Пунктир (СИ) - Цыпкина Светлана "Akana" - Страница 9

С жабой своей и поговори, чуть было не брякнул Кроули, но вовремя прикусил язык: что-то в облике демона заставило присмотреться к нему внимательней.

После гонки в Милтон-Кейнсе Хастур стал неузнаваем. В преисподней все рты пораскрывали, когда он явился в своем шикарном и, самое невероятное, чистом и отутюженном наряде!

В характере тоже произошли перемены. Нет, герцог, не задумываясь, своротил скулы трем-четырем чертям, чьи высказывания о его новом виде показались ему недостаточно уважительными, но прислужника-демоненка за мелкую промашку уже не сжег, как прежде, а всего лишь пнул. А на другого только рявкнул. Мерзопакостности в натуре Хастура оставалось предостаточно, но известная всему Аду безудержная злоба утихла. Он даже шутить пытался, хоть и неудачно.

И вот теперь Кроули с неприятным удивлением обнаружил, что Хастур возвращает себе прежний облик. На щегольском пиджаке появились грязные пятна, галстук был завязан кое-как, измятые брюки пузырились на коленях. На лице, с которого недавно сошли последние струпья, вновь кое-где проступила желто-серая короста.

— Хорошо, поговорим. Здесь и сейчас?

— Сейчас, но не здесь. Идем в «Сухую глотку».

В те века, когда пьянство являлось безусловным и тяжким грехом, большой популярностью в Аду пользовалась следующая пытка: пьянице предлагали огромный выбор спиртного, но, стоило ему сделать глоток, как напиток испарялся и в горло несчастного сыпался раскаленный песок. Иногда, без всякой системы, вместо песка лилась чистая прохладная вода, вдруг сменявшаяся кипящей смолой, и такая мука считалась одной из вершин истязаний. К тому же рядом с грешниками сидели демоны, которые потешались над ними, вовсю распивая и напоказ смакуя лучшие вина земли. Место, где творились мучения, получило у обитателей геенны название «Сухая глотка».

Со временем список грехов менялся. Более того, когда на одной шестой части суши местное население после ряда событий принялось употреблять антифриз, денатурат и политуру, Рай поставил вопрос о мученичестве. Конфликт никому не был нужен, поэтому Ад согласился считать пьянство грехом не основным, а сопутствующим, и пытка песком была упразднена.

Но «Сухая глотка» осталась, превратившись в бар на полпути между кипящими котлами и кабинетами вельзевуловой канцелярии. Завсегдатаями там сделались черти-истопники дежурной смены и демоны из обслуги: курьеры, уборщики и охранники. Захаживали туда и грешники, многие — по старой памяти. Им уже не подсовывали песок и смолу, однако пиво наливали выдохшееся, а водку — теплую. Кроули знал это место, но предпочитал проходить мимо.

Во-первых, выпивку по его вкусу там не подавали.

Во-вторых, в баре часто завязывались драки, а кому приятно ни за что ни про что получить кружкой по голове?

В-третьих, там пытался играть блюз грешник Том по прозвищу Три Хита.

Конечно, у Тома, как у любого смертного, имелась фамилия, но Кроули поленился заглянуть в эту графу договора купли-продажи души. Полученное прозвище оказалось метким, и хотя самому Тому не нравилось, прилипло к нему намертво. Ничего не поделаешь: вызвал демона — будь готов ко всему.

Да, то был стандартный вызов для заурядной сделки: душа в обмен на способности. Ночь, перекресток, икающий от страха мальчишка лет двадцати. Дальше тоже все как обычно: а где рога, а надо ли подписываться кровью, а когда станет заметен результат. Может, попробуешь сам научиться, без особой надежды предложил Кроули. Смертный оторопел: дьяволу не нужна его душа? Кроули мог бы ответить, что душа душе рознь, есть бриллианты, но куда чаще попадаются стекляшки, примерно как у тебя, парень, уж не обижайся. Еще добавил бы, что никакая сделка с нечистым не превратит посредственность в гения, потому как гений — сам себе и Бог, и Сатана, и чихать ему на любых чертей… Всего этого Кроули не сказал. Просто объяснил, что по инструкции обязан сделать последнее предупреждение, и сунул бумаги на подпись. Человек подмахнул, не читая, да и как прочтешь, когда всего света — свечной огарок. А зря не прочитал, особенно то, что было набрано мелким шрифтом: «Развитие полученных способностей настоящим договором не предусмотрено».

Том покончил с собой через десять лет, когда понял, что не в силах сочинить ничего нового. После смерти очутился в «Сухой глотке», обреченный до Страшного суда исполнять свои хиты, которых за всю его жизнь набралось ровно три.

— Лучше отправиться наверх, — предложил Кроули, которого не вдохновляла перспектива вновь услышать пение Тома. — Я знаю неплохое местечко недалеко от офиса.

— Там смертные, — Хастур поморщился. — Надоели.

С этими словами он шагнул в завесу огня, полыхавшего в арке из берцовых костей и позвоночников. Огонь сохранился со времен мучилища, и демон Бегемот, бессменный хозяин и бармен «Сухой глотки», считал его стильной альтернативой двери.

Ему же принадлежала идея добавить к пыткам грешных внутренностей страдания слуха, поэтому кроме Тома Три Хита в баре обретался еще десяток подобных неудачников. Если же они по каким-то причинам музицировать не могли, их заменял механический орган, играющий гимны и псалмы задом наперед, страшно фальшивя при этом. В то же время Бегемот покровительствовал группе живых музыкантов имени себя[1], однажды даже принес их записи. Знатоки оценили.

Кроули прошел вслед за Хастуром, вытряхивая из-за ворота пиджака застрявшие язычки пламени, щекотавшие шею.

Последние пятьсот лет интерьер бара не менялся. Владелец предпочитал натуральные материалы и приглушенные тона: серые могильные плиты и заплесневелые жертвенные камни в качестве столов и стульев, стены обшиты полусгнившими гробовыми досками, светильники из болотных огней задрапированы кусками истлевших саванов. Благовоспитанные посетители пили из человеческих черепов, а потенциальным буянам сразу выдавались оловянные кружки. В характеристиках клиентов бармен никогда не ошибался.

В дальнем конце за стойкой возвышалась монументальная туша самого Бегемота — лысого, с волосатым брюхом и брыластой физиономией, но без слоновьих ушей и хобота, с которыми его изображали на старинных гравюрах. Бегемот полагал, если во времена Вейера[2] и де Планси[3] облик слона еще мог внушать страх и отвращение значительному числу смертных, то теперь он не вызывает ничего, кроме симпатии. А раз так, то незачем неудобства терпеть, когда толком ни чихнуть, ни высморкаться.

Посетителей в этот час было битком, но для герцогов мигом освободили самую чистую из могильных плит и придвинули для сидения самые удобные жертвенники.

— Особым гостям — особую выпивку, — провозгласил из-за стойки Бегемот, наполняя два желтых черепа на высоких костяных ножках. — Специально для вас, господа, коктейль «Старая скверна»!

Словно в ответ на это представление из черепов брызнули фонтанчики зеленых и лиловых искр. Бегемот был известен своими коктейлями, которые смешивал по собственным, хранимым в глубокой тайне, рецептам, и подавал избирательно, руководствуясь причинами, известными ему одному.

— Бегемот, мне двойной, — вскинул руку Хастур.

— Тебе известно, что это? — вполголоса поинтересовался Кроули. Предлагаемый напиток был ему незнаком, а о некоторых коктейлях Бегемота ходила дурная слава.

— Нет и неважно: я хочу надраться.

Пьянки с Азирафелем являлись для Кроули источником множества приятных переживаний; от компании Хастура едва ли приходилось ожидать чего-то подобного, поэтому демон насторожился:

— Может, сначала поговорим?

— Ты мне друг?

— Нет.

— Вот и не лезь со своими советами. Я могу и говорить, и пить. Кстати, говорить втроем будем.

Жаба выползла из его рук на стол, подобрала лапы и уставилась на герцогов желтыми глазами навыкате.

— Тебе заказать что-нибудь? — спросил Хастур.

— Попроси личинок. Только пусть подадут свежих! А то знаю я местную кухню…