Волчонок - Гурова Анна Евгеньевна - Страница 1

Александр Мазин,Анна Гурова

Полет сокола. Волчонок

© Мазин А., Гурова А., 2023

© Оформление: ООО «Феникс», 2023

© Художник: Приходкин И., 2023

Пролог

Ночью в осеннем саду темно и жутко. Старая липа скрипит на холодном ветру, растопырив узловатые ветви. Едва заметной искрой бьётся крошечный огонёк свечи.

Кому понадобилось выходить с огнём в ночной осенний сад?

Две женщины, старая и молодая, склонились над чашей, поставленной на плоский камень под липой. Молодая укутана в широкий богатый плащ, на её шее, груди, запястьях позванивали, вспыхивая во тьме, украшения-обереги от злых чар. Старая распустила по плечам седые косы, стянув их лишь очельем на лбу. Ей бояться нечего – это её боялись. Она стояла, нагнувшись над чашей, наклонив мигающую свечу, роняя на воду капли воска.

– Ну, что видишь? – прошептала молодая.

Старуха покачала головой, глядя, как по воде расплываются белёсые пятна.

– Будущее темно, госпожа… Молчат и благая Лайма[1], и Лаума[2], матерь кошмаров. Надо жертву посильнее. Вот если бы княжью кровь добыть…

– Ты следи за языком-то, – тихо сказала молодая. – Мы не дома. Тут из каждой стены уши торчат…

Они обе быстро огляделись. Но вокруг только дышала холодом сырая тьма.

– Ладно, – молодая, прерывисто вздохнув, протянула руку. – Я ношу ребёнка князя – значит, во мне уже есть и толика его крови. Режь!

Старуха без колебаний чиркнула ножом по белой руке. Кровь побежала в чашу с водой, начала расплываться дымными облачками. Обе женщины вновь наклонились над чашей.

– Что теперь видишь? – сдавленным голосом спросила молодая.

Старуха поднесла к воде светильник и застыла.

– Его и вижу. Оборотня, – глухим голосом сказала она.

Молодая зажала рот руками, чтобы не вскрикнуть. Потом нахмурилась и резко оттолкнула чашу. Та со звяканьем перевернулась и скатилась с камня в жухлую траву, расплёскивая воду.

– Зачем, госпожа?!

– Мы его сквозь воду видим – значит, и он может нас увидеть.

Женщины переглянулись.

– И то верно, – проворчала старуха. – Ты молода, но мудра.

– Что же делать, няня? – тоскливо спросила молодая. – Как нам избавиться от него? Как уберечься?

– Откупиться, – проворчала колдунья.

– Чем?

– Чем-чем. Небось сама знаешь…

Молодая решительно замотала головой.

– Нет! Я не могу. За такое боги проклинают!

– Ну тогда…

Старуха нахмурилась, размышляя.

– Княжья кровь… – проворчала она. – А если мы её сами спросим? Она сильная – может, защитит и от оборотня?

Глава 1. Младшая княгиня

Ольга стояла на высокой городской стене, глядя на реку. Догорал яркий осенний день. Солнце ещё пригревало, леса на дальнем берегу уже пожелтели. Скоро начнутся дожди, осеннее золото потускнеет. Пройдут праздники урожая, дороги развезёт… И пока мороз не скуёт реки, не побегут сани по первому снегу – сиди дома, рукодельничай да слушай сказки.

За спиной княжны слышались шёпот и хихиканье подружек. Боярышни Желана и Неждана – девицы из именитых псковских семейств. Теперь – после попытки похищения – Ольга и шагу не могла ступить одна. Стоило ей выйти из терема, как за ней тут же хвостом следовали подружки, холопки и непременно воин-охранник.

Ветер налетал порывами, играл жёлтыми берёзовыми листочками. А вон там и лодьи[3] вереницей идут по реке, слаженно двигают тонкими лапками-вёслами. Плывут гости из дальних стран: из земель эстов и латгалов, из Полоцка и Киева, из далёких нурманских земель…

Ольга вздохнула и помрачнела, словно облако нашло на солнце. Вспомнила Радимку.

Так он и пропал, её верный друг. Вернувшись домой, Ольга и в самом деле едва про него не забыла на радостях. Однако скоро вспомнила и пристала к отцу: найди да найди Радима! «Это же он меня спас от разбойников! А вы его на берегу оставили! Его найти надо, наградить! И вообще… я по нему скучаю!»

Ольга так долго надоедала отцу, что Вардиг в конце концов осерчал.

– Дался тебе этот парень! – в сердцах воскликнул он. – Никто его не бросал, он сам в лес ушёл. Давно уже к своим вернулся.

– А наградить за службу…

– Я отца его наградил. Позолоченное обручье с собственного запястья пожаловал! Или мало?

Князь умолчал о том, что охотник Первей приходил к нему именно вызнать, что с сыном. И то обручье было и наградой за спасение княжны, и выкупом за пропавшего на княжьей службе отрока. А куда подевался ничтожный мальчишка Радим – князю было вовсе не интересно.

– Ну ладно, – недовольно протянула Ольга.

Так что, получается, Радимка просто не захотел прийти к ней? Ну как так можно-то? Неужели он ей помогал только ради награды? Разве дружба меряется серебром? Мог бы и вернуться в Плесков, хотя бы повидаться с ней!

«Наверно, так и надо, – уж в который раз уговаривала себя Ольга. – Он – охотник, я – княжья дочь. Мне следует с именитыми общаться, как матушка велит. С боярскими дочерями…»

Сама-то матушка всех знатных женщин Плескова привечает. Тебя, говорит, должны знать и любить люди, на которых наша власть держится…

Спроси: кто самый занятой человек во всём Плескове? Всякий ответит – матушка-княгиня! Вот и сегодня она занята, как всегда, на хозяйстве. А что такое хозяйство князя? Да всё, чем он владеет!

Вот, к примеру, водится в Чудском озере рыбка-снеток. Казалось бы, рыба и рыба. Но лучше её походной еды нет. Особенно хороша она для войска. Не портится, вкусная, лёгкая, сытная… Кто б подумал? Псковичи её особым образом сушат и продают повсюду – от Ладоги до Киева. От такой торговли князю большая прибыль. А кому за тем следить? Княгине.

«Вот из такой мелочи, из рыбки сушёной, и складывается богатство и сила родного Плескова! Ты дочь князя, уж не ребёнок – скоро и невеста. Ты должна всё это понимать!»

Вновь налетел с реки студёный ветер, напоминая об окончании лета. Ольга собралась уж уйти, но тут заметила, что она на стене не одна.

Кто это там кутается в богатый плащ? Вокруг хлопочут служанки, стараются, чтобы не продуло…

Это же новая жена отца, знатная чудинка по имени Вилма.

Прошедшим летом отец заключил с латгалами важный договор. Латгалы многочисленны, в их диких лесах стоят крепости, охраняя броды и волоки. Через их земли ведут важные торговые пути. С такими соседями выгоднее дружить, чем воевать. Вот и договорились и скрепили дружбу браком.

В конце лета сыграли свадьбу. Младшая княгиня уже ходила с небольшим пока круглым животом, от чужих глаз, как положено, укрывалась. Князь Вардиг сперва её сильно любил за синие очи, тонкий стан и светлую, чистую красу. Однако потом несколько охладел. Вилма тиха, немногословна да и по-словенски говорит плохо. Ни посмеяться с ней, ни о задушевном поговорить…

«Ничего, заговорит по нашему, привыкнет – будет тебе первой помощницей», – пообещал Вардиг старшей, водимой жене[4].

Матушка тоже сперва была недовольна. Гневалась на отца, хоть и скрывала. Смотрела на новую жену недобро. Начинает её расспрашивать, а та едва пару слов проронит, очи опускает – видно, боится… Княгиня успокоилась, оттаяла, хотела приласкать чудинку – только та не ластится в ответ. То ли не хочет, то ли не умеет… Ну и оставили её в покое.