Перекресток одиночества 4 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов" - Страница 10

— Не молись и не почитай все здешнее как нашенское — наставлял меня Виккентий, достав из кармана старенькую советскую рулетку и споро делая замеры — И мой тебе совет, Охотник — учись обходиться меньшим.

— Вот тут мы полностью совпали — улыбнулся я — Так и стараюсь жить.

— И молодец. Так… а вот сюда нам как-то надо разместить все необходимое для радиоточки — механик замер в задней части салона, глядя то на угол, то на потолок — Тут, пожалуй, крышу трогать не будем. Выведем провода через стену. Главное Милену дождаться — в этом деле она куда понятливее меня будет.

— Умна — признал я.

— Хитра как лиса — добавил Виккентий — Своего не упустит. И стойкая духом настолько, что любой мужик позавидует.

— Согласен — кивнул я.

Старик прищурился с хитрецой:

— Вижу и ты стараешься поглубже в души людские заглянуть?

— Не во все — улыбнулся я.

— Другие то боятся в чужое нутро нырять. Не знаешь ведь, чего там бывает углядишь — даже у близких людей. Вот и предпочитают скользить по поверхности… Так… а вот тут мы закрепим два стальных топора. Мы такими лед рубим, когда выходим на поиски дров. Хотя с нашими силенками колуном шибко не помашешь. Но стараемся.

— И преуспеваете полностью — чистосердечно признал я — Во мне необходимость есть?

— Нет. Ты иди отдыхай. Ну или совещайся там с теми, кого все же возьмешь с собой. С избранными.

— С отобранными и не ключевыми из тех, кого потерять жалко, но при этом не критично для всего Бункера — ответил я ему в тон и потопал к выходу — Вы к таким не относитесь, Виккентий. Хотели пробиваться сквозь снега и смело гибнуть во льдах? Тогда не надо было становиться незаменимым!

— С этого дня набираю троих учеников! — рыкнул мне в спину старик.

— Правильно! — отозвался я уже от двери — И мой непрошенный совет — ищите ученичков не только в Замке. Не хочу никого рекламировать, но в Холле немало умных и дельных людей от безделья гниет.

— А в Центре, стало быть, таких нет?

— Может даже больше чем в Холле — ответил я, стоя на пороге — Но к Центру у меня другое отношение.

— Это почему же?

— Из-за их выбора. В Бункере три зоны и каждая с очень разными населением. Холловцы — обычные люди, жившие и продолжающие жить только сегодняшним днем. В нашем мире такие как они в старости оказываются на пенсии и быть может в собственных квартирках — где и доживают свой век, продолжая жить только днем сегодняшним. Замок же… тут у вас собрались люди, что смотрят и планируют на десятилетия вперед. Они из тех, кто будет работать до последнего вздоха — их можно сравнить с теми все не желающими уходить на заслуженную пенсию менеджеров, что и в восемьдесят лет бодры, полны силы и желания продолжать.

— Хм… А Центр?

— Они сделали свой выбор заранее — ответил я — Они предпочли свой путь и в конце этой дороги — дорогущий, но теплый и солнечный дом престарелых. Они отсидели сорок лет от звонка до звонка, бережно собирая денежки и лекарства, оружие и кое-какие бытовые мелочи. Преодолели последнее испытание — поход по снегу — и достигли финиша.

— А там оплатили свой дом престарелых и стали просто жить?

— Да — кивнул я — И работать, куда-то стремиться и выбиваться из сил они больше не хотят. У них четкий жизненный распорядок, включающие в себя регулярные вкусные приемы пищи, настольные игры и неспешные беседы в уютных комнатушках. Их эпоха планирования и достижения целей закончилась.

— Ну так и чем Холл лучше Центра? Как не крути, а там людишки поумнее собрались. И воля у них посильнее будет!

— Тем, что их внутренние механизмы перешли на холостой ход — хмыкнул я — Что толку в цепких мозгах и в крепкой воле, если их не используют? Да и не верю я, что у них сохранилась крепкая воля. Такие как раз в Замке собрались — в том числе перебравшись туда и из Центра. Может даже — очень редко, но все же может — и из Холла. Внутренняя односторонняя миграция неизбежна.

— Верно говоришь. Есть такие мигранты. А ты откуда знаешь?

— Просто логика — отозвался я, вернувшись в салон и дернув за рычаг.

— Хм… и выходит замковые ошибку сделали, когда решили остановиться и просто жить?

— Нет — возразил я.

— Да тебя не понять, Охотник!

— Правление Бункера — пояснил я — Вот кем сделана ошибка. Они придумали определенные тепличные условия, назначили немалую цену за пожизненный к ним доступ, дали об этом весточку туда наверх в еще крутящиеся кельи и стали просто ждать урожая. Золотые тыковки сами начали падать в их руки. Так образовалось население Замка — которым с самого начала четко и ясно пообещали, что как только они переступят порог Бункера делать им больше ничего и никогда не придется. Они будут на полном обеспечении. Люди поверили, пришли, поверили, дали знать еще крутящимся и ждущим своего часа друзьям и… расслабились. Так появились заслуженные пенсионеры Бункера… которые считают, что за все заплатили полностью и никто от них ничего потребовать или даже попросить не может.

Крякнув, Виккентий покрутил головой и стащил с нее шапку:

— Вот зачем ты мне все это рассказал?

Я пожал плечами:

— Это просто мое мнение. И мой совет искать себе помощников не только в Замке, но и в Холле. Конечно, если разрешат верха.

— Мне поперек пути мало кто встать решится — отрезал старик — Ты сейчас в Холл?

— Туда — кивнул я.

— К вечеру и я там буду. Чай принесу.

— Несите больше — улыбнулся я — Там немало чаевников. А как отсюда выйти-то?

— Пойдем провожу… Ох и заставил ты меня задуматься…

— Я случайно.

— Вот что-то не верится мне, что ты хоть что-то делаешь случайно, Охотник. Не похож ты на таких вот случайных людей.

— Я просто был откровенным и прямым — ответил я, шагая за стариком — Это мало кому нравится. Особенно там на нашей родной планете. Зато пронимает до печенок и иногда даже заставляет задуматься о своем будущем и не такой уж и далекой старости… если рука не соскользнет до того, как успел задуматься.

— Соскользнет куда?

— На горлышко успокоительной пивной соски — рассмеялся я — А чего по пути из интересного покажете, Виккентий? Могучую там техническую базу, например…

— Тут уж не обессудь, но поведу тебя боковым коридором. Хотя несколько помещений увидишь. И людишек наших тоже увидишь. Не завязывать же тебе глаза как в фильмах…

— Не завязывайте, пожалуйста — попросил я — Не надо. Я любопытный.

Глава 3

Списки, сборы и прощальная речь. Начало долгого пути. Первые сложности и мрачные находки. Безумие за кокпитом. Темнота у входа в чужой дом.

«В запасах еды главное — это сахар, хлеб, чайная заварка, соль, цитрамон, спички и патроны».

Эту тираду выдал седой как лунь радист абсолютно неопределяемого возраста, после чего проверил свою радиоточку, пересчитал для чего-то выходящие из главного корпуса провода и завалился на свою койку, мгновенно провалившись в сон.

Дело происходило за шесть часов до нашего отбытия и его слова заставили меня все перепроверить заново. Надо сказать, что и без озвучивания необычного списка продовольствия, я озаботился всем, как я считал необходимым для обеспечения нужд экспедиции. При этом нельзя было забывать о нуждах самого Бункера, поэтому я старался не наглеть, понимая, что стариковским организмам все это нужнее. Даже при обширных запасах Замка — предполагаемых, ведь на их складах я не бывал — «грабить» Бункер я не мог сразу по нескольким причинам. И одна из главных причин — если мы сгинем в дороге, то вместе с нами сгинут и все взятые с собой запасы, так никому и не пригодившись.

При этом я почти не брал в расчет вариант, где нам придется возвращаться с пустыми рюкзаками, умирая от голода и холода.

Почему?

Да потому что я не из числа сумасбродных героев, готовых идти до последнего без крайне веской причины. Грубо говоря, если у меня развалится обувь, то я не побегу по горящим углям к финишу. Я предпочту вернуться за новыми ботинками, после чего продумаю новую тактику, учту ошибки предыдущей попытки и только затем попробую еще раз. Именно поэтому в моих новеньких и еще пахнущих сваркой железных шкафах еще хватало свободного места, хотя они, конечно, не пустовали. По моим уже не раз перепроверенным расчетам мы были обеспечены всем необходимым. Но вот представившийся Касьяном Кондратовичем радист произнес свою тираду во время нашего рукопожатия и… я вдруг решил все перепроверить, и кое-что подправить. Как говорят нынче — переконфигурировать. И ведь именно слова Касьяна Кондратовича разбередили мое уже успокоившееся сердце. Сначала я понял причину такого воздействия его слов, но пока раскручивал болты с первого НЗ-шкафчика, содержащего в себе всего понемногу, я вдруг понял причину и громко рассмеялся, наполняя салон уже прогретого вездехода громким эхом.