Сделка с ректором. Секреты древнего континента (СИ) - Гордова Валентина - Страница 57

Тюремная камера королевского дворца погрузилась в напряжённое молчание. Мы с Аедом переглядывались, осознавая масштаб катастрофы – это я, и подставы, в которую угодил – это он.

– Так, насколько я понял, вас двоих вытащили из рабства Альвхейды? – Аед первым же себя в руки взял.

– Примерно так… – нехотя ответила мама.

– Ага, с «прячемся от колдуньи» теперь понятнее, – боевик явно вознамерился разобраться во всём здесь и сейчас. – И сколько вы в рабстве пробыли?

Ему никто не ответил. Мама с папой даже не переглянулись, но на мага оба смотрели мрачно.

А потом кто-то выдохнул едва слышное:

– Десять лет…

– Да быть не может! – Аед аж подскочил, привычным жестом нервно попытался пригладить волосы и тут же рухнул обратно на койку, словно у него сил стоять не было. Потрясённо посмотрев сначала на алхимика, после на артефактора, он в каком-то священном ужасе прошептал: – Целых десять лет?!

Да, лорд Аграэд всё же оказался очень сообразительным, что и продемонстрировал в следующее мгновение, стремительно повернув голову и направив на меня удивлённый взгляд.

Я практически видела, как в его голове складываются в единую картинку все слова, фразы, всё, что он успел узнать.

Ещё один, оценивающий взгляд на меня и в голубых глазах короля растеклось неподдельное сожаление, а с губ слетело тихим стоном:

– Ох, Ли…

Он больше ничего не сказал, но нам больше уже и не надо было.

И так грустно стало… мне, а родители почти натурально утонули в чувстве вины, которое всеми силами пытались отодвигать от себя всё это время, пока мы говорили.

– Знаете, один очень хороший человек когда-то сказал мне, – произнесла я негромко, вообще едва слышно, но в звенящей тишине мои слова услышали все и на меня тоже все посмотрели. – Он сказал, что сожалеть о прошлом – значит, убивать будущее.

Ответа не последовало, и я продолжила сама.

– Я не знаю, сколько у меня времени… сколько у нас времени. Возможно, Альвхейда уже через минуту нанесёт решающий удар, который сотрёт с лица планеты весь наш континент. И менее всего мне бы хотелось тратить свои последние минуты на боль прошлого. Я думаю… нужно не сожалеть о сделанном и утраченном, а навёрстывать упущенное.

Реакцией на мои слова стали потрясённо-задумчивые взгляды.

А потом мама улыбнулась с такой нежностью, словно весеннее солнышко светило, вспорхнула со стула, мгновенно оказалась рядом со мной и стиснула в крепких-крепких, практически болезненных объятьях. Но я не жаловалась, мне, честно говоря, даже этого показалось мало… И я изо всех сил обняла её в ответ, без слов говоря, как сильно скучала, как тяжело мне было без неё, как я до слёз рада, что они живы и… живы! Хорг, да если бы я знала… если бы хотя бы знала… И я же искала, изо всех сил, задействовав всё, что у меня было, но так и не смогла найти даже намёка на то, что они оба живы…

Папа к объятьям присоединился немного внезапно и весьма оригинально.

Не смотря на то, что ему явно было тяжело, он нас с мамой попросту сгрёб и потянул на себя, усадил, вскрикнувших, каждую себе на колено, стиснул и застыл без движения, дыша едва-едва, будто не веря… да никто не верил до конца, что мы теперь вместе… никто из нас.

Но мы папу всё равно, чуть руки разжав, к общим обнимашкам приняли.

И тут прозвучал нахальный голос Аеда. Ну, конечно, кого же ещё?!

– А меня обниматься возьмёте?

Ему никто не ответил, мы в принципе предпочли сделать вид, что ничего не слышали. Только я носом тихонько шмыгнула, мама украдкой слёзы вытерла, а папа едва слышно судорожно вздохнул.

– Молчание – знак согласия? – продолжил испытывать наше терпение маг.

И я не выдержала, просто откровенно послав целого короля:

– Аед, сходи… подожги что-нибудь в коридоре!

На это мне ответили важным:

– Ещё бы я собственные коридоры жёг!

Помолчал, подумал и так невзначай поинтересовался:

– А ты где учишься?

Мне мою академию мгновенно стало очень жалко! Но потом я вспомнила, кто у нас руководящую должность занимает, и волноваться перестала.

А ожидающему ответа магу невинно сообщила:

– У нас ректор – лорд Армейд.

Молчание монарха превратилось в весьма напряжённое, и у меня осторожно, но с надеждой уточнили:

– Который?

Надежда боевика издохла в судорогах, но убила её даже не я.

– Единственный и неповторимый, – прозвучало угрожающе-насмешливое от двери.

Я и сама не поняла, в какой момент вспорхнула на ноги, устремившись к любимому со счастливой улыбкой на лице. Просто была очень-очень ему рада, рада тому, что он цел и невредим, да и просто что пришёл, нашёл время…

Опомнилась, только сделав несколько шагов по направлению к нему. Замерла, стремительно краснея от смущения, медленно обернулась.

Мама, продолжая сидеть у папы на ноге и обнимать его рукой, переводила изумлённо-испуганный взгляд с меня на архимага и обратно. Папа не переводил… он просто неотрывно на Ренара смотрел, словно пытался прожечь в нём дыру.

И моё смущение как-то незаметно сменилось нервозностью и тревогой.

– Мам, пап, – не смотря на то, что щёки ощутимо пекло и в целом мне было очень стыдно, я решила сразу всё прояснить, чтобы избежать последующего недопонимания и чего-нибудь в духе вызова на магическую дуэль.

Родители медленно перевели взгляд на меня.

Я же, полная решимости, развернулась, подошла к смотрящему на меня с лёгкой насмешкой в глазах лорду Армейду, взяла его за руку, затащила, не сопротивляющегося, в камеру, подвела к столу и вновь посмотрела на семью, чтобы набрать в грудь побольше воздуха, задавить страх и выпалить:

– Позвольте представить вам лорда Ренара Армейда, ректора моей академии, честного, благородного и справедливого человека и… моего любимого мужчину!

Высказала! И застыла, не шевелясь, не дыша, боясь даже моргнуть.

И такое ощущение, словно время остановилось и мир застыл, и мы все тоже – не дышащая я, ободряюще сжимающий за руку Ренар, потрясённые мама с папой и их прикованные ко мне полные ужаса глаза и… ржущий Аед.

Боевой маг сначала смеялся беззвучно и практически незаметно, но именно его громогласный хохот убедил меня в том, что время таки не остановилось, да и родителей из оцепенения тоже именно Аед вывел.

– Дыши, – так, чтобы услышала только я, шепнул склонившийся ко мне лорд Армейд и вновь встал нормально, бесстрашно, абсолютно спокойно и уверенно глядя на моих родителей.

Вдох я сделала с трудом, с каждой секундой всё отчётливее осознавая, что не зря боялась, потому что вид у мамы с папой стал таким… таким…

Но мама хотя бы попыталась сгладить ситуацию, неловко поднявшись и негромко спросив:

– Лия, а… а вы?..

Что она имела ввиду, я не очень поняла, потому что договорить мама не смогла, а на помощь ей никто не пришёл.

И мне стало окончательно жутко. Просто при взгляде на грозного, как грозовая туча, папу появилось ощущение, что он сейчас сделает что-то серьёзное, страшное, непоправимое…

Так по сути и случилось.

Я просто и предположить не могла, что услышу:

– Я готов дать показания под Эсшеерой.

Твёрдые, уверенные слова моего отца тяжестью опустились на присутствующих. Тишина… абсолютная, жуткая, заставляющая мелко дрожать и с ужасом осознавать услышанное…

Эсшеера – проклятье абсолютной правды! Даже не заклинание – проклятье! Заклинание можно подавить, если ты достаточно сильный маг или имеешь мощный артефакт, с проклятьем невозможно сделать ничего! Ничего!

– Любимый! – задохнулась мама, стремительно оборачиваясь к супругу.

– Папа!.. – я в ужасе дёрнулась к нему, но мы обе были остановлены суровым:

– Я так решил.

И одной этой фразы, одного этого тона хватило, чтобы я застыла на месте, во все глаза с искренним ужасом глядя в его непроницаемое лицо, и чтобы точно так же без движения и дыхания замерла мамочка.

Мы обе просто не могли понять – зачем?! Зачем так сурово, так жестоко, так… зачем?! Почему Эсшеера?!