Самый лучший комсомолец. Том пятый (СИ) - Смолин Павел - Страница 26

— Слава рабочему классу всему мира!

— Ура!!!

На нас ведь вон оттуда, оттуда и из-за спины — из открытого второго этажа посольства — смотрят камеры, а значит нужно подстраховаться — обвинят потом что мы тут всей Америке смерти желаем. Нет, мы только тем, кто плохой! Две первые группы журналистов — согласованные, а третьи в своём праве, потому что снимают с территории США. Одна из групп — японская, потому что во время обоснования важности мероприятия бабе Кате было:

— После моего прибытия в Японию начались митинги, однако сам я принимаю участие только в государственных парадах и шествиях — по праздникам. Пока японская молодежь с камнями в руках защищает свое право на мирное небо над головой, я не делаю ничего — это мне чисто по-детски обидно. Кроме того, после приезда Никсона у нас ничего у американского посольства не происходило. Это неправильно — наш здоровенный кукиш должен быть у них на виду всё время!

И вот мы здесь — деревянного Дядю Сэма жжем.

А теперь — классика!

— Мир — народам!

— Мир — народам! Мир — народам! Мир — народам!!! — отозвался слоган в каждом пылающем пламенем Революции сердце.

— Они врут, что СССР — агрессор! — начал я выдавать «базу».

— Ложь! Ложь! Ложь!!! — подхватил Комсомол.

— Они врут, что они — за мир!

— Ложь! Ложь! Ложь!!!

— Если они за мир, зачем им сотни военных баз?

— Ложь! Ложь! Ложь!!!

— Если они за мир, зачем окружать нас и союзников «Железным занавесом»?

— Ложь! Ложь! Ложь!!!

— Почему они говорят, что военная агрессия против маленькой азиатской страны на другом конце земного шара оправдана?

— Ложь! Ложь! Ложь!!!

А ведь попроси я сейчас народ «штурмануть» посольство, они бы и на секунду не задумались: разве детям героев-Красноармейцев какие-то автоматы — помеха?

— Оружейное лобби держит рабочий класс в заложниках, пичкая их ложью о нас!

— Ложь! Ложь! Ложь!!!

— Никсон говорит, что вывод войск из Вьетнама сделает народу хуже!

— Ложь! Ложь! Ложь!!!

— Сотни тысяч сохраненных жизней не стоит вашего рухнувшего политического рейтинга, не так ли, мистер Никсон? Ты — трус!

— Трус! Трус! Трус!!!

— Однажды великие идеи Макса и Ленина объединят рабочий класс всего мира! Ура, товарищи!

— Ура! Ура! Ура!!!

— А теперь товарищи милиционеры присмотрят за оставшейся от Дяди Сэма жалкой кучки пепла в ожидании очень загруженных работой коммунальных служб, которые это уберут, — обернувшись к посольству, с улыбкой помахал американской камере. — Товарищи работники посольства, приносим свои извинения за испорченный вид — надеюсь до зимы наши уважаемые коммунальщики найдут пару минут, чтобы навести чистоту.

Под издевательский гогот толпы — да, подгадили по-мелочи и рады. А что? — обернулся и скомандовал:

— А теперь, товарищи, строимся в колонну и идем к посольству Демократической Республики Вьетнам. Товарищи милиционеры знают маршрут, поэтому организованно идем за ними. У посольства нас встретят ребята-пионеры с цветами и свечами, которые мы организованно возложим к посольству в память о жертвах агрессии США.

И мы покинули площадь, оставив после себя дымящиеся останки американского империализма. Ну и кто тут лучший в СССР массовик-затейник?

Глава 13

Сидя в мамином, больше похожем на пошивочный цех, рабочем кабинете — всюду лежат и висят ткани, на специальной доске пришпилены листочки с эскизами и чертежами, на столах швейные машинки — мы с ней и приглашенными экспертами в виде Насти и Виталины рассматривали типографский макет маминой книги про цветотипы, для сравнения положив рядом кучу буржуйских изданий о высокой моде.

— Эти краски не подходят, — вздохнула Настя, указав на картинку платья. — Видите как бледно смотрится?

— Все полутона сгладились, — поддакнула мама и спросила. — А Регина Збарская еще работает? Давно не видела.

— Лучше ее не трогать, — поморщилась Виталина. — В козла влюбилась, в 67-м от него забеременела, он заставил аборт сделать, а год назад ему вторая жена ребенка родила. Регина не выдержала — в психиатрической больнице лежит теперь.

Вздохнув, Настя добавила:

— А могла бы на самой вершине быть. Сломалась.

— Из ваших была? — спросила мама.

— Слухи, — отмахнулась Виталина. — Характер не тот — вон, один козел, и сразу таблетки глотать кинулась.

— Короче так и напишу, что краски не очень, и нужно выписать импортные, — вернул я обсуждение в конструктивное русло. — Но к ноябрьским праздникам теперь не успеем — к декабрю бы успеть. Но мы не торопимся, — на всякий случай успокоил родительницу.

— Напиши, — одобрила мама.

— Теперь журнал, — Виталина убрала макет в сумочку, вынув оттуда журнал на три десятка страничек.

— Какой журнал? — удивилась мама, посмотрела на обложку. — «Наташа»⁈ — удивленно подняла брови.

— Наш ответ «Работнице»! — прокомментировал я. — Содержание: рецепты, выкройки, советы по ведению домашнего хозяйства и интервью с известными дамами с «фишкой» в виде их любимых рецептов. В этом номере — солистки «Бони Эм». Обрати внимание на фотографии.

Мама обратила:

— Мои платья сидят на них отлично, но почему на фоне белой стены?

— Потому что моделей в СССР фотографировать не умеют, пришлось Настю просить из Монако деятеля выписать, — благодарно кивнул жене Магомаева. — Этакий мастер-класс для наших. Вот, в этом и этом буржуйском похожие композиции есть, — показал маме примеры.

— А почему я ничего не знала? — покачала на меня «Наташей» родительница.

— У тебя вон забот — целая фабрика, — указал я рукой в нужном направлении, где неподалеку от промышленного кластера построили небольшую фабрику, которая из импортных тканей под маминым руководством шьет платья, сумочки, нижнее белье и прочее.

Пока что все это отправляется на склад, ждать открытия магазина.

— В самом деле, Наташ, у нас журналистов как грязи, пусть сами занимаются, — успокоила ее и Виталина. — Главным редактором тут Аджубей, он твое имя посрамить не даст.

— За это-то я и не переживаю, — отмахнулась мама. — Что ж, «Наташа» значит «Наташа».

— Пригоден для перевода и издания за рубежом в силу своей полной аполитичности, — добавил я. — Скоро займемся.

— Занимайся, — выдала родительница благословление.

— Далее у нас на повестке магазин, — перешел я к следующему пункту.

Виталина вытащила фотографии симпатичного двухэтажного особнячка с колоннами и барельефами.

— Куплен за странные деньги, — пока мама рассматривала фотки, поведал я. — Расположен на Allée François Blanc, чудовищно элитная улочка, и фиг бы нам там что так за дешево (пф!) продали, если бы не особое расположение князя Монако Муслиму Магомедовичу.

— Передай Муслиму мое огромное спасибо, — попросила родительница Настю.

— Одно дело делаем, — улыбнулась ей та. — Кроме того — Муслим о магазине ничего не знает. Он у меня творческий, зачем ему лишние заботы?

— Тоже верно! — захихикала мама.

Девочки-ловушки хихиканье поддержали. Подождав, пока все успокоятся, я продолжил:

— Сотрудники (которые сотрудники Лубянки, само собой) уже прибыли, приводят торговые площади в надлежащий вид. К началу декабря будет готово, тогда же начнем рекламную кампанию. К моменту, когда тебе придется ехать в Нью-Йорк, немалая часть Европы о твоем доме моды уже будет знать.

На выставке вторую, более совершенную коллекцию покажем — в моей голове недостатка в идеях не будет еще много десятилетий.

— Лицом кампании стану я и девочки из «Бони Эм», остальных пока прибережем для Нью-Йоркского показа, — добавила Настя.

— А тебе не трудно? — кивнула мама на намечающийся животик. — С другой стороны — беременная модель — это настоящая бомба!

— Вот и мы так решили, — с улыбкой кивнула Настя. — Тяжело не будет, не переживай — там работы-то на часа полтора.

— Отдыхай, общайся, — шепнул я Виталине и поднялся на ноги. — На этом, милые дамы, я вас оставлю.