Держиморда (СИ) - Путилов Роман Феликсович - Страница 25

- Господин Котов! — устав своим фырканьем показывать свое неодобрение, воззвал консул: — Вы обещали меня проинформировать.

- Я готов, подходите ко мне поближе и не надо бояться, что замараетесь, это видно только возле окна.

- Во-первых, Генрих Гобольтович, вероятнее всего, кражу совершил кто-то из ваших сотрудников. — зашептал я в заросшее пегим волосом ухо немца.

- Что???

- Не надо так кричать. Где ваше нордическое спокойствие? Повторяю — следы взлома, вероятнее всего, имитация. И, с большой вероятностью я могу утверждать, что злоумышленник был не один, а ему кто-то помогал.

— То, что это неправда, я уверен абсолютно, господин Котов. — немец попытался взять себя в руки.

— Скажете, сколько альбомов с монетами у вас пропали? — я перескочил на другую тему.

- Тринадцать.

- И какова стоимость похищенного?

Генрих открыл рот, потом закрыл, после чего ответил, явно не то, что хотел сказать первоначально:

- Немного. Так, покупал по случаю. Вспомнил юношеское увлечение и решил пособирать старые монетки.

— Хорошо. Пойдем с другой стороны. Кто имеет право доступа в этот кабинет?

- Только я, остальные могут зайти только с моего разрешения и в моем присутствии.

- Что вы знаете о дактилоскопии?

- Э… Что-то слышал.

- Это наука, утверждающая, что папиллярные узоры на руках любого человека в мире больше никогда не повторяются. Вот на этом осколке остался след пальца, на который попала сажа из печи и частички человеческого пота среагировали на нее, оставив вот такой отпечаток. Тут, к сожалению, только фрагмент пальца, но, если мы соберем все необходимые ингредиенты, то сможем точно установить, кто из ваших сотрудников вытаскивал осколки стекла из рамы двери, чтобы засунуть внутрь руку и открыть защелку замка.

- Этого не может быть…

- Я предоставлю вам все необходимые доказательства, и вы сами убедитесь в моих словах.

- Хорошо! Что вам требуется, чтобы предоставить мне полные доказательства?

- Во-первых, чтобы никто не имел доступ к этим осколкам, даже вам нельзя их касаться, а то на них останутся уже ваши отпечатки. Во-вторых, мне нужен фотограф, который быстро сделает увеличенный снимок с поверхности стекла. Потом, мне потребуется графитный карандаш, ступка с пестиком, толстая беличья кисть, штемпельная краска или тушь и резиновый валик, таким пользуются фотографы. И главное — мне крайне необходима сильная лупа.

- Фотографа я вызову, вместе с камерой и валиком. Грифельный карандаш и пестик с ступкой, а также лупу я предоставлю. Штемпельной краски я не найду.

- Господин консул, вы разве не ставите печати на документах?

- Нет, никаких печатей.

- Может быть тушь имеется в вашем хозяйстве?

— Только чернила.

— Нет, чернила слишком жидкие. Ладно, мне надо прогуляться и поискать то, чего недостает. Я постараюсь обернуться быстро, господин Пранк. Берегите осколки, не позволяйте никому касаться их.

На улицу я выходил через черный ход, при этом, по своей профессиональной привычке, осмотрел все ниши и закутки, выходящие на лестницу, начиная от чердака и заканчивая подвалом. Мое внимание привлек новенький навесной замок на грязном угольном ящике, стоящей на площадке пятого этажа. Но выяснять, кому потребовалось запирать, все еще дешевый, уголь на замок, я не стал. Сверху скрипнула дверь и по лестнице зашелестели чьи-то осторожные шаги, надо полагать, мне «повесили хвост».

По вопросу приобретения штемпельной краски и беличьей кисточки я толкнулся в открытую, к моему крайнему удивлению, лавку букиниста, что была обнаружена мной в двух кварталах от немецкой шпионской явки.

На звук колокольчика, из-за высоких шкафов, плотно заставленных книгами, выглянул молодой мужчина в темной блузе, к которой, на груди слева была пришпилена медаль на георгиевской колодке, с надписью «За храбрость».

- Братец, там на подоконнике лежит газета для самокруток, можешь взять, а книги даже не проси.- мужчина равнодушно скользнул по мне взглядом и хотел было вернуться за шкаф.

- А почему вы решили, что мне газета нужна? — я оббил с галош налипший мартовский снег и шагнул в торговый зал.

- Так солдатиков больше ничего не интересует, а страницы из книг рвать мы не даем.

Мужчина подошёл поближе и я смог рассмотреть, что правый рукав был пуст и пришпилен английской булавкой к поле свободной блузы букиниста.

- Воевали?

- Да какой там… Только прибыли на позицию, через два часа осколок германского снаряда лишил вольноопределяющегося Муравьева руки и отправил его навсегда в тыл.

- Сочувствую. Позвольте представится — Котов, правовед. У меня к вам небольшое дельце. Хотелось бы прикупить немного штемпельной краски или туши. И беличью кисть, не слишком тонкую.

- Так вы не солдат?

- Уже нет.

- В любом случае, простите, но мы таким товаром не торгуем.

- А давайте с вами помыслим нестандартно. Я видел на вашей вывеске, кроме слова «букинист», еще написано о частной библиотеке. Этот верно?

— Да, верно. Но какое отношение…

- Насколько я знаю, книги в библиотеках помечают экслибрисом. Вы тоже так делаете?

- Да, но какое…

- Я вас прошу дать штемпельную подушку, которые вы используете для печати своего знака на несколько часов, под залог в десять рублей.

О том, что в лавке пару лет назад торговали всякой канцелярией и, возможно, где-то в кладовой, завалялась пара кисточек из меха белки, букинист вспомнил уже самостоятельно.

Перебрав кучу старых журналов в кладовой, мы нашли набор кисточек для рисования, пару из которых я признал условно годными для моих целей, за которые букинист содрал с меня пятьдесят копеек.

- Простите, как я могу к вам обращаться? — после получения кисточек и штемпельной подушки в жестяной коробке, уходить я не торопился.

- Извините, не представился. Платон Иннокентьевич Муравьёв, владелец лавки.

— Весьма рад знакомству. Если не секрет, Платон Иннокентьевич, мне кажется, что вы проживаете в смежных с лавкой помещениях. — я втянул носом воздух: — Неуловимо пахнет домашним уютом.

Букинист густо покраснел.

— Да, вы правы, господин Котов. Тут раньше располагался целый магазин, что купил еще мой дед. Но, в последнее время дела с книгами идут все хуже, а квартиры дешевле не становятся. Поэтому, хоть это и не принято, магазин мы ужали, и с супругой и детьми переселились в подсобные помещения. Получилось весьма удобно.

Звякнул колокольчик на входной двери, и букинист, извинившись, пошел посмотреть на посетителя, правда вернулся уже через несколько секунд.

— Уже продали что-то? — я был удивлен.

— Что? А, нет, ничего не продал. Какой-то странный посетитель. Хорошо одетый мужчина оглядел всю лавку, зыркнул на меня очень неприязненно…- Муравьев зябко передернул плечами: — и, ни слова не сказав, вышел. Очень неприятный тип.

Как я понял, мой «хвостик» меня потерял и в панике заметался, пытаясь обнаружить объект наблюдения.

— Так вот, о посетителях. А не сдадите ли вы мне, уважаемый Платон Иннокентьевич, свою кладовку для временного проживания, на пару месяцев?

— Я право, не знаю… Это так неожиданно…- букинист впал в ступор от моего, неожиданного предложения: — Я даже имени вашего не знаю…

— Mea culpa, уважаемый Платон Иннокентьевич! — блеснул я знанием десятка латинских фраз, оставшихся в голове после лекций по Римскому праву и, одновременно, признавая свою вину: — Котов Петр Степанович, правовед. Из бывших, сами понимаете. Соглашайтесь на мое предложение, от него вам будут исключительно одни только плюсы.

— Какие же? — осторожно поинтересовался бывший вольнопер.

— Ну так считайте сами. Посетителей, как я вижу, у вас немного. А я готов вам платить десять рублей в неделю. Человек я тихий и богобоязненный, целыми днями буду отсутствовать. Посторонних водить не буду. Не пью, марафет не употребляю. Курить не курю, так что книгам вашим ничего не угрожает. Кроме того, в наше неспокойное время, лишний вооруженный мужчина в доме — это большой плюс. Я понимаю, книжную лавку будут грабить в последнюю очередь, но, говорят, что революционные власти уже выпустили или выпустят всех сумасшедших из «желтых домов», считая их жертвами карательной царской психиатрии. Вы сами сказали, что приходил какой-то странный человек.