Дрянь с историей (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 39

— И почему он, вот такой нескладный, интересовался подземельями? — не поняла Ева. — Там же опасно, неужели он такой рисковый?

— Ну не так уж и опасно, — пренебрежительно фыркнула коллега.

— А ты что, тоже бывала там? — изумилась Калинина.

— Конечно! У нас на факультете на последнем курсе уже очень сложно найти студентов, которые хоть раз туда не заглянули. А преподавателей тем более! Я раз пять ходила, но быстро надоело.

— Но это же запрещено!

— Пф-ф! Ты зануда. Это же самое интересное!

— Интересное чем? Попусту рисковать и лезть туда, где студенты гибнут? По нескольку человек за полугодие?..

— Под колёсами больше народу умирает, — раздражённо отмахнулась Ольга. Потом вдруг замерла, тряхнула головой и прошипела: — Да сколько можно! Уймись уже!

Ева не сразу сообразила, что последние слова адресовались не ей. Томилина неплохо держалась и редко отвлекалась на голоса в голове, так что впору забыть, с кем имеешь дело. Не желая дальше раздражать её неприятным разговором, продолжать тему Ева не стала, хотя у неё самой подобная позиция вызывала недоумение. Ладно когда куда-то не туда лезут молодые и горячие, им положено, у них ещё ума немного. Но преподаватели!..

Или это она чего-то не понимает и всё нормально? Дома отец очень быстро и доходчиво объяснил ей, что «нельзя» — значит «нельзя», и у неё даже мысли не возникало лезть туда, куда запрещено заглядывать. Она не считала себя бессмертной и прекрасно понимала, что с некоторыми экспериментами и их результатами шутки плохи и, скорее всего, никто не успеет прийти на помощь.

При всех недостатках воспитателем профессор Градин был хорошим. Да и отцом неплохим. Пока не сошёл с ума от горя…

Со щекотливой темы разговор вернулся к безобидным сплетням о коллегах. За разговором Томилина переоделась и повела Еву в ту часть университета, где ей ещё не доводилось бывать.

Скотников и прочих природников, специализирующихся на животных, в ГГОУ не готовили, их вообще чаще всего обучали отдельно, в заведениях, расположенных при зоопарках, заповедниках или больших звероводческих хозяйствах: слишком накладно содержать обширный зверинец, да и простора для отработки навыков в нём никакого, не заражать же питомцев болезнями принудительно, только ради практики.

А вот ведовская кафедра и принадлежащие ей теплицы в кремле поместились. Растения требовались и целителям, и вообще всем, в чью программу входили алхимия и в меньшей степени химия. В теплицах и примыкающей лаборатории и проводила всё свободное от бухгалтерии время кикимора Соня, в своём природном виде без личины.

Прятать наружность артефактами или личными способностями переродцев никто не заставлял, но они сами предпочитали прятаться и тем избегать лишнего внимания. Те немногие из них, кто вообще жил среди людей.

Вообще очень немногие из переродцев отличались общительностью, даже с себе подобными, они не страдали от своей инаковости и редко стремились к компании, так что в этом Дрянин был не одинок. Современная наука предполагала, что причина фундаментальная, структурная и не имеет никакого отношения к Той Стороне, как не имели к ней отношения сами переродцы. Просто если люди, в силу собственной природы, — общественные существа, то они — одиночки, не испытывающие нужды в общении и поддержке себе подобных.

В природном виде Соня оказалась своеобразной, но весьма интересной. Тонкое лицо с нечеловеческими пропорциями, по-своему гармоничное, коричневато-зелёная кожа, похожая внешним видом на мох, тёмно-зелёные волосы — узкие резные листья, пальцы — длинные и тонкие сухие веточки, по семь на каждой руке.

Начали, конечно, с главного: с объяснения задачи. Соня от неё очень оживилась, она любила делать краски для волос, подбирая цвет и состав под определённого человека. Кикимора с любопытством и как будто с удовольствием пощупала и даже понюхала волосы Евы, отчего той стало немного неловко, и с улыбкой, обнажившей жутковатые мелкие треугольные зубы, пообещала сделать всё в лучшем виде и прямо сейчас, если девушки никуда не спешат и подождут часик. Они, конечно, согласились. Ольга больше за компанию, а Калинина пыталась сообразить, как подобраться к интересующей её теме и не сказать лишнего, чтобы не вызвать подозрений. Причём ладно у кикиморы, та не слишком интересовалась человеческими делами, выходящими за рамки её профессиональных интересов, а вот Томилина…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ева здраво оценивала собственное умение разбираться в людях и не слишком на него уповала, но всё равно не могла поверить, что Ольга может оказаться искомым убийцей. Не походила она на злодейку, несмотря на подготовку к какому-то ритуалу. И, наверное, именно этим вызывала больше всего подозрений: отец, его друзья и помощники тоже производили приятное впечатление и казались интересными людьми.

Хороший повод дала сама Томилина, когда заговорила о работе и поинтересовалась, освоилась ли новенькая в роли куратора. После этого оказалось вполне естественным заговорить о материальной помощи студентам и вовлечь в беседу кикимору, которая, пусть и без удовольствия, включилась в обсуждение.

Так Ева узнала, что материальным положением студентов среди преподавателей интересуются не так чтобы многие, причём среди кураторов — тоже. В их обязанности это не входило, и мало кто стремился взвалить на себя дополнительную проблему, о чём Ольга сообщила с явным недовольством: она считала, что поддержка со стороны куратора в таких вопросах очень важна для учеников, особенно для проблемных. Больше всего возмущало её, что «не свои», то есть представители всех остальных факультетов, относились к воспитанникам гораздо ответственней.

Таким образом выяснилось, что из потусторонников, кроме Томилиной, интерес к поддержке первого курса как такового проявляли двое, причём оба только применительно к собственным группам, а лично Соню об этом допрашивала только Ольга, чем страшно раздражала. Официально и вовсе никто не запрашивал, а если бы запрашивал, получил бы отказ, потому что информация считалась конфиденциальной.

После этого откровения тему продолжать не стали, чтобы не сердить мастерицу ещё больше, и Ольга переключилась на дифирамбы кикиморскому искусству. Неприкрыто льстила, но вроде бы искренне и от души, действительно довольная результатом, и состояние её кожи и волос служило весомым аргументом.

Ева ещё только раз свернула к важным вопросам, поинтересовавшись в общем, как живётся переродцам в ГГОУ и как работается под началом человека. К счастью, кикимора на подобный интерес не обиделась — наверное, потому, что любила старую крепость и жилось ей тут хорошо, да и начальница хоть и держалась строго и сдержанно, но ко всем относилась одинаково и по справедливости. Насколько остальные коллеги разделяли это отношение, она понятия не имела, потому что общалась с ними исключительно по делу, но рассудила логично: если они здесь, значит, всё устраивает.

Через без малого два часа Ева вернулась к себе в комнату с изрядно похудевшим кошельком, пятью баночками взамен одной и гудящей от болтовни Томилиной головой. Пусть Калинина и не была убеждённой одиночкой, как переродцы, и с удовольствием проводила время в компании пары приятельниц из патруля, но Ольги всё равно оказалось слишком много, прошлые коллеги такой болтливостью не отличались.

Расставив добычу на столе, Ева с грустью посмотрела на постель, потом — на дверь. Конечно, стоило рассказать Дрянину о результатах сегодняшнего разговора, но она прекрасно понимала, что одним разговором дело вряд ли кончится. И она опять не выспится и бог знает в каком состоянии окажется назавтра. А там будут практикумы по призыву у третьего курса — ничего серьёзного в начале года, но всё равно лучше подойти к нему в хорошей форме.

В конце концов, немного поколебавшись, Ева решила, что раз это дело ждало несколько лет, одна ночь ничего не изменит, и ушла в душ испытывать новый шампунь, чтобы потом наскоро пробежаться по завтрашним темам, подсушить волосы и воссоединиться с подушкой. У неё уже не осталось сил думать об убийце, неизвестном исследователе переродцев, смерти на конце иглы и возможности использования Дрянина в качестве ключа к своей проблеме. Да их и на подготовку к занятиям не осталось, но тут Ева переступила через себя: работу она всегда предпочитала делать хорошо и ответственно, раз уж бралась за неё.