Успеть. Поэма о живых душах - Слаповский Алексей Иванович - Страница 22

«Во-га», — воркует малыш, и папа с мамой смеются от счастья.

Паша Любезкин жил в микрорайоне «Солнечный», по соседству с Сольским. Иван предупредил его с дороги о своем приезде и заранее изложил просьбу, Паша согласился помочь. Оговорился, что болеет, но, кажется, не вирусом, тем не менее пятый день не выбирается из дома, температурит, голова немного кружится, кашель постоянный, он не хочет никого пугать, поэтому не ходил в магазин. Он попросил привезти кое-каких продуктов, прислал сообщение с точным перечнем, Иван по пути остановился у супермаркета, Галатин пошел с ним для компании. Сверяясь со списком, Иван купил батон белого хлеба, половинку черного, картошку, квашеную капусту, лук, морковь, кусок недорогой говядины с костью.

— Паша щи варить собрался, — догадался Галатин.

— Ну да. Наваривает кастрюлищу, ему на неделю хватает. А на второе «Доширак», что тут у нас? — Иван заглянул в список. — Два со вкусом курицы, два с грибами, два с морепродуктами. Да Паша у нас гурман!

— Сроду не ел эту гадость.

— Ты у нас богатый?

— Откуда?

— Ну, и не кривись тогда. Паша без работы сейчас сидит. Следовательно, без денег.

Квартира Любезкина оказалась на первом этаже девятиэтажного панельного дома. Паша, мужчина очень высокий и объемный, с благородной полуседой бородой, довольно густой и длинной, был похож на путешественника, первопроходца полярных окраин земли, книги о которых Галатин любил читать в детстве. Так и видятся иней на бровях и сосульки на бороде. Но долго себя рассматривать Паша не дал, открыв дверь и показавшись пришедшим, тут же извинился:

— Прошу прощения, не успел надеть. Где она у меня тут…

Скрылся в прихожей, что-то выдвигал, чем-то шуршал и стукал, явился опять уже в маске химически-зеленого искусственного цвета, из-под которой торчала половина бороды.

— Проходите, — сказал он, а сам отступил на несколько шагов. — Буду подальше от вас держаться. Вы тоже маски наденьте, береженого бог бережет. Иван, ты продукты на кухню отнеси, спасибо тебе. Сколько я должен?

— Ничего не должен. В счет услуги.

— Она столько не стоит.

— Ты мне постоянно советами помогаешь бесплатно, так что — в расчете.

— Ну, если так…

Паша закашлялся и торопливо ушел в комнату, приоткрыл дверь лоджии, кашлял туда. Лоджия была глубокой, словно пещера, она делала единственную комнату квартиры темной, поэтому люстра на потолке была, наверное, всегда включенной. Люстра современная, две пары скрещенных металлических планок, так рисуют квадраты для игры в крестики-нолики. Вместо крестиков-ноликов — пять лампочек буквой Х, из которых горела лишь одна, центральная.

Еще комната освещалась настольной лампой у большого плоского монитора, занимающего половину стола. Пространство казалось уютным из-за этого света и отсутствия лишних вещей. Разложенный диван, накрытый пледом, платяной шкаф и огромный телевизор на стене напротив дивана, кресло за диваном, над ним висят книжные полки, вот и вся обстановка. Зато на столе, у стола, под столом были завалы кабелей и проводов, несколько, друг на друге, ноутбуков, несколько планшетов, полдюжины телефонов, еще какие-то устройства и приспособления.

Паша, прокашлявшись, закрыл дверь и сел за стол. Сольский, вернувшись из кухни, начал объяснять:

— Вот Василию Руслановичу надо…

— Да я уже все нашел, — сказал Паша. — Стандартная форма, только данные вписать и распечатать.

Галатин продиктовал свои данные, и через минуту из принтера, стоящего на краю стола, выползли несколько листков.

— На сегодняшнее число и на пять дней вперед, — объяснил Паша. — Чтобы всегда была актуальная бумажка. А то знаю я их, скажут: вчера у вас отрицательный был результат, а сегодня, может, вы уже больной.

— Кого их? — спросил Иван.

— Их, — не стал уточнять Паша. — Всех.

Получилось, что дело было сделано за пару минут, можно уходить, но это как-то неловко. Так лишь в учреждениях бывает: пришел за справкой, получил, отправляйся восвояси, не отвлекай служащих. Галатин придумывал, какой бы вопрос задать Любезкину о чем-нибудь компьютерном, айтишников ведь хлебом не корми, дай возможность показать свою компетентность, но Паша сам повернулся к Ивану и Галатину, сидевшим на краю дивана, и сообщил как бы между прочим:

— А у меня, Вань, супруга померла. Две недели назад. Я об этом не говорил никому, не писал, дело личное.

— Ох ты ж… От вируса?

— Онкология. Мы с ней давно расстались, а все равно ближе никого не было. Это понятно — дочь общая. Успела ее замуж выдать, и ага. Будто нарочно терпела, а потом за месяц…

— Ты прости, Паша, она у тебя какая была по счету?

— Первая.

— У Паши семь жен было, — сказал Иван Галатину, гордясь достижениями товарища.

— Неофициальных, — уточнил Паша. — Официальная была только первая. Могу рассказать, если интересно. Заодно чайку выпью. Полгода ни с кем чая не пил и вживую нормально не общался, с клиентами только онлайн или через дверь. И сам боюсь, и за них боюсь. Вас не угощаю, а то подцепите что-нибудь через посуду. Нет, вряд ли у меня вирус, но… Не против?

Иван посмотрел на Галатина.

— Не против, — сказал Галатин.

Паша ушел и вскоре вернулся с кружкой чая. Он сел подальше от Ивана и Галатина, в кресло за диваном. Поставил кружку на деревянную планку диванной боковины и закурил, пуская дым в потолок.

— Все не бросишь, — укорил Иван.

— Вот докурю и брошу.

Докурив, Паша вмял окурок в пепельницу и поставил ее на пол.

Отхлебнул чаю и сказал:

— Первый раз я женился рано и по любви. Но быстро понял, что ее-то я люблю, а быть семейным человеком не очень умею. В чем ей честно и признался. Она огорчилась, но расстались мирно. Как раз в это время я занялся увлекся компьютерными делами. Устроился в маленькую фирму к Володе Борисову, не знал его? — спросил Паша Ивана.

— Нет.

— Ну, неважно. А был я тогда молодой и красивый, как и сейчас, но лучше. И в меня влюбилась одна новая русская бизнесменка, лет на десять постарше, энергичная, яркая, страстная. Может, лучшая женщина в моей жизни. Стали мы жить вместе, она была фактически моей второй женой.

И Паша отхлебнул чаю во второй раз.

— Живем, все хорошо, хотя слегка неудобно, потому что она меня всем обеспечивает, а я зарабатываю только на карманные расходы. И тут Борисов прогорает, я остаюсь без работы и своей Людмиле, Людмилой ее звали, говорю: ты как хочешь, но быть альфонсом не могу, прости и прощай. Плакала, уговаривала, предлагала к ней на работу пойти, но работать под женой — извините. Ушел. Через пару месяцев устраиваюсь в инвалидскую контору к Саше Мураховскому, знал такого? — спросил Паша Ивана.

— Нет.

— Ну, неважно. Гениальный человек, художник, поэт, но болел болезнью Бехтерева. Не сдавался, организовал фирму, через которую делались большие дела, а я ему обеспечиваю все, что связано с компьютерами, софт обновляю, железо починяю и так далее. Там я встретил девушку Нору. Одной ноги у нее не было, на протезе ходила, но ходила так, что не сразу поймешь, что одноногая. При этом фантастической красоты девушка. Я тогда зарабатывал хорошо, был с Сашей в небольшой доле, взял у него немного взаймы, купил квартирку не где-нибудь, а у городского парка, мы там поселились с Норой, стала она моей третьей женой.

И Паша отхлебнул чаю в третий раз.

— Нора была лучшей женщиной в моей жизни, так бы я с ней навсегда и остался, но тут Саша умирает. Приступ язвы у него был, увезли на скорой в больницу, лечили от язвы, там он получил воспаление легких, а умер, как потом сказали, от сердечной недостаточности. Так оно у нас и бывает: лечат от одного, болеешь другим, а помираешь от третьего. Фирма разваливается, с меня требуют долг, который я Саше не вернул, в счет долга отнимают квартиру, мы пытаемся жить у родителей Норы, поскольку моя мама с отчимом и моей сестрой в двушечке ютятся, я быстро понимаю, что с родителями Норы не уживусь, учитывая, что они меня в глаза называют тунеядцем, пришлось расстаться. Жить абсолютно не на что, отчим предлагает поехать к его брату в село, село пригородное, был совхоз, стала агрофирма, делами там ворочал интересный мужик, фамилия, не поверите, Борман, не слышали о таком? — спросил Паша Ивана и Галатина.