Роль жертвы - Топильская Елена Валентиновна - Страница 37

— Слушаю, Швецова.

Но вопреки моим ожиданиям, голоса Петра я не услышала. В трубке молчали, и почему-то это молчание было ужасно мне знакомо. У меня вдруг от ужаса онемел позвоночник. В панике я бросила трубку на рычаг, но тут же звонок раздался снова. Дрожащей рукой я подняла трубку и снова уловила оттуда еле слышный шорох и сдерживаемое дыхание. Как в лихорадке я сообразила, что даже не знаю, как позвонить в номер Петру. Но даже если бы я знала, мне бы это не удалось, потому что как только я клала трубку на рычаг, звонок тут же раздавался снова.

В этом была какая-то мистика. Должен же быть какой-то перерыв, хотя бы на набор номера. Но новые звонки раздавались в течение доли секунды после разъединения.

Я не успевала вклиниться между ними даже для того, чтобы просто снять трубку и создать видимость, что мой телефон занят.

Наконец я устала от этого единоборства. Проверенным способом я засунула звонящий аппарат под подушку, подумав, что неизвестно, что хуже — непрерывные звонки или молчание в трубке. О том, чтобы выйти в коридор и постучаться в номер к Петру Валентиновичу, не могло быть и речи. Неизвестно, что подстерегало меня в коридоре. Может, конечно, и ничего, но мое воображение уже вовсю подкидывало мне картинки одна краше другой. На негнущихся ногах я вышла из будуара в гостиную и стала рыться в сумке, ища мобильный телефон. Перерыв всю сумку, раскидав по паласу все свои вещи, я убедилась, что мобильник я успешно забыла дома. Минуты три ушли на разборки с самой собой: за эти три минуты я сказала себе все, что я о себе думаю.

Что же делать? Стиснув зубы, я заставила себя подойти к двери номера, приговаривая мысленно, что раз кто-то звонит мне по телефону, значит, он не может в то же самое время стоять у меня под дверью. Значит, я могу выйти в коридор и постучаться к Петру. А у него есть пистолет.

Но как раз в тот момент, когда я уже отпирала задвижку, зажмурив глаза и трясясь от ужаса, телефонные звонки смолкли. Я как ошпаренная отдернула руку от задвижки и некоторое время стояла перед дверью, не в силах пошевелиться. Потом отошла. Стоять у двери, прислушиваясь к тишине в коридоре, было выше моих сил.

Я села на диван в гостиной и обхватила голову руками. И услышала, как кто-то заскребся в дверь моего номера.

Я почувствовала себя в западне.

Бросив отчаянный взгляд на дверь номера, я с каким-то даже безразличием подумала, что замок хлипкий, нажмешь плечом — и вошел. С тем же безразличием я стала ждать взлома, и вдруг услышала из-за двери тихий голос, зовущий меня по имени:

— Мария Сергеевна, Маша!..

Голос был какой-то завывающий; но как ни странно, именно он меня отрезвил.

Хватит уже трястись как заячий хвост, ожидая того, что маньяк утащит меня в преисподнюю. Я решительно встала, подошла к двери и твердым голосом спросила:

— Кто там?

— Это я, Петр, — ответили из-за двери.

— Петр Валентинович? — я не поверила своим ушам.

— Ну да. Мария Сергеевна, у вас все в порядке?

— Нет! — крикнула я. — А это точно ты?

Сгоряча я не заметила, что назвала Петра на «ты». Но если это действительно был он, в эту секунду я уповала на него, как на единственную родственную душу в огромном враждебном мире.

— Ну, я, — подтвердил голос за дверью.

— Тогда скажи номер телефона Мигулько, — продолжала я, не придумав больше никакого испытания с целью установления личности человека в коридоре. Но он справился с ним блестяще, без запинки назвав Костин телефон и даже не выказан удивления.

Будь что будет — подумала я. Если это злоумышленник или ужасный фантом, он так быстро назвал конфиденциальную информацию, что мне все равно с ним не справиться. И я распахнула дверь.

Это действительно был Петр Валентинович. И даже с пистолетом в руках. Я высунулась в коридор, проверяя, нет ли кого-нибудь поблизости. Убедившись, что коридор пуст, я втащила Петра в свой номер и заперла дверь.

— Чего? — спросила я, отдышавшись.

Даже в таком состоянии я смогла оценить то, что Петр Валентинович ведет себя абсолютно спокойно. Ничему не удивляется, не ахает и не смотрит на меня как на припадочную. Окинув быстрым взглядом номер, он убрал пистолет в кобуру.

— Здесь слышимость отличная, — объяснил он. — Я уловил телефонные звонки, понял, что звонят к вам в номер, а вы трубку не берете. Мне это не понравилось, вот и решил проверить, все ли в порядке.

— Не все, — с истерическими нотками в голосе сказала я. — Мне звонили и молчали в трубку. Так же, как и в Питере. Петя, что происходит?!

— Так. Посидите здесь? Я схожу вниз, к дежурной...

— Нет, — завопила я, ухватившись за его рукав, и тут же устыдилась своего поведения. Что это я, как истеричка, не могу с собой совладать?

— Тогда пошли вместе, — невозмутимо предложил он. Как будто я и не вела себя постыдно, визжа от страха.

И я решилась.

— Хорошо, пошли.

Мы вышли из номера и побрели по коридору. Как я ни храбрилась, мне все равно для некоторого душевного равновесия пришлось уцепиться за Петра и висеть на нем. А Петя меня даже приобнял, демонстрируя, что моя безопасность в надежных руках.

Как только мы покинули номер, я мгновенно успокоилась. Мы с Петей спустились по лестнице и вышли в темный холл. За стойкой никого не было. Мы подошли поближе, заглянули туда и увидели дежурную, мирно спящую на раскладушке. Петя кашлянул, и дежурная тут же открыла глаза.

— Что случилось? — спросила она совершенно бодрым голосом.

— Извините, — сказал Петр Валентинович, — у нас звонки какие-то в номере странные; то ли соединение не прошло, то ли еще что.

— Звонки? — дежурная откинула одеяло и села на раскладушке, спустив ноги на пол и протирая кулаками глаза. — Какие звонки? По телефону?

Мы оба закивали, подтверждая.

— Да нет, ребята, вы что-то путаете, — сказала дежурная. — У нас коммутатор по ночам не работает. Одна телефонистка, она на ночь домой уходит. Не может у вас телефон звонить. Говорите прямо, что случилось?

— Ну как же не может, — робко пискнула я. — Он звонил...

— Звонил-звонил, — подтвердил Петр. Дежурная, кряхтя, стала ногой искать под раскладушкой тапочки.

— Что-то вы мне голову дурите, ребята, но в гостинице из персонала больше никого нет. Все по домам пошли. Котельная на ночь закрывается, я же говорила, воды ночью нету горячей. Телефонистка отдыхает, даже коммутатор заперт.

Посмотрев на наши недоверчивые лица, она пошарила в шкафчике под стойкой.

— Пойдемте, я вам коммутатор открою. Сами убедитесь, что там никого нет.

Вытащив связку ключей, она повела нас из холла в маленький коридорчик, упирающийся в железную дверь. Дверь была опечатана пластилиновой печатью.

Дежурная, позевывая, оторвала веревочный хвостик, утопавший под печатью, и, звеня ключами, отворила дверь.

— Пожалуйста, смотрите.

Она посторонилась, пропуская нас с Петром внутрь. Мы вошли и осмотрели крошечную комнатку с аппаратурой. Спрятаться там было решительно негде, даже кошке было бы не притаиться.

— А иначе, чем через коммутатор, звонить нельзя? — недоверчиво спросила я. Дежурная покачала головой.

— Ну, а как же иначе? У номеров же нет городского телефона. У гостиницы один номер, а на коммутаторе распределяют звонки. Только так.

— А вы что же, по ночам без связи? — мой разум никак не хотел соглашаться с тем, что у меня галлюцинации.

— Почему же? — дежурная вытащила из кармана и показала нам мобильный телефон. — У меня сотовый, на всякий случай. Ну что? Можно коммутатор запирать?

Мы оба кивнули, и отправились восвояси. У дверей своего номера я остановилась и спросила:

— Петя, а ты тоже считаешь, что мне показалось?

— Почему же, — отозвался Петр. — Я слышал звонки. Вам ничего не показалось.

— Петя, давай на «ты», — предложила я.

На лице у Пети отразилась сложная гамма чувств, потом он покраснел. Но решительно тряхнул головой:

— Хорошо. Вы... Ты... Если хочешь, я могу посидеть до утра в твоем номере...