожиданной покорностью его воле, вынес бы жену на руках из этого мерзкого места. Всё, ради того, чтобы спастись, сбежать.

Увы, но я была лишь Милой настоящей. Трусливой, раздавленной насилием, предательством самых близких людей. Это невероятная боль- осознавать, что мужу ты нужна лишь ради денег. А крёстный, что был тебе точно родной отец, видел в тебе отнюдь не дочь.

— Милааа, я прошу тебя. — Влад поднял голову. Его глаза опухли и покраснели, влажные блестящие слёзы блестели на концах длинных ресниц. Прекрасное чудовище! Точно сама природа в насмешку облекла гнилую мерзкую душу в столь восхитительную внешность. Правда, и эта красота уж не ввергала меня в тот благоговейный трепет, что раньше.

— Что, в завещании был какой-то пункт о том, что я всегда должна быть рядом? — с издёвкой бросила я, Влад как-то страдающе взглянул на меня.

— Если бы. — только и сказал он, вставая с колен. Ссутулившись, точно старик, он прошел к большим пакетам — Я тут доставку заказал. Всё, что ты любишь. — стал выкладывать он еду на стол, но я лишь отвернулась. Скорей бы он ушел. Опять навалилась усталость, веки стали закрываться сами собой. Ухватившись рукой за изножье кровати, я моргнула несколько раз- и очнулась уже в руках мужа. Прижавшись ко мне всем телом, он оплел меня руками и ногами, точно боялся, что убегу.

Но что это? Я аккуратно приподняла голову, озираясь вокруг- мы лежали в одной из гостевых на первом этаже. Там, где в отсутствие отца, был наш с Владом первый раз.

— Ты такая красивая… — с придыханием произнес Влад, что, оказывается, не спал, глядя на меня так, как я мечтала, чтобы он взглянул, несколько лет назад. Точно восхищался, точно жаждал и любил.

— Убери руку. — отпихнула я его- Мне тяжело дышать.

Влад убрал, но лишь для того, чтобы скользнуть ей под футболку (то ли намеренно, то ли просто не считая нужным, он не приносил мне нижнего белья, а мое куда унес). Лениво лаская пальцами грудь, он уткнулся лицом мне в шею. Его член напрягся.

— Вот так мы должны были просыпаться, а? — шепнул он мне на ухо- Я всё исправлю, обещаю.

Я не пошевелилась, но ему, казалось, не было разницы. Спустив боксеры вниз, он освободил член, дёрнув мою руку к нему.

— Возьми его, — захрипел он- Обхвати сильнее.

Но я точно безвольная кукла лежала, позволяя делать с собой всё, что угодно. Просто ждала, когда всё закончится.

Выругавшись сквозь зубы, Влад положил ладонь поверх моей, заставив меня крепко сжать его пульсирующий член. Он задвигал рукой вверх-вниз:

— Дааа…дааа, вот так…Вот так, Мила… — стонал он, пальцами другой руки терзая мои соски.

Вдруг хватка ослабла — он резко встал, освободив себя и меня от одежды, и раздвинул мои ноги, согнув их в коленях. Рванув меня вниз, спустил почти на край кровати. А сам сел на пол, так, чтобы его глаза были прямо на уровне моего влагалища.

— Это охуительно, когда ты такая… — восхищенно зашептал он- Точно сопротивляешься… Если бы раньше… — не закончил Влад мысль, обхватив свой член рукой.

Войдя в меня пальцами другой руки, он стал с силой таранить меня ими, вызывая лишь боль. Против воли я застонала, выдохнув " мне больно!". Но по лицу Влада я с ужасом точно определила- он этого и добивался. Ему нравится чужая боль, ему хочется представлять, что он насилует. Вот почему ему не нравились робкие попытки моих ласк. А сейчас, когда внутри меня все сухо, когда он причиняет мне боль, когда я с ненавистью или холодным равнодушием смотрю на него- это заводит больного урода.

Меня затрясло от нового витка боли, и, не выдержав, почти машинально, я со всей силы ударила ногой прямо в голову Влада. Отлетев почти на метр, он рухнул на пол. Вскочив с кровати, я схватила большую напольную лампу, гордость папиной коллекции антиквариата, которую Влад не смог продать как все остальные в первый же год нашего брака лишь потому, что не знал ее истинной ценности. И стала наносить удары по мужу, что визжа как свинья на закланье, лишь закрывался руками. Я не боялась- о таком исходе я и мечтать не могла. Мы умрем, вместе! Пускай он убьет меня, но я избавлю мир от такого урода!

— Мила! — разбитыми губами зашепелявил Влад- Я умоляю тебя, умоляю — не убивай!