Семь. Гордыня (СИ) - Морале А. - Страница 77

— Давно уже не так. — хмыкнул я.

— Где? Там, во внешнем мире? Не спорю. Но мы говорим о религии. В религии, в большинстве религий, женщина не имеет права решать что-то и ценится наравне с лошадью или собакой — приносит пользу, ну и славно. Не приносит — заведём другую. Женщины не могут и не имеют права руководить церковью. Православным патриархом или папой римским женщина просто не может стать! По крайней мере, честным и законным путём. Наши церкви, христианство, вообще отрицают женское священство, тем более епископство, опираясь на слова апостола Павла: «Жёны ваши в церквах да молчат, ибо не позволено им говорить, а быть в подчинении, как и закон говорит». Понимаешь? Женщины должны молчать, пока мужчины делают что хотят. Ты даже не представляешь, что они вытворяют и что остаётся за высокими церковными заборами…

— Точно не фанатичка? — на всякий случай переспросил я. — А то от твоих речей мурашки по коже.

— Лиза предупреждала, что с тобой будет не просто. — улыбнулась матушка. — Просто передай это всё отцу. Именно поэтому мне нужен именно он. Такой как он. Я знаю, на что способен Михаил Гордеев. Чтобы победить дьявола, нужен свой дьявол.

— Ты хочешь сделку с дьяволом? — хмыкнул я.

— Да хоть бы и с ним. Но это будет мой дьявол.

— Да, фанатичка так бы не сказала никогда. Убедила.

— Для начала мне понадобится массовая поддержка в прессе и на телевидении. — принялась по-деловому перечислять матушка. — Параллельно с этим, нужно дискредитировать моих прямых конкурентов, найти грязь, покопаться в их грязном белье.

— Ого! Вы и на это готовы, матушка?

— Готова. На самом деле компромат уже есть. Но я не могу вот так вывалить его в сеть. Меня вычислят, накажут и просто лишат сана. Твой отец сможет прикрыть меня. Мне нужен тот, кто будет делать всю грязную работу, если уж говорить честно. Я… мы неспособны на это. — хмыкнула она. — Ты видел, кто у меня здесь — хрупкие и ранимые девушки. Да и у твоего отца есть для этого все средства и отточенные годами навыки.

— Да уж, теперь понятно, почему тебе не подходил Бельский. — хмыкнул я. — Хорошо, я передам отцу. Что ещё передать ему, что он получит от тебя взамен?

— Ну, когда я выберусь на верх…

— То есть, пока ничего? Только обещания. — я разочарованно покачал головой, хотя разочарования во мне не было ни грамма.

— Мы не так много можем предложить, но то что можем, будет ваше. И ещё… — Хитро улыбнулась. — Я знаю о вашей семье больше, чем знают остальные.

— Лизка? — хмыкнул я.

— Да, Алекс. И я никогда не буду использовать эту информацию против вас.

— Похоже на примитивный шантаж.

— Шантажировать твоего отца довольно глупо. Я бы никогда на это не пошла. Мы с твоим отцом станем прекрасными союзниками, друзьями и создадим уникальное партнёрство, в котором один сможет прикрывать, поддерживать и усиливать другого. Алекс, это новое будущее!

— Хорошо. — я осушил бокал до дна и поставил его на землю. — Я передам всё отцу.

— Останься у нас на пару дней, — неожиданно предложила матушка. — Я покажу тебе всё, и даже больше. Ты поймёшь нас лучше.

— Не могу, у меня дела. — огорчённо вздохнул я.

— Одна ночь… Переночуешь, приведёшь мысли в порядок, подышишь свежим воздухом.

— Одна? — переспросил я, сомневаясь и борясь с собой.

— Одна.

— Хм… Ну если только одна… Хорошо. Я позвоню чуть позже отцу и поговорю с ним, а потом передам тебе его ответ. Так даже будет проще, мне не нужно будет снова переться сюда…

Матушка Иоанна растянула улыбку до ушей, благодарно кивнула и похлопала меня по руке.

— Тебе у нас понравится… — пообещала она.

Весь день я гулял и наслаждался какой-то свободой, тишиной и спокойствием. Что ни говори, а у них тут хорошо. Можно было смотаться в город, поработать, поговорить с отцом лично, но куда-то ехать не хотелось. Да и интересно было понаблюдать за жизнью монастыря изнутри. Как утверждала матушка Иоанна, я первый мужчина в этих стенах за последние лет пятьдесят точно. Даже рабочих сюда не допускали и все ремонты, стройки и прочее делали женскими руками. Правда, была в её словах какая-та заминка, недосказанность, словно… словно… Ну это как сказать, например — «мужская нога здесь не ступала», а потом окажется, что мужчину заносили на носилках. Ну да, фактически, нога не ступала. И проверка опять же — их же проверяют мужчины-сановники? Или они за мужчин не считаются? Может в этом была причина заминка?

Так что не воспользоваться возможностью и побродить здесь я не смог… Тем более, мне разрешили ходить везде, чуть ли не в баню, в женский душ и женские спальни. Никаких запретов! Это ж как сильно матушке нужно отцовское покровительство⁈ Офигеть!

Мне удалось пообщаться с монашками, посмущал их немного, напугал, рассказал, что я теперь буду здесь главным, вот и осматриваю свои владения, а матушка Иоанна отправится на повышение квалификации в Ватикан. Кто-то из монашек даже поверил в эту ересь. Наивные дурёхи!

Позвонил Зорькиной, узнал, как движется работа и отдал ей несколько распоряжений. А что — выходит и так тоже можно работать! После четырёх позвонил отцу. С 16 до 18 это его время бодрствования. Разговор с ним получится длинным и тяжёлым.

Если кратко, то он приказал слать матушку нахрен. Проку от неё на данный момент было мало, да и в дальнейшем будет тоже не очень много. Её не пустят ни в папы, ни мамы, ни в кардиналы. Никуда. Там давно всё поделено, и стоит туда сунуться, оторвут руки по самую шею. Там такие звери… А вот проблем эта затея сулила очень много!

— Слишком самонадеянная и наивная эта твоя матушка…

— Она не моя. — огрызнулся по привычке я. — Да и не хотел я сюда ехать, если ты помнишь.

— Помню… — согласился со мной отец. — Завязывай там, раскланивайся и уматывай оттуда. Ну или отдохни пару дней. Там, говорят, воздух настолько чистый, что можно прикоснуться к самому создателю. — усмехнулся он и прервал связь.

Да уж. Или я не смог преподнести ему товар лицом, или и правду не стоило сюда лезть. Расстраивать игуменью раньше времени я не стал, оставив эту новость до утра, облюбовал себе широкую лавочку под тенью высокого дерева, достал из сумки планшет и ненадолго погрузился в работу на свежем воздухе…

Ужинал я в общей столовой в окружении симпатичных и не очень монашек. Хотя, симпатичных здесь было явно больше. Матушка знала толк в наборе сотрудниц… Эх! А я бы и на недельку остался здесь, а не на одну ночь. Может бросить всё, и податься в монастырь? Жалко, что в женский меня не возьмут. Здесь и сейчас я только потому, что нужен матушке…

Не заметил, как опустилась ночь, все послушницы разбрелись по своим келиям и монастырь погрузился в полную тишину. Я выпил чашку монастырского крепкого кофе, принял душ и завалился на свою кровать.

На новом месте спать совершенно не хотелось, я долго ворочался с боку набок, считал овец, тыкал в телефон. В конце концов, натянул штаны и майку, вышел из своей комнаты и пошёл бродить по тёмным ночным коридорам. Нет, ну а когда ещё представится такая возможность — исследовать огромный женский монастырь и при этом на вполне законных основаниях, имея неограниченный доступ и разрешение самой настоятельницы? Грех не воспользоваться…

По коридорам я гулял недолго. Забрёл в молильный зал, посмотрел на витражи, исследовал алтарь, или как он там называется, попил вина на кухне, вышел на улицу и поглядел на низкое, гораздо ниже, чем у нас в городе, небо. И вразвалочку двинул обратно.

По пути в свою комнату, заметил одну из монашек в чёрном балахоне, с распущенными длинными волосами до пояса, идущую по коридору прямо в мою строну. Остановился, готовясь завести непринуждённую ночную беседу, но так ни слова и не произнёс, глядя как она прошла мимо меня с завязанной чёрной повязкой глазами. Да уж… И как она так уверенно ориентируется и передвигается, не видя ничего перед собой? Хотя, тут один коридор и пара поворотов, даже слепой не заблудится. Но зачем ей повязка?