Сигнал из прошлого - Бачурова Мила - Страница 50

Ему нельзя было объяснить, что жизнь изменилась. Он был слишком стар, чтобы учиться новым трюкам, и слишком самоуверен, чтобы позволить кому-то решать самостоятельно. Чтобы позволить решать мне…

Это он выбрал мне профессию, он отправил меня в Москву учиться, он каждый семестр платил за мое образование такие деньги… Деньги, на которые мог бы немного пожить сам и дать пожить матери. Но он, как обезумевший игрок в казино, снова и снова ставил на один и тот же номер и следил, как крутится рулетка.

Я не знаю, как это объяснить. Вам когда-нибудь приходилось пользоваться чьей-то добротой против своей воли? С врагами проще, знаете. Когда кто-то хочет тебя уничтожить, ты дерешься или бежишь, все просто. Но когда ты бесправный сопляк, когда видишь вокруг одну жизнь, а тебя упорно готовят к другой… Я понимал, что должен быть ему благодарен за все, что он для меня делает. А еще понимал, что проживу в итоге не свою жизнь, а – его.

Что я мог? Я рискнул. Был у меня друг в Москве, он предложил дело. Не буду вдаваться в подробности. В общем, дело выглядело верным. Чтобы войти, мне нужно было почти столько же, сколько стоил семестр обучения. Деньги отца еще лежали у меня в кармане…

Дальше вы, наверное, сами все понимаете. Да, кто-то в те годы стремительно взлетал на самый верх, а кто-то так же стремительно падал на самое дно. Нам не повезло. Ну… Моему другу уж точно не повезло. Поскольку всем заправлял он, в итоге его и нашли в канаве с проломленной головой. Я тогда жил у него, меня уже три месяца как отчислили. На билет до Смоленска едва наскреб. Я сбежал, спасая свою жизнь. Тогда пытался радоваться хотя бы этому… Сейчас, конечно, понимаю, что я-то был даром никому не нужен в той ситуации. И что мой друг, скорее всего, просто неудачно попытался всех поиметь, в том числе меня, за что и поплатился.

Я вернулся домой. Посмотрел в глаза отцу. И сказал, что сдал экзамены экстерном, поэтому приехал посреди весны. Он так хотел мне поверить, что, кажется, поверил. Он был счастлив. А я был в ужасе. Я понятия не имел, что мне делать дальше. Я… боялся даже из дома выйти, так что речи о «заработать денег» попросту не шло.

Знаете, чего я боялся больше всего? Что отец узнает. Если бы у меня получилось, если бы дело выгорело, я смог бы сам обеспечивать семью, отец смог бы бросить работу, которую ненавидел. Но он бы, разумеется, не бросил, и он бы не стал за меня радоваться. Он бы меня уничтожил…

А я к тому же еще и проиграл.

Не помню, с чего начались эти мысли… Знаете, как… Наверное, каждый хоть раз мечтал о стихийном бедствии, о чем-нибудь таком… Чтобы он был не виноват, а ситуация разрешилась как бы сама собой.

Тогда в городе как раз начали болтать про убийцу. Мать каждый день ругалась с отцом из-за его вечерних прогулок. Она просила его сидеть дома, а он колотил в грудь кулаком и кричал, что никогда не изменит своих привычек из страха; что его не запугать. Они ругались, а я снова и снова представлял, как он не вернется домой. А потом раздастся звонок из полиции. Снова и снова представлял. Снова и снова…

Нет, я не планировал этого. Как хотите, так и понимайте… Да, я вышел из дома вслед за отцом, да, я взял с собой кухонный нож. Да, часы были… Мои часы, в Москве еще купил. Конечно, я взял с собой и их, прицепил к джинсам.

Помню, шел дождь, было холодно. Ветер выл. Потому он и не услышал меня. Я пару минут шагал за ним следом. Потом – как будто помутнение. Пришел в себя, увидел, что случилось. Знаете, какой была первая мысль? «Свершилось!» Я чуть не закричал от радости. Секунду я даже верил в то, что маньяк убил отца прямо у меня на глазах. Я ждал, пока он все закончит, потому что отец еще полз… А потом увидел нож у себя в руке.

Про нож я вспомнил только дома. Я ходил искать его, много раз ходил, но не мог даже вспомнить, где выбросил. Вот и все.

Подробности… Я вспомню подробности, сколько угодно. Потом. А пока – дайте мне подписать эту чертову бумагу! Да-да, в здравом уме, без принуждения.

Я все сделал? Все, чего ты хотел? А теперь – где моя дочь, тварь?!

Вероника содрогнулась, вспомнив, чем закончилась эта сцена. Как Аркадий задумчиво пожевал губами, будто прикидывая, по вкусу ли ему эта история, а потом выплюнул слово: «Нет».

Денис почти успел до него добраться. Немаленького роста и веса, в отчаянии он рванулся так, что опера не сумели его удержать. Если бы он налетел на лежащего в постели убийцу, тот мог бы испустить дух и унести тайну с собой. Тимофей сказал потом, что именно этим соображением он и руководствовался, когда пнул Дениса по голени. Тот рухнул на пол в полушаге от больничной койки и больше уже не встал. Его пришлось поднимать.

Он плакал, и Аркадий презрительно отвернулся, стал смотреть в окно. «Уберите его», – потребовал он.

Дениса вывели. И тогда Аркадий попросил Тимофея подойти…

– Что он тебе сказал? Еще раз. Слово в слово! – требовал Никитин.

Вероника обернулась через плечо. Она волновалась за Тишу. Он не любил, когда к нему подступали так же, как он к другим людям. Замыкался. Но сейчас была не та ситуация, чтобы лелеять свои комплексы.

– «Иногда нужно принести в жертву невинную деву, чтобы заложить крепкий фундамент будущего», – повторил Тимофей. – Слово в слово.

– И что это значит? – прорычал Никитин.

В зеркале виднелся кортеж из машин с мигалками. Им предстояло отыскать девчонку за оставшиеся три часа, имея лишь весьма относительное указание на место и одну зацепку, которая могла оказаться просто последней шуткой психопата-убийцы.

– Может, он ее – того? – впервые подал голос сержант за рулем. – Ну… в бетон замуровал? Есть тут где стройки?

– Не припомню, – пробормотал Никитин и достал смартфон, уставился на черный экран непонимающим взглядом.

– Нет, – сказал Тимофей.

– Что «нет»? – резко спросил Никитин.

– Он не замуровал девочку в бетон.

– Потому что он сказал тебе, что она еще жива?

– Не только это. Он сказал: «Тогда многие увидят», речь шла о времени без десяти семь. Вряд ли под «многими» он подразумевал строителей, которые явятся на объект именно в это время. Будет что-то другое. Самое очевидное, что приходит на ум, – взрыв.

– Тут направо, – тихо сказала водителю Вероника. – Вот на эту улицу мы выехали, и его уже не было. Где-то между домами сквозанул. Там два поворота… Наверное, мы ушли на первый, а он ждал на втором…

– Черт, да он потом куда угодно мог поехать! – рявкнул Никитин.

– Еще он обещал, что если вы не заткнетесь, то девочку будут собирать по всему Смоленску, – продолжал Тимофей. – Не смотрите на меня так, я просто вспоминаю его слова. Взрыв… Все-таки взрыв.

– Бессмыслица какая-то. Всех убивал ножом, а тут – взрыв?

– Все – другие, – заметил Тимофей. – Убийство Насти он готовил загодя. Он убил бы ее ножом, но тогда Денис просто оказался бы перед фактом. И, кроме того, Аркадий не сумел бы заглянуть ему в глаза без риска. Бомба с часовым механизмом – отличный вариант. Посмотрите, что происходит сейчас. Денис сходит с ума от беспокойства за дочь, но ничего не может сделать. И это растянуто на долгие, бесконечно долгие часы. Гораздо приятнее секундной радости убийства, если разобраться.

Вероника обернулась, посмотрела на Тимофея. Его одежду и личные вещи все-таки удалось выбить из персонала, Никитин помог. Удостоверение сотрудника полиции способно решить и не такие проблемы.

– Жалею, что нет закона, позволяющего сажать психов превентивно, – сказал Никитин, покачав головой.

– Может быть, еще о погоде поговорим, о политике? – внезапно вспылил Тимофей. – Раз уж у нас тут светская беседа. Вы подняли ГИБДД? «Ларгус» ищут? Когда найдут, понадобятся кинологи с собаками…

– Так! – прикрикнул Никитин. – Будешь учить меня делать мою работу? Все уже и так на ушах стоят.

– Рад за них, – буркнул Тимофей. – Только лучше бы они искали «Ларгус».