Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Всеблагое электричество - Корнев Павел Николаевич - Страница 10


10
Изменить размер шрифта:

Участие в столь противоестественной метаморфозе неминуемо выжжет мне разум, только с чего бы падшему печалиться по этому поводу? Инструментам свойственно ломаться, не так ли?

Но Роберту Уайту мои уверения убедительными не показались.

— Хватит! — приказал он.

— Нет, не хватит, инспектор! — забыв про субординацию, придвинулся я к собеседнику. — Разве падшие не повелевали силами, выходящими за границы человеческого понимания? Проклятье! Да вспомните, что они сотворили с Аравийским полуостровом! Они попросту оторвали от него изрядный кусок и зашвырнули через полмира в Атлантический океан! Им потребовался день, чтобы создать Атлантиду, один лишь день!

— Все это чушь собачья! — отрезал Роберт Уайт и оттолкнул меня обратно к стене. — Я сам во всем разберусь, понял? Никому ни слова. Ни Джимми, ни Билли, ни Рамону. Ни одной живой душе, ты понял меня, Лео? Это приказ!

— Слушаюсь, — согласился я хранить молчание, но без всякой охоты.

— Тогда идем.

Роберт Уайт отправился на выход, я поплелся следом и спросил:

— Сердце билось? Инспектор, вы чувствовали биение его сердца? Ведь чувствовали, так?

Инспектор с обреченным вздохом остановился и посмотрел на ладонь, которую прикладывал к каменной груди.

— Билось! — подтвердил вдруг он. — Оно билось, Лео. Но будь добр, держи язык за зубами. Хорошо?

— Хорошо, — сдался я, не став вступать с начальником в бессмысленные пререкания. — Только разберитесь с этим.

— Уж поверь, разберусь, — пообещал Роберт Уайт.

И я ему поверил. Разберется. Инспектор своего не упустит, не такой это человек.

Когда выбрались из лаза в подвал цирюльни, Рамон Миро с оружием на изготовку стоял у противоположной стены, контролируя одновременно и пролом, и задержанного.

— Что у вас стряслось?! — взволнованно спросил он, опуская лупару. — Я слышал выстрелы!

— Ничего не стряслось, — спокойно ответил инспектор и взял лежавший на столе пистолет. — Ровным счетом ничего, — повторил он и выстрелил в затылок стоявшему на коленях иудею.

Ури неуклюже завалился набок, по щеке его, пятная засыпной пол, заструилась тоненькая струйка крови. Тогда Роберт Уайт кинул пистолет обратно и в очередной раз выдохнул:

— Ничего!

— Что за дьявольщина? — изумился Рамон. — Инспектор, что происходит?!

Уайт ухватил констебля под руку и потянул того к лестнице.

— Рамон! — наставительно произнес он. — У тебя проблемы со слухом? Разве ты не слышал меня? Ничего не происходило и не происходит! Ничего! Тебя здесь вообще не было, Рамон. Оставь это мне.

— Как же так?.. — Констебль попытался было обернуться к застреленному иудею, но инспектор удержал его на месте и вновь подтолкнул на выход.

— Я сам обо всем позабочусь, — объявил он. — Идите! И пришлите сюда Джимми!

И мы пошли. Молча поднялись из подвала, поплутали в безмолвии пустых комнат, и только в глухом мраке заднего двора констебль решился выразить терзавшие его сомнения.

— Инспектор решил обчистить банк? — напрямую спросил он.

— Нет, — со смешком отверг я это предположение, но поскольку сослуживец явно ожидал чего-то более конкретного, отделался полуправдой: — Понимаешь, Рамон, возникли определенного рода сложности, и патрон принял их… так скажем, слишком близко к сердцу.

— Да ну? — с неприкрытым подозрением уставился на меня крепыш, заподозрив обман.

— Именно так, — подтвердил я. — До хранилища грабители добраться не успели, не переживай.

— Да мне-то что? Инспектору видней, — передернул Рамон плечами и отправился на поиски Джимми.

Я кивнул и двинулся следом.

Тебе — ничего, и мне — ничего.

Наше дело маленькое, пусть у начальства голова болит.

О, как наивен я был…

4

В обратный путь мы с Рамоном отправились своим ходом. Констебль оставил лупару в служебном экипаже и шагал налегке, но шагал с такой мрачной сосредоточенностью, словно волок на себе тяжкий груз. Не приходилось сомневаться, что его мучили сомнения по поводу обоснованности приказа инспектора, но обсуждать — и осуждать! — распоряжения начальства крепыш не собирался.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Я — тоже.

Если Рамона душили сомнения от недостатка информации, то мне, напротив, было известно слишком много. А то, что во многих знаниях — многие горести, умные люди подметили уже давно.

Мне было ничуть не менее тошно, поэтому и шли мы молча.

Сразу после Дюрер-плац констебль свернул налево и потопал под горку к Маленькой Каталонии; я двинулся в противоположном направлении и по обвивавшей склон холма дороге начал подниматься на Кальварию. Плотная городская застройка вскоре осталась позади, и вдоль дороги потянулись высоченные заборы, за которыми скрывались от нескромных взглядов особняки вышедших в отставку армейских офицеров, дипломатов и министерских чиновников.

Город давно окружил Кальварию со всех сторон, но вверх отчего-то никак не забирался, если не считать возведенной на самой вершине за несколько лет до свержения падших ажурной железной башни в двести два метра высотой. В ночное время та светилась сигнальными огнями, а молнии зачастую били в нее не только в грозу, но даже с ясного неба.

Когда Гюстав Эйфель увидел это ржавое чудовище, то загорелся идеей превзойти его и неведомо каким чудом не только получил монаршее одобрение, но и продавил проект в городском совете Парижа. Впрочем, надо отдать должное его таланту архитектора — новая трехсотметровая башня, судя по открыткам, смотрелась куда элегантней своего прообраза.

Склоны холма взялись застраивать только четверть века назад, тогда один из участков и достался моему деду. Не графу Ко́сице, который за всю свою жизнь и палец о палец не ударил, а полковнику императорской армии в отставке Петру Орсо, деду со стороны отца.

Наш участок располагался на отшибе; с двух сторон он обрывался крутым склоном, с третьей шелестела листьями небольшая рощица. Уж не знаю, намеренно дед выбрал столь уединенное место или нет, но соседи нам обыкновенно не докучали. Никто не докучал, если начистоту; даже налоговые инспекторы обходили стороной.

По крайней мере, последние шестнадцать лет…

Когда впереди зашумел быстрый ручей, я свернул на обочину к сложенной из камней пирамидке и взял из нее верхний булыжник. После этого поднялся на крутой мостик, а стоило только раздаться внизу негромкому рычанию, со всего маху швырнул тяжеленный камень в мерцавшие недобрым светом глаза.

Рык немедленно стих, огоньки погасли.

Понятия не имею, что за тварь обитала внизу, но подобного обращения она не выносила.

По уму, стоило решить этот вопрос раз и навсегда, только вот жившие в округе отставники давно растеряли былое влияние, и в муниципалитете все их жалобы обычно пропускали мимо ушей. Никто из клерков не горел желанием самолично гоняться в ночи за неизвестной тварью, и даже те из местных обитателей, кто любил прихвастнуть своими африканскими сафари, ограничивались лишь обещаниями расчехлить ружья. Все верно: еще неизвестно, кто за кем будет охотиться.

К тому же неведомая тварь никому беспокойства не доставляла, по крайней мере, именно к такому мнению склонялся казначей общины после ознакомления с расценками профессиональных истребителей домашних крыс, бездомных собак и прочих урбанистических тварей.

За мостом дорога начала понемногу закручиваться к вершине холма, и уже через пару поворотов показался каменный забор, над которым чернели голые ветви деревьев.

Мне — туда.

Масляный фонарь у калитки, как обычно, не горел, но и так на воротах был отчетливо различим черный квадрат с диагональным алым крестом — карантинный знак аггельской чумы, выцветший и облупившийся.

Не став дергать шнурок звонка, я сдвинул с замочной скважины железную накладку и собственным ключом отпер замок. Распахнул калитку, под скрип ржавых петель захлопнул ее за собой и направился к темневшей в ночи громаде трехэтажного особняка напрямик через мертвый сад.