Семь. Гордыня (СИ) - Морале А. - Страница 25

— Алекс, — в коридоре стояла побледневшая Катя.

— Да, Кать?

— Ты меня использовал?

— Серьёзно? — хмыкнул парень. — Ты использовала меня, Кать, я тебя.

— Ты… Я… Я не знаю, почему я такая. Прости. Мне было хорошо с тобой, но… Но я не знаю. Нужно было остановиться, сказать «стоп», просто наслаждаться жизнью и тобой… Но я просто дура.

— Это всё воспитание. Нашу психику формируют родители, не мне тебе рассказывать, — тяжело вздохнул Алекс. — Ты недополучила любовь своего отца и ищешь эту любовь в объятиях других мужчин. Ты искала его одобрения, похвалы, а он просто пользовался тобой, как хотел. Твой отец никогда тебя не любил, Кать. Но у меня есть для тебя две новости. Первая — он больше никогда не будет тобой командовать, избивать тебя и заставлять делать то, что тебе противно…

Глава 8

Первым делом, когда вернулся домой, я занялся оружием. Тем самым, трофейным, привезённым из нашей с Лизой поездки на несостоявшуюся конференцию.

Лизка, бесцеремонно ворвавшись в мою комнату без стука, хмыкнула и, увидев разложенный на столе пистолет, задумчиво проворчала:

— Зачем, если можно спуститься в оружейную и выбрать там любой из огромного отцовского арсенала? — затем так же стремительно развернулась и молча убежала, не дав мне ответить.

Наверное, поэтому. Хочу иметь что-то своё, о чём не нужно отчитываться ни перед кем. Разобрал, почистил, собрал и провёл маленькую инвентаризацию. Пистолет, полный магазин, плюс две запасные обоймы на двадцать патронов. Не густо, но мне же не воевать с ним. Так, суну в кобуру, и пусть себе висит. Так что — нормально.

Сестрёнка вернулась минут через десять.

— Мальчишки не взрослеют, — вздохнула Лиза, покачав головой. — Всё игрушки и игрушки. Держи. Для моего любимого братишки и защитника ничего не жалко!

Она протянула мне чёрную плечевую кобуру из мягкой кожи, о которой я как раз мечтал, и замерла рядом, наслаждаясь произведённым эффектом. Неожиданно как-то. Мне никто не дарил подарки уже… Да я вообще не припомню, чтобы мне что-то дарили, тем более, без задней мысли, безвозмездно.

— Спасибо! — искренне и немного удивлённо поблагодарил я Лизку и тут же напялил подарок, подтянув ремешки и отрегулировав размер под себя. Сунул пистолет в кобуру и довольно, словно выиграл миллион в лотерею, растянул глупую улыбку на своём лице. — Чего приходила-то?

— А! Точно. Держи.

Она аккуратно поставила на мой стол сумочку, размером чуть больше женского кошелька, раскрыла и подвинула в мою сторону. А я задумчиво уставился на пять разноцветных шприцов, лежащих на бордовом бархате в специальных углублениях: два регена, два ускорителя и один с чёрной каймой.

— Э-э-э. Это подарок? За спасение твоей драгоценной тушки? — недоумённо похлопал я глазками, переводя их с сестры на содержимое маленького кейса.

— Можно и так сказать. Держи их под рукой. Из-за этой непонятной движухи вокруг меня отец сам не свой, приказал усилить охрану поместья и поднял всех своих ищеек, — пояснила Лиза. — Если вдруг и тебя достанут, используй по назначению.

— Так всё серьёзно?

— Пока не знаю, — пожала сестрёнка плечами. — Но отец разберётся. Всегда разбирался.

— А раз пошла такая пьянка… — я задумчиво почесал затылок. — Дашь мне ещё парочку своих разработок?

— Что именно интересует? — хитро прищурилась сестрёнка.

— Сыворотка правды и та гадость, снимающая моральные барьеры.

— Можно, — на секунду задумавшись, легко согласилась Лиза и принялась рыться в сумочке. — Держи.

Сестрёнка держала в протянутой руке два тонких цветных тюбика с колпачками, похожие на самые обычные толстые фломастеры или освежители дыхания.

— Голубой — это сыворотка правды. Действует около часа. Желательно распылить в лицо, но всех, кто рядом, вдохнёт воздух — тоже заденет. Ненадолго, так что эффект будет слабым. Серый — снимает моральные тормоза. Эта штука очень убойная, действует даже малое количество, даже на открытом воздухе, даже пару капель. Так что смотри, осторожнее с ней.

— Спасибо! — растерянный щедростью сестры, пробормотал я и спрятал флаконы в ту же сумочку со шприцами.

Неплохо я прибарахлился, ещё сам не знаю, правда, зачем и что мне с ними делать, но, как говорится, запас карман не тянет.

— Ладно, пойду я. У меня сегодня романтический ужин с мужем, — Лиза взглянула на часы, и устало вздохнула. — Пока, братик.

Она потрепала мою шевелюру, махнула рукой на прощание, развернулась и пошла в сторону выхода, оставив меня наедине с моими мыслями, а я снова принялся играть со своей новой игрушкой. А ничего так пукалка, хорошо в руке лежит, ощущается вес, мощь. Ладно, с оружием разобрались, пора заняться делами. Вернее, одним делом…

Я спустился в отцовский гараж, выбрал машинку попроще, проложил маршрут в навигаторе и тронул авто в сторону своего заводика. Что мне с ним делать, как управлять, и надо ли мне такое счастье — ума не приложу. Но раз дали… Отказаться я всегда успею, но прежде, мне и самому интересно, смогу я что-то с ним сделать или нет…

К проходной завода я подъехал как раз к концу рабочего дня, остановился на парковке, заглушил двигатель и уставился через лобовое стекло на старенькое, обветшалое пятиэтажное фасадное здание. Да уж! Заводик видал времена и получше. А ведь само месторасположение неплохое — центр города, главная улица, до площади с фонтаном и до исторической части рукой подать, парк под боком, огромный супермаркет за парком. Как его ещё не снесли и не построили на его месте что-то более доходное — даже не знаю.

Я вышел из машины, прошёл через вертушку на проходной и очутился в просторном зале с высокими пятиметровыми потолками, холодными коридорами с эхом и скучающей охраной в стеклянной будке.

Пахло здесь… Даже не знаю — мазутом или нефтью, старыми трубами, краской, ржавчиной, побелкой, п о том рабочих, вытоптавших и затёрших, казалось бы, вечную гранитную плитку на полу своими ногами. Это сложно передать словами. Есть что-то в этих старых зданиях такое, древнее, непонятное… Своя душа. Даже с закрытыми глазами можно зайти сюда и безошибочно угадать, невзирая на ремонты, реконструкции и реставрации — новое оно или старое.

— Вы что-то хотели, молодой человек? — суровый охранник обратил на меня своё драгоценное внимание, вырвав из размышлений.

— Не подскажете, где у вас тут туалет?

— Простите, — вздохнул он, — только для сотрудников, у нас режимный объект.

— Ясно. Спасибо.

Я развернулся, вышел на улицу, постоял пару минут возле больших, тяжёлых входных дверей и пошёл к своей машине. Запрыгнул на водительское сидение и мельком взглянул на часы — 18:08. Ну ладно, подождём…

В 18:17 из центральных дверей повалил народ, словно муравьи из муравейника. Конец рабочего дня — все работяги спешат по домам, к своим семьям, и только минут через десять поток начал понемногу редеть, и к половине седьмого окончательно иссяк.

В 18:32 из дверей в сопровождении лебезящего охранника, не пустившего меня в сортир, вышел слегка полноватый мужчина средних лет в костюме с галстуком и небольшим кожаным чемоданчиком в руках. Семёнов Виктор Андреевич — директор сего предприятия. Сорок два года, разведён, скверен характером, воровит, в меру нагл и достаточно умён. Занимает должность директора завода последние пять лет.

Виктор Андреевич попрощался с охранником и, походкой уверенного хозяина успешной жизни, двинулся к своей новенькой, серебристой машинке. А неплохо он зарабатывает, раз может позволить себе такое авто — мог бы подумать кто угодно, только не я, прошерстивший толстенькую папочку с данными по заводу и глянувший мельком платёжные и зарплатные ведомости.

На такую машину нашему директору нужно копить лет пять, ведь его зарплата, вернее, бонусы к зарплате, напрямую зависели от продуктивности завода. Голой зарплаты там кот наплакал. А о какой продуктивности можно говорить, если завод в полной жопе, и это я ещё мягко выразился?