Прутский поход (СИ) - Романов Герман Иванович - Страница 21

— Хитро придумано, — царь покачал головой — все это время монарх собственноручно сжег все приднестровские банкноты. Вздохнул, посмотрел на свой профиль, и решительно запалил оставшуюся купюру. Отбросил тлеющий кусочек прямо на фитиль, и с нескрываемым удовлетворением произнес, показывая на пепел:

— Дела их нам надлежит вершить, и победы наши будут, как и поражения. Ты прости, но парсуну твою работы неведомой, я тоже сожгу — тебе в моем мире надлежит жить, а не в том пребывать!

Царь еще раз посмотрел на цветную фотографию и сунул ее в огонь — Стефан лишь с печалью смотрел, как превращается в пепел главная его связь с прошлым миром. Но перечить самодержцу не стал — понимал, что тот прав — анахронизмам не место, слишком много вопросов они вызовут у тех, кому попадут на руки. Да и братья тоже не раз предлагали уничтожить все выбивающееся, оставить лишь то, что вопросов не вызовет.

— Почему твой порох дыма меньше дает?

— Он бездымный, из нитрированной целлюлозы и прочей химии. Сейчас такой сделать неимоверно трудно, как и капсюли. Должны быть химики с производством кислот, нужна серная и азотная — они уже есть, у нас один немчин трудиться, с учениками.

— Делай все нужное, мыслю, во благо державы пойдет. Меня в долю возьмешь — и доля сия царская будет. Науки развивать будем всемерно, университет открою. И о будущем тебя спрашивать не стану — ведь если мы Крым в этом году захватим, история всяко иначе пойдет?!

— А ведь так и будет, Петр Алексеевич — если на семьдесят лет раньше произойдет, да крепостного права не будет, потому что земли народом заселять нужно, а оно мешает, то страна к процветанию придет.

— Насчет мужиков пустое — дворянство в армии и гвардии служит, деревеньки я им на прокорм даю. Нет золота-серебра, не могу жалование платить богатое, чтобы они слуг нанимали.

— Понимаю, но закрепостить легко, зато потом раскрепостить трудно. Рабочих рук постоянно не хватать будет, а без них промышленность не поставить. А приписные работники худы, из-под палки плохо работают. А вот если деньги платить добрые, то сами трудятся с усердием рьяным, и положиться во всех делах на них можно.

— Денег в казне нет, говорю же тебе… Постой — а ты чего так хитро на меня смотришь?! Уж не знаешь ли ты, где злато-серебра втуне, в недрах горных, много лежит?! Так скажи, не томи душу — обещаю, что в долю со мной войдешь, не обижу!

— Знаю, Петр Алексеевич. Вернее, точно на жилу не укажу, но могу примерно указать, где много всякого ценного в недрах державы твоей лежит. В мое время предметы такие в школах вели, карты всякие выпускали, со значками, что минералы всякие обозначали.

— Так рисуй мне эту карту немедленно, со значками, и описание дай, где хотя бы приблизительно искать, чтобы не впустую людишки ходили. Рудознатцев пошлю немедленно туда, где укажешь — воеводам настрого отпишу, пусть рвение покажут свое!

— Князю Гагарину напиши — в Сибири много золота. Богатейшие прииски на реке Витиме были, по Амуру много, на Зее и Бурее…

— Земли те мы богдыхану отдали, — с сожалением произнес Петр, глаза его загорелись. — А злата там много?!

— По тысяче пудов в год добывали, а то и две, — Стефан однажды прочитал статью о золотодобыче в царской России, и запомнил цифры.

— Сколько? Две тысячи пудов?!

Петр ахнул, глаза округлились и чуть выкатились, а Стефан ему добавил «горячей информации».

— Демидовы на Урале золото найдут, но то после твоей смерти будет. Там и платина есть — она на серебро похожа, только вдвое тяжелее. На Алтае серебряные залежи богатейшие — города при них после тебя отстроят. Уже десятки тысяч пудов в год добывать будут. А у Керчи железной руды уже на миллионы пудов, а на Дону и Донце каменный уголь, им железо плавить можно, только в кокс переработать нужно.

Петр только мотал головой — но было видно, что он поверил. Еще как поверил, глаза прямо сверкали. Но царь тут же собрался, несколько раз вздохнул, успокоился — голос прозвучал требовательно:

— Вот о том ты мне все сейчас и расскажешь! И о будущем — о моих детях и внуках — большего не спрошу. И о странах европейских, мне многое знать нужно. Прикажи подать ужин, вина не нужно — кофей пить будем, разговор долгий у нас пойдет…

Именно Петр Великий превратил Россию в промышленную державу. Строительство собственного флота, тех же многопушечных линейных кораблей, во все времена означает технологические достижения определенного уровня. Вот здесь годы его правления можно сравнивать по значимости со сталинской «индустриализацией».

Глава 19

— Интересно, о чем это Петр Алексеевич договорился с Карлом, если оба монарха после встречи рванули в разные стороны как призовые рысаки? Загадочно все это, неужели царь внял информации?! И союзников начнет менять как перчатки, отдавая на растерзание тех, кто его успел раньше продать за соответствующее вознаграждение?!

Стефан тяжело вздохнул, отвлекшись от мыслей. Вид черной равнины буквально угнетал — саранча прилетела в немыслимой массе. Встав на крыло, она поднялась в воздух, заслоняя порой небо, и когда обрушились на землю миллиарды зловредных насекомых, начался ужас. Эти твари, чудовищной ордой пройдясь по междуречью Серета и Прута, сожрав на пути все подчистую — леса, кустарники, луга. И главное — саранча напрочь уничтожила созревающий на полях урожай, до уборки которого оставались считанные недели. Царь Дмитрий Кантемир успел заготовить посадочный материал заранее, и сейчас поля заново стали распахивать. В Молдавии лето протяженное и жаркое, и кое-где крестьяне в обычное время не ухитрялись снимать два урожая овощей и зерна. А сейчас ничего другого и не оставалось — иначе всю страну ждал бы лютый голод, и многие не пережили бы зиму.

Одно хорошо — Бессарабия, Буджак и приднестровская полоса практически не пострадали. В той истории турки, понятное дело, выращенным у них урожаем и не думали поделиться с голодающими, сейчас Стефан приказал вести все имеющиеся запасы фуража и продовольствия к «фокшанским воротам». Идущие вдоль Прута полки русской армии фельдмаршала Меншикова требовалось снабжать бесперебойно. Народа там собиралось очень много, до тридцати тысяч едоков, и служивые, что характерно, должны есть досыта, чтобы совершать марши и сражаться.

Старинное правило, действующее во все времена — не хочешь кормить свою армию, то придется кормить чужую!

Турецкая армия самого визиря Балтаджи Мехмед-паши шла навстречу из Добруджи, и сейчас шла темповая игра, которую в той истории царь Петр проиграл, запоздав с выходом, как и то, что тогда ни русские, ни молдаване не знали о будущем нашествии саранчи. Теперь же первый ход был выигран — вступив в войну намного раньше, братьям Кантемирам удалось объявить созыв ополчения и двинуть войска и к «Фокшанским воротом», и в Бессарабию с Буджаком. Всего под багровыми знаменами с бычьей головой собралось, считая армию самого царя Дмитрия, до сорока тысяч человек, не считая гарнизонов и стражников. Из них, кроме «регулярства», какую-то силу представляло только «малое войско» из боярских дружин. Там было до шести тысяч конных воинов, воюющих «казацким боем», совершенно непригодным для войны с могущественными османами, с султанскими янычарами.

Все это воинство нельзя было использовать в изначальном виде. Потому царь Кантемир заблаговременно начал реорганизацию и многого за полгода добился. Так что сейчас имелась под рукой вполне подготовленная регулярная армия относительно большой численности — четыре пехотных батальона, включая гвардейский, отличившийся при взятии Бендер, и двенадцать конных полков. В числе последних были сформированные еще царем Петром до Полтавского сражения три полка — полтора десятка хорошо экипированных, обученных и вооруженных эскадронов.

Молдавия аграрная страна, причем богатая скотом, в отличие от соседних государств. А разведение лошадей и коров тут поставлено на гораздо лучший уровень, чем на той же Украине или на русских землях. В прошлой истории Кантемир начал формирование сразу 17 драгунских полков, или 170 «стягов», то есть рот. Понятное дело, что не успел, а собранные люди потому и не участвовали в злосчастном Прутском походе, где противник имел на порядок большее число всадников, так как к туркам подошло свыше пятидесяти тысяч татар — прекрасной легкой конницы.