Дрянь с историей (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 49

— Да ладно! А это тогда что⁈ — оскалился он и вновь дёрнулся. Ева держалась осторожно, так что он даже укусить её не сумел бы, даже если бы собирался.

— Я пытаюсь решить свою проблему доступными средствами.

Сосредоточившись, Дрянин попытался призвать химер, но те словно не слышали, хотя их привычное присутствие он продолжал ощущать. Что-то такое навертела эта дрянь со своим ритуалом… Или не ритуал, а дело было в цепях? Что-то они ему напоминали, но что?

Дрянь тем временем подцепила крестик за цепочку, не касаясь его, отложила куда-то в сторону, потом переступила коленями через руку Серафима и невозмутимо принялась стаскивать с него штаны вместе с бельём. Поворот оказался настолько неожиданным, что в первое мгновение мужчина растерялся и даже не выругался. Он мог ждать ритуального ножа, особых камней, свечей и что там ещё используют эти потусторонники в своих начертательных практиках. Но…

— Что ты делаешь?

Опомнился он через пару мгновений, когда штаны уже оказались спущены до колен. С брюками это заняло бы больше времени, а так… он даже дёргаться не стал. Нож наверняка где-то припасён, и если не снять, то разрезать одежду — не проблема. Проблема оказаться голой задницей на холодном полу, но и это сейчас занимало куда меньше, чем ответ на заданный вопрос.

— Я говорила, я не ощущаю связь с Той Стороной и так и не сумела её найти, — пояснила Ева, стащив его кеды и вслед за ними — всё остальное. Отсела на пятки, устроившись у бока мужчины, и принялась деловито разбирать свой пучок. — Зато я научилась отслеживать момент, когда забираю энергию. В пике, конечно, не постоянно. Но это единственное, за что удалось зацепиться… Извини, но футболку я разрежу, — перескочила она. — Одежда, конечно, не артефакт, но всё равно будет искажать.

— Цепи убери, сам сниму, — процедил он.

— С меня голову? — кривовато усмехнулась Ева. — Мне этот вариант не подходит.

Сеф, стиснув зубы, вновь попытался дёрнуться в оковах, но потерпел неудачу, держали те крепко.

— Это ловчие цепи на переродцев, ничего не получится, — заметила женщина его попытки.

Дрянин не стал на это отвечать, лишь ещё раз в бессильной ярости напряг мышцы. До боли, до звона, но кандалы держали крепко — не сдерёшь, не сдвигаясь даже с запястья на кисть. Когда она сказала про ловчие цепи, он прекрасно их вспомнил: полезная штука, незаменимая даже, сравнительно недавнее изобретение. Действительно — надёжное, освободиться не получится. Просто до сих пор не доводилось испытать их на себе, вот и не признал.

Права Калинина была и в другом: едва освободившись, он, в лучшем случае, действительно свернёт ей шею. Поэтому, если не дура, она не оставит его после ритуала в живых. А она кто угодно, но не дура.

Он опять рванулся, непонятно на что рассчитывая. Кажется, артефакт продрал кожу до крови, но это мало заботило. Зато боль слегка отрезвляла и притупляла жгучую ярость. Да, Серафим не боялся смерти, но очень не хотелось сдохнуть сейчас, не доведя дело до конца и не прихватив с собой эту дрянь.

Дрянин почти не злился на Еву. Что с неё взять? Хитрая тварь, которая оказалась очень ловкой и сумела обвести его вокруг пальца. Он умел уважать умных врагов, а враг стремится к своим целям, это его право и даже обязанность. А вот на себя…

Потому что расслабился. Потому что перестал сомневаться, поверил, повернулся спиной и не ждал удара.

Не зря эта рыжая сразу вызвала у него подозрения, надо было слушаться чутья. Дочь Градина не могла остаться чистенькой во всех его делах, нахваталась. Просто оказалась более изворотливой, чем остальные, и первой успела всех сдать, свалив на них вину. Интересно, она, как говорила, собирается оборвать эту связь? Или всё-таки вернуть с Той Стороны обожаемого супруга?

Злость плохой советчик, и сейчас она была очень некстати, потому что мешала соображать и искать выход. Может, он и нашёлся бы, если здраво обдумать ситуацию, найти способ достучаться до химер или хоть кого-то позвать на помощь, но…

Нашёлся только нож, ритуальный или нет — он не сумел рассмотреть. С узким тонким лезвием, наверняка очень острый, с которым ему вскоре предстояло познакомиться поближе. И благодаря которому упокоиться. Не зря ему показалось странным место обрыва того старого дневника, принесённого Евой, — на самом интересном месте. Но тогда он мимолётно подосадовал, а сейчас не сомневался: нашлось больше, просто ему показали не всё.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Калинина аккуратно разрезала футболку, забрала рубашку из-под головы, быстро разделась сама и унесла все вещи куда-то в угол, в сторону от узора. Сеф машинально проводил взглядом гибкое тело, залюбовавшись скользящими по коже огненными прядями, осторожной походкой — Ева ступала, зябко приподнимаясь на пальцах, и выходило это очень изящно, — а потом, раздосадованно поморщившись, стиснул зубы и отвёл взгляд, стараясь сосредоточиться на дыхании.

Рыжая дрянь была чертовски хороша. Несмотря ни на что.

Она вернулась, переступила через его бёдра, села, с видимым удовольствием провела ладонями по широкой груди.

— Жаль, нельзя что-то постелить на пол, а то он холодный. — Ева расстроенно вздохнула, но тут же вновь прошлась ладонями по груди и плечам мужчины. И милосердно не стала добивать поверженного противника, высказываясь по поводу его нарочито глубокого дыхания и закрытых глаз: она не могла не чувствовать, что прикосновения находят отклик.

Серафим очень долго привыкал к новому восприятию, особенно к отсутствию вкуса. Он никогда не был гурманом, но это оказалось мучительно. Со временем привык, нашёл плюсы и в этом, и в ином зрении, и в обострённом осязании. А сейчас подумал, что лучше бы у него полностью отбило именно последнее чувство вместе с возможностью заниматься сексом.

Слишком быстро чуткие женские пальцы и нежные губы вдребезги разбили остатки его здравого мышления, да и злость претерпела изменения. Получи он прямо сейчас свободу, и большой вопрос, что бы сделал: то ли трахнул, то ли придушил. Вероятно, и то и другое по очереди.

Ева давно так не волновалась, как с этим ритуалом. Чудо, что у неё всё получилось, что никто не нашёл рисунок раньше времени, что удалось достать цепи, настроить их и закрепить, — был риск, что артефакты откажутся держаться на гладком мраморном полу. Что сам адмирал не заметил её нервозности или списал на другие причины, потому что как можно было не заметить, что у неё подрагивали руки, резавшие на мужчине футболку? Да так, что она боялась ненароком задеть его самого.

Но всё должно получиться. Сейчас — должно. Она столько раз всё пересчитала, так внимательно изучила мужчину и его непонятных тварей, что всё просто не могло сорваться. А потом… Ну, в самом деле убить — не убьёт, а там пусть делает что хочет. Соберётся посадить — отлично, она даже отсидит положенное, тем более много за такой ритуал не дадут. Да и не пойдёт он с таким в суд…

А ей надоело. До смерти надоело это всё. Последней каплей стали проблемы с даром из-за браслетов, и то, что Серафим их снял, ничего не меняло, просто вернуло всё в привычное русло. Хватит. Ей нужна свобода. Пусть Та Сторона в её жизни останется только источником тварей, которых приходится уничтожать и изгонять, и — не больше.

Несмотря на то, что Ева морально подготовилась и за последние несколько дней научилась ловить нужный момент, сейчас едва не пропустила его. Это оказалось на удивление затягивающее, волнующее, тёмное, но — сладкое чувство: ощущение собственной безраздельной власти над Серафимом. Сильный, упрямый, суровый мужчина — и абсолютно беззащитный перед ней. Остро реагирует на каждое касание, стискивает зубы, пытается дышать ровнее… Она и сама хотела его так, что едва не забыла за несколько мгновений до кульминации потянуться к собственной силе.

Через некоторое время, отдышавшись после сумасшедшей, словно усиленной магией волны наслаждения, подумала, что стоило бы устроить ритуал хотя бы ради этого момента, и если всё прошло так, как надо…