Золото Колхиды (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич - Страница 37

Нет, ничего не понимаю.

Некоторую ясность внес Ясон, сообщивший, что Апсирт не просто муж Медеи, но еще и ее брат. Вот здесь уже стало чуть-чуть «теплее». И с мифом об аргонавтах есть перекличка. В легенде о Золотом руне Апсирт был наследником престола и братом Медеи. Но вот про то, что он еще и муж, ничего не говорилось. Впрочем, а почему бы нет? Это меня, если слышу о кровосмесительных связях, сразу же передергивает, но некогда это считалось почти нормой.

Инцест, это такая вещь, на которую в древности смотрели сквозь пальцы. Про своих новых родственников — олимпийских богов, я вообще молчу. Да и другие боги не лучше. Осирис и Исида — образец супружества, являлись не только мужем и женой, но еще и братом и сестрой. И фараоны с фараоншами, для сохранения чистоты крови и недопустимости родственных связей с нецарствующими семьями, фараон женился на собственной сестре. Даже Птолемей, соратник Александра Македонского, после смерти своего императора, ставший царем Египта, не посмел нарушить это правило. И самая знаменитая царица древности Клеопатра, будучи этнической гречанкой, официально являлась женой своего брата (а если уж совсем точно — вначале одного, а после его смерти — второго).

Еще, если память не изменяет, все правители инков женились только на родственницах, потому что не могли опуститься до связи с простыми смертными, а власть в империи лишь от браков, заключенных между близкими родственниками. Вроде бы, персидские цари следовали тому же обычаю.

Ладно, с этим все ясно, но все равно, остается вопрос — почему Апсирт представляется зятем царя, а не его сыном? Или зять более почетный титул (титул?), нежели сын? Нет, тут без этнографа не разобраться.

Что ж, если нельзя понять и разобраться, так стоит на все эти вопросы просто взять, да и плюнуть. Может, само-собой все «рассосется», все тайны раскроются? А коли нет, то значит нет.

Ночью никаких сюрпризов не было, хотя мы, на всякий случай, выставили двух часовых, а утром, первым делом, спустили «Арго» на воду. Слишком долго сидеть на суше для корабля тоже вредно — рассыхается. К тому же, если что-то произойдет, и нам-таки придется уносить ноги и копыта из Колхиды, то куда лучше, ежели наше судно будет уже готово к отплытию, нежели, если придется тащить корабль в воду под ливнем стрел.

Как уже говорилось выше, смотреть на истребление невинного животного я не хотел, да и отмазка у меня имеется, но все остальные прямо-таки рвались увидеть завлекательное зрелище. Но все-таки, кого следовало оставить на судне для помощи кормщику. «Арго», хотя и спущен на воду, но с одним только кормщиком корабль полностью беззащитен. Если захотят угнать наше судно, то мне одному не отмахаться. А еще можно корабль просто сжечь — подойдите поближе, да бросьте на палубу факел — вот и все. А вчетвером, мы уже сила. Хоть от захватчиков отбиться, а хоть и пожар тушить. Тьфу-тьфу, чтобы не сглазить.

Аглавра, понятное дело, останется и так, а кто же еще? Хотели кинуть жребий, но неожиданно Орфей вызвался добровольцем. Сказал, что у него по-прежнему побаливает рука. А еще Тесей решил остаться.

Что же, команда, в принципе, неплохая. Надеюсь, что за это время я не успею пособачиться с Тесеем и мы с ним друг дружку не убьем.

Орфей с Аглаврой ушли на нос корабля. Сатиресса что-то напевала, а Орфей подбирал музыку. Похоже, что рука у него приходит-таки в порядок, раз наш рапсод уже начал музицировать, а еще и фольклор низших богов запоминать. Впрочем, это уже станет называться не фольклор, а как-то иначе.

— Саймон, ты по-прежнему на меня сердишься? — поинтересовался Тесей.

Вот те раз. А я-то считал, что это незаметно.

— Не то, чтобы сержусь, но очень задело, — признался я.

Странно, но упрек Тесея в том, что я желаю спрятаться за спину Геракла или за лук жены, меня очень задел. Вроде, все бы должно развеяться, а вот, поди же ты. Не знал, что я такой злопамятный человек. Но, оказывается, Тесей сам об этом переживает, хотя мы с ним, вроде бы, принесли извинения друг другу.

— А ведь я не хотел тебя обидеть, — сказал Тесей. — Никогда не считал тебя ни трусом, ни лжецом. Сам не понял, что это на меня нашло? Такое чувство, словно меня в спину кто-то толкнул.

— Это все Фрикс, — уверенно заявил я. — Есть люди, которые обожают сталкивать других лбами, ссорить между собой лучших друзей. Если такой человек появляется, то он словно бы источает яд.

Хотел еще добавить модное в моем мире слово «токсичен», но этого термина покамест здесь нет. Может и хорошо, потому что его используют там, где надо, и там, где не надо. Это как выражение «совсем, от слова совсем», ставшее штампом. Хуже только «волнительно».

— Но ты на меня не сердишься? — решил уточнить Тесей.

— Не сержусь, — улыбнулся я. У меня и на самом деле словно с сердца упал камушек. Не очень большой, но ощутимый.

— Если мы с тобой снова друзья, так может, растолкуешь мне смысл пророчества? Пока ты отсутствовал, Пелей рассказал, что ты оказал ему большую услугу…

Вот ведь, болтун! А Тесей, как оказалось, не просто решил еще раз покаяться, но и извлечь некую выгоду. Ладно, обижаться не стану.

— И что за пророчество?

Тесей зачем-то сложил руки на груди, поднял глаза ввысь (я чуть не фыркнул — ну, вылитый Гилас!) и продекламировал:

— Храбрый Тесей, Лабиринта усталый крушитель,

Пред неизбежностью дух свой в груди укроти поневоле.

Бойся одной только крови той женщины, что ты покинул.

И что тут толковать-то, если все предельно ясно? Не для Тесея, разумеется, а для меня. Кровь женщины — это Федра, младшая сестра Ариадны, на которой Тесей женится после смерти первой жены — амазонки. А вот саму Федру угораздит влюбиться в своего пасынка, но тот, будучи целомудренным юношей, не пойдет на «контакт» с мачехой. А та отомстит очень изощренно — оставит записку о том, что ее обесчестил пасынок, и повесится. Герой, само-собой, вгорячах проклянет своего сына и тот погибнет, а когда истина всплывет, станет очень страдать.

И что мне делать? Если растолкую пророчество, то спасу жизнь нескольким людям, один из которых еще даже и не родился, зато мировая культура лишится занимательной истории и сюжета для сочинений. Еврипид с Софоклом не напишут своих произведений, Сара Бернар не сыграет Федру в трагедии Расина, а Оскар Уайд не напишет посвященного ей стихотворения, а Гумилев не переведет его на русский язык.

С другой стороны, деятели культуры найдут себе иные источники вдохновения, а я спасу героя от безумной выходки. Или не спасу? Уверен, что если не будет Федры, появится другая женщина, а Тесей вляпается во что-то еще. Планида у парня такая. Если верить мифам, так ему никогда не везло с женщинами. И ладно бы, если последствия ударяли лишь по самому победителю Минотавра, так они же постоянно задевали и других. Бросил Ариадну, украл Елену, из-за чего ее братья пошли войной на Афины, разгромили армию подданных Тесея, а его собственную мать сделали рабыней. Может, теперь, после ухода с исторической арены Перифоя — того, что подтолкнул Тесея украсть Елену, герой образумится? Или нет? А у него еще в сердце сидит царица амазонок, с которой он рано или поздно повстречается.

— А как ты сам считаешь, что может означать пророчество? — осторожно поинтересовался я. — Какую женщину ты покинул? Сколько их было?

— Только одна, — глухо сказал Тесей, не называя дочь Миноса по имени. — Но ее кровь — это могут быть и братья, и сестры, если они остались. А может и дети. В Таврии я увидел ванакта Фоанта, очень похожего на Ариадну. Если бы он не был зрелым мужем, я бы решил, что он ее сын.

Я лишь пожал плечами. Я-то читал мифы и знал, что Фоанта на самом деле считают сыном Ариадны и Диониса. Опять-таки, повторюсь — как это могло быть, если Тесей убивал Минотавра совсем недавно, я не знаю. В мифах все так напутано, переплетено, что, когда сам попадаешь в миф, тоже начинаешь запутываться.