Команда сорванцов: Музей восковых фигур. Бал газовщиков - Пулман Филип - Страница 8

– Но не вся, – уточнил Гром, поднимая ее подальше от веселящихся собак: на каком-то этапе у Диппи отвалился нос, и теперь некрупный терьер по кличке Рон с энтузиазмом его доедал.

Увидав, что ему удалось урвать, остальные псы горячо позавидовали товарищу, но Рону удалось бежать с носом в зубах. Менее чем через минуту после начала представления все интересное кончилось. С куклой, надежно зажатой между ними, банда двинулась в штаб-квартиру, кипя негодованием от бессовестности взрослых.

– С ума сойти! – сказала Брайди. – Я прямо шокирована!

– Его, самое малое, стоит повесить, – вынес приговор Бенни. – Никому нельзя доверять!

Он ласково обезглавил фигуру, разгладил воск по краям оставшейся от носа ямки, вправил кровавый глаз обратно в глазницу и почистил щеки от грязи и гравия.

– Наверняка это был один из этих… воров, которые крадут искусство, – поделился своими мыслями он. – Тащат картины, статуи, фарфор всякий и прочие штуки, а потом загоняют музеям да богатым американцам за громадные деньги. Вот зуб даю, точно он – искусственный вор!

Тут их нагнала подзадержавшаяся Брайди.

Ее заинтересовало необычное поведение мужчины иностранного вида, который стал свидетелем и бегства вора, и спасения куклы. Этот подозрительный иностранец сначала внимательно рассматривал мостовую там, где валялся похититель кукол, потом наклонился, подцепил что-то (слишком маленькое, не разглядеть), и – представьте! – положил это в конверт, а конверт сунул в жилетный карман.

Гм-м, отметила Брайди про себя, но никому покамест ничего не сказала.

А сказала, наоборот, совсем другое:

– А по-моему, ему без рыла лучше. Дружелюбнее как-то стал.

И она еще раз внимательно осмотрела причиненный ущерб.

– О чем ты говоришь! – возмутился Бенни. – Выглядит он ужасно. Как будто на него лев напал. Поглядел бы я на тебя, если бы тебе вот так взяли и нос откусили!

– И вовсе это не лев был, – вмешался Гром, – а старый Рон из рыбной лавки. И совсем он не ужасный. Выгреби у него еще кусман из затылка и сделай новый шноц, а дырку мы кепкой закроем. А вообще он в полном порядке – так, запылился чутка.

После небольшого ремонта кукла заняла свое привычное место возле потолочного окна, а банда – свое, вокруг апельсинового ящика.

В приветливом свете фонаря они поделили и съели яблоки и каштаны. Кувшин имбирного пива несколько раз обошел по кругу и опустел. Потом Брайди нейтрализовала Акуленыша гигантской мятной конфетой, и банда приступила к докладам.

– Я дошел до моста Блэкфраерс и дальше, через реку, – начал Гром. – На той стороне почти ничего нет, зато на этой – целая уйма. Потом наведался на Лайм-Три-уок, поговорил с одним попрошайкой, и он мне много всего рассказал про фальшивомонетство. Самое трудное – не начеканить фальшивых денег, а сбыть их с рук. Говорит, нужна целая толпа народу, потому как не может один кто-то завалиться в лавку или в паб с мешком новеньких денег – это будет выглядеть подозрительно. Так что те, кто вбрасывает, покупают у чеканщика шестипенсовики и шиллинги по пенни за штуку и сбывают их в разных местах по всему городу. Он мне отдал один такой шестипенсовик – так и подумал, говорит, что тут дело нечисто: обычно-то ему только полпенни да фартинги достаются.

Голос его по мере рассказа делался все тише и тише, а под конец и совсем уплыл. Нет, Гром был не прочь помочь банде в расследовании… но с каждым шагом они могли приближаться к доказательству вины его папы! И больше всего на свете ему сейчас хотелось зажмуриться покрепче и спрятаться навсегда в темноте.

А вот Брайди была твердо намерена докопаться до истины.

– Фальшивые монеты ходят вдоль всей Сент-Джордж-роуд и Лондон-роуд, – сообщила она. – Одна-две буквально в Элефанте, а вот в Ньюингтон-баттс – ни одной. И на Нью-Кент-роуд. И на Уолворт-роуд.

– Хоть одну удалось добыть? – деловито спросил Бенни.

– Три.

Улики перекочевали из одной липкой ладошки в другую. Бенни внимательно осмотрел добычу и присоединил к остальным на ящике.

– А еще, – победоносно заявила Брайди, – мы поговорили со Змееглазом-Мелмоттом, который букмекер, и он нам сказал, где жил старый Штамп Биллингс! А жил он прямо тут, по соседству, под тем местом, где теперь универмаг!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Что, прямо под ним? – изумился Гром.

– Он подвал занимал. Большинство монетчиков по верхним этажам сидят, сказал нам Змееглаз, чтобы, значит, услыхать, когда к ним копы полезут, и успеть все в огонь покидать. А вот Штамп Биллингс – тот в подвале работал. Как раз в том сплошном ряду домов, где сейчас «Универмаг Гребби». Потому как старый Гребби его весь и купил, ряд этот.

Гром слушал во все уши. Большинство фальшивомонетчиков работает на последних этажах… А папа – в подвале… Но ведь и Штамп Биллингс – тоже в подвале.

Бенни едва мог усидеть на месте – так ему не терпелось поделиться своими открытиями.

– А я заходил к «Гроверу и Коэну» на Пикок-элли! – сказал он. – Ну, вы помните, к тем детективам.

«Гровер и Коэн» были два частных сыщика с очень сомнительной репутацией (ни разу не того же класса, что Секстон Блейк), которым Бенни тоже время от времени оказывал разные услуги. Всю вторую половину дня он проторчал у них в конторе, выспрашивая про фальшивые деньги в целом и про нынешний массовый вброс в частности.

– Но им мало что известно, – признался он. – Конечно, пришлось пообещать им кой-какую работенку. Им надобно найти кошку одной старушки, которая взяла да и сбежала. Кошка, понятное дело, не старушка. Долго это не займет, я знаю, где тут кошек берут пачками. А, да – и еще я за одно утро собрал вдоль Ламбет-уок полдюжины свеженьких фальшачков!

Еще шесть монет легли рядом с товарками на ящике.

При этом Бенни продолжал ерзать и подергиваться от возбуждения, так что это еще не все, догадался Гром.

– В общем, – разразился наконец Бенни, – я его раскрыл! Я раскрыл преступление!

Все собрание безучастно уставилось на него.

– Да правда же! Честное слово!

И, не в силах совладать с собой, он вскочил и исполнил небольшую джигу, словно Пэдди Фелан, знаменитый Плясун-с-Ложками. Акуленыш Боб в полном восторге присоединился к нему.

– Не иначе ему мышь в подштанники забралась, – понимающе кивнула Брайди и, встав с места, отвесила Бенни смачную затрещину. – Заглохни, придурошный! Садись и выкладывай, раз ты у нас такой Секстон Блейк!

– Хорошо. Хорошо, – отозвался Бенни и действительно сел. – Когда поймали Штампа Биллингса?

– Сто лет назад, – мрачно отрезала Брайди.

– Это было… это было, – Гром принялся копаться в памяти: ведь мясник что-то такое на эту тему говорил… – Ага! Это было в том году, когда Сефтон выиграл Дерби!

– Значит, в 1878-м, – тут же сказала Брайди.

– А теперь посмотрите на монеты! – продолжал Бенни. – Да на год, на год посмотрите!

В то же мгновение три руки протянулись в кучке сияющего серебра и схватили по монете.

– 1878!

– Все?

– Да!

– Значит, это все Штамп!

– И вовсе никакой не Громов папа!

– Но…

Это «но» вырвалось, конечно, у Грома… а дальше с ним что-то произошло, и он вдруг начал верить. Лихорадочно перевернул все монеты на ящике – да, все совершенно новые с виду и на всех 1878 год, точно в нужном месте. В груди словно надулся большущий шар радости – Гром чуть не всхлипнул от облегчения, но постарался замаскировать звук икотой. Монеты сверкающим водопадом сыпались из одной ладошки в другую… Да, кажется, все правда.

– Все, теперь мы сможем доказать, что он невиновен! – заключил Бенни.

Чердак захлестнуло волной аплодисментов и ликующих возгласов, но тут Брайди сказала: «Нет, не сможем», – и воцарилась тишина.

– Это ничего не доказывает насчет мистера Добни, – продолжала Брайди. – А доказывает только то, что, кто бы эти деньги ни чеканил, для модели у него была новая монета 1878 года.

– Да кто бы стал такое делать в 1894-м? – простонал в отчаянии Гром. – Монетам 1878 года должно быть аж шестнадцать лет! Уж всяко бы поистерлись с тех пор, хоть немного. Наверняка их прямо тогда и сделали!