Итерация II (СИ) - "Корольков" - Страница 20

— Александр. — обратился Логинов к Интенданту, — Дуй к лётчикам, пусть Соколы помогут с размещением и оборудованием аэродрома. Встретишь Комиссара, пусть срочно найдёт меня, тут море работы по его специальности, он же у нас «инженер человеческих душ». Я зайду к директору «Военторга», а затем — на совещание.

— Слушаюсь! Командир, зачем искать Комиссара, если его можно вызвать по рации? Внутренняя же связь работает— сказал Интендант и повернувшись через левое плечо, устремился на выход из гипермаркета.

— Дожил. — усмехнулся Логинов, доставая рацию из кармана, — Простая вещь, а из головы вылетела. Семнадцатый, ответь Первому…

Что лучше: книга или ЭВМ?

Этот магазин, словно проникнувшись уважением к Слову, аврал и суета обходили стороной. Среди книжных полок и шкафов царила та тишина, которая и должна быть в хранилище знаний. Но, если прислушаться…

В глубине зала разговор шёл явно на повышенных тонах.

Андрей Григорьевич, высокий, сутулый, худощавый директор магазина, возвышался над тщедушным похожим на него близоруким юношей.

— Артём! Ну в кого ты такой бестолковый? Я тебе сколько раз говорил, чтобы ты своего любимого Лженицина не выставлял на центральную витрину, а убрал куда-нибудь подальше, на верхнюю полку.

Юноша аж подскочил со стула и, грозно сверкая толстыми линзами очков, чуть не срываясь на крик начал обвинительную речь:

— Я!… Мы!… Мы не позволим задвинуть на дальнюю полку настоящую, правдивую историю этой страны! Исаакий Александрович писал только правду, настоящую, не отлакированную, не парадную! За это все Вы его ненавидите! И ещё за собственную трусость! Вы боитесь слово сказать против этой власти!

Услышав обвинения в трусости, побагровев и автоматически потерев на виске застарелый шрам, оставшийся на память о бурной молодости, Андрей Григорьевич почти прорычал:

— Этот твой Лженицын, оболгал и извратил вообще всё, что было можно и тем более нельзя. Никто не оправдывает репрессии, все признают потери первых лет войны…

— Ха! Потери! Да трупами немцев завалили, наступая в лаптях и с одной винтовкой на троих. — пыжась гнул свою линию Артём. — Уничтожили весь цвет генералов и командиров, набрав вместо гениев стратегии и тактики, всяких бестолочей, карьеристов и сатрапов, с руками по локоть в крови. Сплошные Мехлисы…

— Чем тебе Лев Захарович не угодил?

— Недоучка, безграмотный, трусливый палач, на счету которого сотни тысяч загубленных душ!

— Дорого бы я заплатил за то, чтобы полюбоваться на то, как бы ты всё это в лицо Мехлису высказал. А заодно и объяснил Наркому контроля СССР, куда ты, юноша бледный, со взором горящим, «толкнул» несколько коробок с книгами.

— Это не книги! — взвился юноша.

— А что же это тогда?

— Макулатура и напрасно потраченные ресурсы. — всё больше распаляясь, почти уже кричал юноша. — Материалы съездов и собрания сочинений «вождей». Ха! Вожди. Прямо как в каком-то африканском племени!

— Книги это, Артёмка. За которые магазин деньги заплатил. А уж их содержание, тебя, диссидента недоделанного, бунтаря диванного, волновать вообще не должно.

— Так и знал, что Вы начнёте мне политику «шить». Счастье, что на дворе не 1937 г., в один миг 58-ю статью бы впаяли.

— Какая же это политика. Тут дело кражей госимущества с целью наживы, пахнет. Если бы моя сестра, твоя же мать, — не то выругался, не то вспомнил о родственных связях директор, — не выплатила стоимость пропавших книг, которые некто сдал в пункт приёма макулатуры, то ты бы давно уже со следователем общался.

— Их всё равно никто не читает!

— А тебе до этого какое дело? Покупают, значит кому-то нужны. И, кстати, «мемуары» своих недобитых фашистов, тоже убери куда подальше.

— И эти книги тоже «кому-то нужны». — язвительно передразнил родственника Артём. — Тем более, на первых страницах написано: «Издание, рассчитанное на самый широкий круг читателей.». Не всем же «сказки дедушки Жоры», этого кровавого мясника, читать…

— Ты кого «мясником» назвал?! — взревел Андрей Григорьевич.

В это мгновение во всём здании погас свет…

***

Когда в книжном магазине начали зажигаться лампы, посторонний наблюдатель мог бы увидеть забавную картину: зрелый мужчина и юноша, стоят с раскрасневшимися лицами и сжатыми кулаками друг напротив друга. Первым пришёл в себя старший. Он мотнул головой, словно отгоняя какой-то морок и примирительно сказал:

— Надо же, вот и поговорили. Совпали, так сказать, мысли действия. Ну что, мир? — спросил он племянника, протягивая для пожатия руку.

— Мир! — улыбаясь и пожимая Андрею Григорьевичу руку, ответил Артём. — Дядя Андрей, тут, пока света не было, я подумал: а здорово бы было, если бы нас, вместе с магазином, перенесло в прошлое. Эх мы бы там…

— Эк тебя тряхнуло! Надо же, вспомнил, что я тебе ещё и дядя! — усмехнулся Крылов. — С чего тебе такие мысли пришли и почему в прошлое, а не в будущее. Мы, в детстве, всё о будущем мечтали, а ваше поколение всё в прошлое тянет. Медом там, что ли, намазано?

— Когда свет выключился, мне показалось, что что-то засверкало, потом дымом и гарью немного потянуло, вот и подумал… Кому мы там, в будущем, нужны? — возразил Артём, — Глянул бы одним глазком, как там народ живёт, и назад, в своё относительно уютное «сегодня». Мы же там как «подопытные мартышки» будем, ничего рассказать и ничему научить не сможем. А вот в прошлом — там бы я развернулся.

— Сверкало и гарь — последствия «работы» криворуких электриков. Видел сегодня пару поддатых «красавцев». Судя по спецовкам — как раз из этих «мастеров». Лады, надеюсь, что больше такого не повторится, начальство здесь, вроде, серьёзное, так что, укорот найдут. Хорошо, примем твои условия! — улыбаясь ответил Крылов. — Допустим, мы действительно перенеслись. Вернее, у нас есть возможность выбора времени и места переноса. Так куда бы твоя душенька пожелала переместиться во времени и пространстве?

— Да какая разница!!! С таким богатством, как ЭВМ и книги, — он показал рукой на многочисленные стеллажи с книгами, — Мы устроимся в любом месте и в любом времени! Например, если переместимся сюда, в Сургут, лет за пять до Крымской войны! А что? Поможем нашим победить!

— Вот сколько раз говорил, Артёмка — учи историю, пригодится! — с сарказмом ответил Крылов. — Допустим, попали мы в Сургут, образца 1848 года. И что? Да, пароход уже ходит, но куда мы на нём доберёмся, если у нас даже средств нет?

— Представимся обедневшими дворянами, деньги — получим от продажи книг. Может глянется кому красивая поэзия, детектив или любовный роман.

— Попытаемся присвоить себе дворянский титул? Хорошо, если каторгой отделаемся. А книги?… Кто их читать будет, если грамотных мало, сама грамматика иная и к такому слогу народ ещё не привычен. Могут даже священнослужителям сдать, скажут, что «нехристи» и ересь распространяем. Тогда придёт сюда полицейский, а тут столько крамолы… Так что, и в этом случае — каторга. Кстати, по этой причине, все книги придётся в землю зарыть, а твою ЭВМ — как минимум спрятать. Но, лучше уничтожить, все равно электричества нет. — усмехнулся Андрей Григорьевич. — Так что, не получится нам спасти Россию. Хорошо, если к отмене крепостного строя сумеем натурализоваться и более-менее жизнь наладить.

— Критиковать любой может? А Вы какое время предложите?

— Хотя бы года тридцатые, двадцатого века. А в идеале — шестидесятые. Тысяча девятьсот, конечно же.

— Ну, в шестидесятые уже поздно, тридцатые гораздо лучше! Заодно и репрессии сможем остановить! — заблестели у Артёма глаза. — А что? Как расскажем Сталину, или ещё кому, до чего страну чуть не довели, каких людей расстреляли, репрессировали… Глядишь, Тухачевский возглавит Наркомат обороны и тогда он, в сорок первом, немцам так вломит, что уже через пару месяцев советский флаг будет возвышаться над Рейхстагом.

— Хорошо, если не наоборот. С таким-то полководцем… Ладно, ладно, не буду! — Крылов примирительно выставил перед собой руки, — Допустим, попали мы в год, эдак, тридцать пятый, пообщались с местным руководством, вкратце рассказали, кто мы, откуда и какие беды ждут нашу Родину. Большой местный начальник почешет затылок и решит: «Годно! Отлично! Пришельцы и себя прославят и меня в высшее руководство двинут!». Садимся мы на пароход, дальше, на перекладных — в Москву, к Сталину! Вопрос — что с собой будем брать? Книги или твою ЭВМ?