Образ зверя - Фармер Филип Хосе - Страница 18

— Конечно. Только это ничего не доказывает. Существует не так уж много вещей, которые нельзя было бы подделать.

Игеску сказал что-то в переговорное устройство, замаскированное под сигаретницу, — сказал на каком-то незнакомом Чайлду языке. Это определенно была не латынь. Хотя он не был знаком с румынским языком, он сомневался, чтобы в румынском языке имелись такие гортанные звуки.

Послышалось пощелкивание бильярдных шаров. Чайлд повернулся: в дальней комнате двое играли в бильярд. Оба были блондинами, среднего роста, хорошо сложенными, одетыми в одинаковые облегающие белые свитера, узкие белые джинсы и черные сандалии. Внешне они были похожи, как брат и сестра. И у того и у другой над глубоко посаженными глазами изогнулись высокие тонкие брови. Самым необычным в этих одинаковых лицах были губы. Верхняя выглядела настолько тонкой, что напоминала лезвие измазанного кровью ножа, а нижняя, напротив, — набухшей.

Игеску окликнул их, и они резко, как-то по-волчьи, подняли головы. Манеры их напомнили Чайлду о двух виденных по дороге волках. Будучи представлены гостю, оба ограничились безмолвным кивком. Мужчину Игеску представил как Василия Хоркина, а женщину — как миссис Крачнер, но ни один из них не улыбнулся и ничего не сказал. Очевидно, им не терпелось вернуться к игре. Игеску не пояснил, кто они, и Чайлд предположил, что девушка и есть та упомянутая бароном гостья.

Совершенно неожиданно и бесшумно появился Глэм — будто это пространство скользило мимо него, а не он двигался в пространстве. Он вручил Игеску плотный маниловый конверт. Чайлд внимательно смотрел, как Игеску медленно достает из конверта фотографию; потом он вдруг заметил, что Глэм исчез так же бесшумно и незаметно, как и появился.

Снимок был сделан в середине дня с расстояния футов сорок. Свет, струившийся из окна, освещал все до последней детали. Долорес дель Осоройо покидала комнату, причем, как и положено человеку, — через дверь. Сквозь ее тело смутно просвечивали край дверного косяка и часть стула. Полуобернувшись, она смотрела в камеру с той же улыбкой, с какой глядела с картины.

— Я попрошу вас вернуть мне эту фотографию, — сказал барон.

ГЛАВА 10

— Как вы и говорили, эта фотография ничего не доказывает, — сказал Чайлд. Он посмотрел на свои часы: прошло уже полчаса из отведенного ему времени, и он уже открыл рот, чтобы спросить об автомобильной аварии и загадочном оживлении барона, как в комнату вошла Магда Холиани.

Она была высокой, худой, плоскогрудой женщиной лет около тридцати, с красивыми, хотя и неправильными чертами лица и густыми пепельными волосами. Судя по ее походке, можно было подумать, что в ее теле совсем нет костей. Под высокими скулами кривился узкий рот. Было в ней что-то от рептилии, точнее, змеи. В этом сходстве не было ничего отталкивающего: в конце концов, многие змеи красивы.

Глаза Магды Холиани были настолько светлыми, что сначала могли бы показаться бесцветными, но, приглядевшись, он понял, что они светло-светло-серые. Ее кожа отличалась такой белизной, что, казалось, она избегает не только солнца, но и дневного света. Однако в этой белой коже не было ни малейшего изъяна. На лице не было ни следа косметики. Ее губы выглядели бы бледными, если бы она стояла рядом с женщиной с подкрашенными губами, но на фоне ее белой кожи они казались темными и яркими. Одета Магда была в черное облегающее платье с глубоким разрезом на боку и открытой спиной. На ней были черные нейлоновые чулки и черные туфли на высоком каблуке.

После того как барон ее представил, Магда села, до середины бедра открыв стройные ноги.

Секретарша тут же взяла на себя разговор, полностью заменив Игеску, который, казалось, погрузился в созерцание дыма от своей сигары.

Чайлд попытался придерживаться стиля интервью, но на все его вопросы она отвечала кратко и сухо, а ответив, тут же сама задавала Чайлду вопросы о его работе и о нем самом. У него появилось ощущение, что это у него берут интервью.

Детектив потерял надежду что-нибудь выяснить, он даже не мог решить для себя, есть здесь что-нибудь стоящее или нет. Конечно, обитатели дома вели себя довольно странно, но это ничего не значило, особенно в Южной Калифорнии.

Незаметно появился Глэм и занялся тем, что стал убирать со стола пепельницы с окурками и наполнять бокалы. При этом он не сводил с женщины глаз. Один раз он даже дотронулся до нее, отчего она вскинула голову и обожгла его гневным взглядом. Игеску видел, что Чайлд это заметил, но только усмехнулся.

В конце беседы Чайлд, проигнорировав очередной вопрос Магды, попросил барона прокомментировать получившее столь широкую известность «происшествие с вампиром». Собственно, ради этого он сюда и приехал. Он заранее пообещал, что его статья, если только он наберет для нее достаточно материала, будет, по возможности, деликатной.

— Честно говоря, мистер Уилстон, я согласился на это интервью только ради того, чтобы раз и навсегда пресечь распространяемые обо мне слухи. Я веду уединенный образ жизни. Я богат, но я поручил вести все мои дела доверенным людям и живу в свое удовольствие. Вы видели мою библиотеку, она весьма обширна, и в ней немало раритетов. У меня широкий круг интересов, я очень много и на многих языках читаю. Десяток полок в библиотеке заполнены книгами, посвященными драгоценным камням: это мое хобби. Но в моей библиотеке также, как вы, наверное, заметили, много книг, посвященных колдовству, черной магии, вампирам, ликантропии и так далее. Я интересуюсь и этим, но не потому, что я вампир. — Он усмехнулся поверх сигары. — Эта тематика не интересовала меня до того несчастного случая, которому я обязан вашим визитом. Я решил, что, раз уж меня обвиняют в вампиризме, мне следует побольше узнать о нем. Я кое-что и раньше знал об этом, я ведь родом из Прикарпатья, где простые люди верят больше в чертей и вампиров, чем в Бога. Но мои учителя никогда не обучали меня местному фольклору, а у меня не было близких знакомых в среде неаристократов.

Я решил дать вам интервью, чтобы раз и навсегда покончить с этой чепухой. И чтобы переключить интерес с моей персоны на действительно сверхъестественный феномен. Я не возражаю, чтобы вы опубликовали фотографию призрака Долорес дель Осоройо. Я изменил свое решение относительно фотографий, Магда вышлет необходимые для вашей статьи снимки. На них сфотографированы некоторые комнаты в доме с присутствующим в них призраком. Я сделаю это при условии, что в вашей статье вы ясно дадите понять читателям, что я обычный человек, любящий уединение. Попутно вы можете описать эту историю с привидением, как вам только заблагорассудится. Но вы должны также ясно дать понять, что больше никаких интервью не будет и что я не потерплю у себя никаких любопытствующих, мистиков и журналистов. Договорились?

— Конечно, мистер Игеску. Даю вам слово. Как мы и договаривались, перед публикацией я пришлю вам для правки текст статьи.

У Чайлда начала кружиться голова. Он пожалел, что не отказался от бренди. Уже больше четырех лет он не употреблял алкоголя. И в этот раз он бы не изменил своим правилам, если бы Игеску не похвалил бренди как очень редкое вино, так что Чайлд соблазнился. К тому же ему не хотелось без необходимости настраивать против себя хозяина. Правда, он выпил не больше одного бокала. Или напиток был очень крепким, или после столь долгого воздержания он стал особенно уязвимым к действию алкоголя.

Игеску повернул голову и посмотрел на высокие, потемневшие от времени старинные напольные часы.

— Ваше время подошло к концу, мистер Уилстон. Чайлд не мог понять, почему барон так беспокоится о времени, поскольку, по его собственному признанию, у него нет никаких срочных дел и он редко покидает дом. Но он воздержался от вопроса. Барон, разумеется, воспринял бы это как дерзость и ответил на него холодным молчанием.

Игеску поднялся, Чайлд тоже встал. Магда Холиани допила бокал. В дверях появился Глэм, однако Игеску сказал: