Проклятие Ильича (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович - Страница 53

Владимир Ильич пошёл в левую от входа сторону, решил цирк по кругу обойти, но упёрся в забор. И ладно, есть же и правая сторона. Костик постоял около забора, совершил головой несколько вращательных движений, и даже помассировал шею под шарфом. Головная боль почти унялась, ещё минут десять на свежем воздухе — и пройдёт окончательно. Левин двинулся в обратную сторону, играла в цирке музыка и даже казалось, а может и не казалось, слышался детский смех. Владимир Ильич дошёл до конца дорожки расчищенной, дальше была протоптанная в снегу «козья тропа». Интересно, а куда она может вести? Не один же человек прошёл, много, широкая такая «козья тропа», крупные козлы и часто по ней ходят. Левин шагнул на неё и сделал несколько шагов, всё время почему-то ожидая окрика в спину:

— Куда прёшь⁈

Нет. Никто не кричал. Тропа обогнула будочку и вышла к грунтовой наезженной дороге, которая тянулась к огромному котловану. Точно, в Свердловске же строят вторую по высоте в СССР и пятую, кажется, в мире телевизионную вышку, которую так и не построят и потом будут тридцать лет решать, как снести. И ведь каким-то хитрым способом снесут, не разгромив полгорода, но сейчас из котлована торчал небольшой огрызок. Внизу ярко горели фонари и суетились люди. А ведь часов восемь вечера, и погода ещё полчаса назад была не самая благоприятная для строительства телебашни. Ветер.

Левин уже хотел идти назад, когда со стороны центральной дороги промчалась милицейская машина с включённой мигалкой, а следом показался целый кортеж из чёрных волг и даже двух чаек.

— Ух ты! Это кого на таких машинах принесло?

Владимир Ильич решил посмотреть.

Он прошёл по своротке метров пятьдесят и стал спускаться в котлован. И опять почему-то окрик в спину ожидал. Оказался никому не нужен.

Машины остановились возле освещённого фонарями провала в круглой стене и из них стали выползать бочком толстенькие люди в чёрных пальто и ондатровых, а то и бобровых шапках. Шишки! Однозначно.

Товарищи вылезли из машин и стали обходить подножие телебашни, но, очевидно, там во что-то упёрлись и развернулись обратно. Впереди шёл колобок в чёрной куртке и — как, блин, эта шапка называется? — пирожке таком брежневском из каракуля. Он громко говорил полуобернувшись к следующим за ним шишкам. Левин продолжал спускаться в котлован, сам не понимая зачем, словно тянуло туда. Когда до группы товарищей оставалось метров двадцать, Владимир Ильич в ярком свете прожекторов, направленных как раз в проём цоколя башни, узнал идущего сразу за толстячком человека. Высокий, даже выше Костика с его ста восьмьюдесятью сантиметрами, человек был в такой же, как и у самого Квасина, бобровой шапке коричневой. Длинноватое чуть брыластое лицо. И самый противный в мире голос:

— Как тот такой же, так и этот, понимаешь. Два индюка…

И рассмеялся. И товарищи захихикали с небольшим перерывом, соображали, видимо, шутка это или нет, но раз Первый Секретарь Свердловского обкома потом засмеялся, то и им сам бог велел.

Что-то щёлкнуло в голове у Владимира Ильича. Этот здоровый упитанный мерзавец пустит по миру богатейшую страну и развалит её на куски. Да, начнёт не он, а ещё больший предатель Горбачёв, но именно Ельцин из-за своих притязаний на власть любой ценой развалит СССР. Сколько людей пострадает, даже не сосчитать. Одна война России с Украиной чего стоит. Слова вырвались сами:

— Чтобы ты спился. Насмерть. Алкаш, — Левин вздохнул и, зажмурившись, добавил: — Крекс-фекс-пекс.

Эпилог

Владимир Ильич опаздывал, и не просто опаздывал, а опаздывал так опаздывал — на три почти часа. На скамейке в парке, в который они постоянно ходили с Марьяной, он как всякий нормальный тинэйджер, вырезал презентованным фельдшером тётей Леной скальпелем сердце, проткнутое стрелой, и дальше написал: «Вова + Марьяна =Л». И ниже приписал: «среда в 12.00». И не успокоился. Точно такую же надпись с припиской «в нашем парке» накарябал возле подъезда, в котором они жили. Давно накарябал, в конце августа ещё, и каждую среду мотался в Москву, и просиживал пару часов на скамейке, вглядываясь в каждую высокую девушку. Один раз даже бросился к одной высокой блондинке, перепугав ту до икоты.

— Марьяна! Это ты?

Девушка шла в жёлтой куртке и в руке несла спортивную сумку на плече. Этой сумкой она от Левина и отмахнулась.

— Съям ти Морьнна, — и дальше чего-то на венгерском, должно быть.

Иностранка ускорила шаг, опасливо оглядываясь на неадекватного молодого человека.

В Москву по средам и так и так приходилось мотаться. Рассказ и статья в журнале «Юность» нашли отклик в сердцах советских людей. Просили писем — получите. Писем были мешки. Десятки обычных картофельных мешков, в которые работники отдела писем редакции складывали корреспонденцию для Квасина. Чёрт бы его побрал.

Если можно открыто ругать городской транспорт, да ещё будет человек, который это прочитает, то попробуй остановить праведный поток народного негодования. Владимир Ильич все письма увозил с собой в Гольево и там по вечерам старался прочесть. Свободного времени у него оказалось с избытком. Готовить еду не нужно, стоять в очереди за продуктами — тем более и даже посуду мыть не надо. А ещё нет телевизора. В холле гостиницы сельской был небольшой чёрно-белый «Рекорд», но спустившись пару раз вечером посмотреть кино или даже передачу «Вокруг смеха», Левин понял, что это не удовольствие, а пытка: плохой звук, не смешные в основном шутки, которые он к тому же уже много раз слышал. Посидел пару минут, и на этом выдержка заканчивалась. Уходил к себе в номер. Там мешок писем очередной.

Прочитав, Левин рассортировывал их на три кучки. В первую откладывал просто жалобы на транспорт, на плохие дороги, на давку в трамваях и прочее и прочее. Что с ними делать, пока не решил. Там была вся географии СССР, и даже рассортировать по городам или областям, и то ничего бы не дало. Узнал, что в Перми хуже, чем в Свердловске, и гораздо хуже, чем в Челябинске. И что? Думал собрать и отнести в министерство… А какое министерство занимается трамваями, троллейбусами и автобусами? Какое-то.

Во вторую стопку попадали письма с описанием смешных или интересных случаев, описанных очевидцами или непосредственными их участниками. Стопочка была не очень большая, но зато она позволила Владимиру Ильичу на основе этих писем родить три рассказа юмористических про случаи в электричках и два про автобусы и трамваи. Прочитавший их Дементьев даже пару раз хихикнул. Потом встал, прошёлся из угла в угол своего кабинета, заваленного такими же мешками с письмами и газетами.

— А чего, не плохо. Давай продолжай, Костя, как наберёшь на семь печатных листов хотя бы, так поспособствую изданию их отдельной книгой. А пока вот этот рассказ про трамвай я Регине Дубовицкой покажу. Она работает редактором по письмам в отделе сатиры и юмора передачи «С добрым утром!» на Всесоюзном радио. Слышал, наверное. Плятт. Или Табаков? Нет, всё же Плятт. Вот уверен, ему подойдёт этот рассказ.

Так и случилось, его рассказ «Не тот трамвай» в исполнении Плятта имел успех, и даже после Ростислав Янович прочёл его на передаче «Вокруг смеха».

А в третью совсем небольшую стопочку Левин откладывал письма о преступлениях, что совершали на транспорте. Потом их перед отъездом уже в Свердловск систематизировал и, договорившись через Дементьева, отнёс в милицию. Даже и не знал, что в СССР существует отдельная транспортная милиция. Как-то не доводилась сталкиваться, думал, что это простые милиционеры. Ан нет. Оказывается, есть отдельная милиция, и она недавно была преобразована в управление внутренних дел на транспорте МВД СССР. Туда письма и отнёс. Чем чёрт не шутит, вдруг это поможет задержать нескольких воров и воришек?

На этом творческая деятельность «великого» писателя Константина Костина не закончилась. Дементьев не слез с него, пока не получил очередной рассказ или всё же статью с перечислением законов Мерфи, относящихся к производству. Часть Владимир Ильич переделал из самих законов Мерфи, часть придумал, а некоторые даже вспомнил. Вот такой, например: «После того, как из защитного кожуха будет выкручен последний из 16 болтов, выяснится, что сняли не тот кожух, а после того, как кожух закрепили 16 удерживающими болтами, окажется, что внутрь забыли поставить прокладку». Давно прочитал его в интернете и вспомнил, как разбирал пылесос в юности, у которого провод перетёрся. Сейчас снова вспомнил. Ну и классика же есть. «После сборки установки на верстаке окажутся лишние детали».