Семь. Гордыня (СИ) - Морале А. - Страница 82

— Но это пока. Вы же всё ещё работаете над своей технологией.

— Возможно… — не стала спорить она.

— Вы играете в Бога, матушка. — усмехнулся я. — Вы создаёте новых, более развитых и усовершенствованных людей.

— Не передёргивай, Алекс. Это не так. На всё воля божья. Это самая обычная эволюция, мы всего лишь подстёгиваем её и чуточку ускоряем.

— Я думал, святоши не верят в эволюцию.

— Эволюция — это тоже замысел божий…

— Ладно… — я поднялся из-за стола. — Погостил, пора и честь знать. Всё посмотрел, всё увидел, понесу твое предложение отцу в клювике, аки зяблик.

— Уже уезжаешь?

Мне показалось, или матушка действительно расстроена моим быстрым отъездом? Интересно…

— Я бы, конечно, ещё задержался, мне у вас понравилось, но нужно ехать.

— Хорошо. Я провожу тебя…

К нашему столу торопливо подбежала какая-то невзрачная монахиня, недоверчиво посмотрела на меня, прильнула к уху матушки и что-то быстро и неразборчиво зашептала ей. Секунд через десять, Ионна недоверчиво посмотрела на неё, та кивнула, подтверждая всё вышесказанное и снова как-то чересчур недобро кинула в мою сторону колючий взгляд.

— Бл*дь! — выругалась матушка и тоже повернулась ко мне. — Алекс, можешь спрятать свою машину в сарай? Тебе пока нельзя никуда ехать.

— Это кто такую глупость сказал? — удивился я. — Почему нельзя?

— К нам едет… — она замялась. — Очень непростой человек. И ему нельзя видеть, что в монастырь приезжал кто-то из Гордеевых. Нельзя афишировать наши контакты с тобой.

— Ладно. — вздохнул я. — И надолго я здесь застрял? Дорога то с монастыря одна, я не смогу уехать незаметно.

— Я знаю. — Иоанна ненадолго задумалась. — До вечера потерпишь? Я постараюсь выпроводить его побыстрее.

— Да потерплю, чего уж там… Мне сидеть в своей комнате и не отсвечивать?

— Да. Спасибо. Буду должна!

— О! Должников я люблю! — довольно хмыкнул я.

— Алекс!

— Что?

— Машина! — напомнила София. — Её нужно спрятать.

— А, точно!..

В свой комнате я пробыл до вечера. Было время созвониться с Зорькиной, узнать о проделанной работе и отдать распоряжения. Созвонился с сестрой и с братишкой. Так и не понял, огорчило его моё неожиданное возращение из мира усопших, куда он меня уже отправил, или всё же обрадовало. Я немного поработал, созвонился со старым товарищем по военке и пригласил его к себе в гости. Пока в гости, но думаю, он останется у меня. Парень не дурак, и его голова мне ой как пригодится в ближайшем будущем!

Ближе к ночи молчаливая монашка принесли мне ужин, передала сообщение от матушки и попросила ещё чуть-чуть потерпеть. Ну и ладно — нормальное такое вынужденное заключение, грех жаловаться. Кормят, поят, развлекают и лебезят. Жить можно! Да и свой заводик у меня получалось контролировать даже отсюда, ничего сложного — Зорькина умудрилась провести небольшую видео-экскурсию по нашему подземному цеху. Минут на пять, услышав мой голос, меня вырвал из рук Зорькиной наш старший механик, пожаловался на жизнь, потыкал в чертежи, повздыхал, выслушал от меня порцию распоряжений, узнал, куда ему стоит засунуть свою критику, и вернул телефон Марине Анатольевне. Так что, переживать и рваться на волю из этого монастыря особых причин я не видел. Взглянул на часы, показывающие десять вечера, закинул руки за голову и прикрыл глаза…

Вспомнил сегодняшнюю демонстрацию способностей монахинь, и ещё раз прикинул, что можно проворачивать с их помощью. Много чего, начиная от промышленного шпионажа, и заканчивая устранением конкурентов. Интересное поле деятельности вырисовывалось. Да, использовать их ещё рановато, можно раньше времени спалиться и погореть на спешке, но через год-два, если… когда монашки доведут свои способности и навыки до ума, это будет очень ценный актив. И вот так просто отдавать их отцу, не было никакого желания. Такая корова нужна самому…

Я открыл глаза и посмотрел в тёмный потолок. Спать абсолютно не хотелось, а бродить по монастырю… Даже не знаю… Не сегодня…

А ведь идея матушки сделать мир лучше, не так уж и плоха. Людям нечего будет скрывать друг от друга, не будет воин, вранья, насилия, предательств… Особенно предательств! Если каждый человек будет как открытая книга — мы получим новый, лучший мир… И технология точно должна остаться в их руках. Богобоязненные и служащие богу люди лучше всего справятся с этим, не будут использовать это во зло, а лишь во благо…

И матушка Иоанна как никто другой подходит на роль будущего Патриарха церкви. Нужно обязательно поддержать её в этом… Нужно обязательно убедить отца помочь ей, чего бы мне это не стоило!

Я резко выпрямился, сел на кровати, опустив ноги на холодный пол и помассировал виски. Что за бред лезет в голову? Хотя, может и не бред. Ведь есть зерно истины в этом… Может и не бред…

Я потянулся к своей сумке, достал меленький кейсик, подарок Лизки, извлёк из него шприц с дозой Регенерации, и не раздумывая, вогнал препарат себе в ногу. Хуже от этого точно не будет…

Подскочил на ноги и принялся приседать прямо посреди комнаты, разгоняя кровь по организму и выбросив абсолютно все мысли из головы…

98…99…100.

Сука! Сердце в груди колотится как сумасшедшее, а от мыслей, несвойственных мне, не осталось и следа. Сестрёнка придумала идеальное средство, восстанавливающее не только тело, но и приводящее в порядок мозги. Эти мысли, размышления были не моими. Чужими. Словно кто-то посторонний копался у меня в голове своими грязными, потными лапками. Суки!

Я выбежал из кельи босиком, в одних штанах, и огляделся. Пустынный тёмный коридор, тусклые лампы, и ни одной живой души. А ведь тот, кто внушал мне это, должен быть рядом… Я дёрнул дверь ближайшей, соседней комнаты и заглянул внутрь.

Снова эта сладкая парочка — Марьянка и Сенька… И почему я не удивлён? Блондинка стояла, прислонив руки к стене, наверняка ещё до конца не понимая, что меня уже в комнате нет, а брюнетка сидела на полу посреди комнаты с закрытыми глазами и молилась. Хорошо, поиграем…

Первой я вырубил темненькую. Удар в висок, подхватил её легкое тельце, аккуратно уложил на пол и тихим шагом двинулся ко второй. Лучше так, нейтрализовать их от греха подальше, не хочу, чтобы они начали паниковать и поджарили мне мозги. Не уверен, что они это смогут сделать, такого в их арсенале способностей заявлено не было, но экспериментировать и рисковать не было никакого желания…

Удар костяшками в основание черепа, девушка тихо охает, ударяется лбом о стену и оседает. Подхватываю её на руки и несу на кровать. По пути замечаю тоненькую струйку крови, текущую из её левой ноздри, и тихо ругаюсь про себя. Это я переусердствовал с силой удара, или она перенапряглась? Если девчонка отбросит копыта, на сотрудничестве с матушкой можно ставить крест…

Небрежно бросил лёгкое и явно голенькое под рясой тельце на кровать, и принялся рыться в её карманах. Инъектор нашелся сразу. Я приложил шприц к плечу девушки и выпустил порцию регенератора, вернулся к брюнетке, подхватил её на руки и отнёс на ту же кровать, положив монашек «валетом». Ещё раз оглядел их, тяжело вздохнул и вышел из комнаты.

Келию матушки искал минут десять, уже собирался допросить встреченную в коридорах монастыря припозднившуюся престарелую монахиню, но вовремя вспомнил про кабинет настоятельницы. Ну не идиот я?

Пять минут, и я у дверей кабинета. Стук, ответное «Войдите!», и я внутри. Матушка сидела за своим рабочим столом, перебирая бумаги. Скользнула по мне напряжённым взглядом, отложила работу в сторону, скрестила пальцы в замок, и, поджав губы, тяжело вздохнула. Я сел в кресло напротив неё, закинул ногу на ногу, и выжидающе посмотрел в её глаза. Твой ход…

— Девочки живы? — с хорошо заметным внутренним напряжением, поинтересовалась Иоанна.

— Живы. Немного проучил, но жить будут.

Я ненадолго замолчал, внимательно разглядывая её лицо, выдававшее и усталость, и страх, и отчаяние. Сейчас матушка была похожа на самую обычную испуганную женщину, а не властную хозяйку монастыря, мечтающую встать во главе целой Религии. Она ведь даже не понимает, как ей повезло с тем, что на переговоры приехал я, а не отец. Отец бы точно не стал прощать такое, прибрал бы технологию к рукам, а лишних свидетелей устранил. Лизка мне рассказывала недавно об одном таком случае, и кажется, не мне одному, судя по лицу матушки.