Трофей для хоккеиста (СИ) - Градцева Анастасия - Страница 29

– Ну? – Влад выглядит заинтригованным.

– Коллекционировать смешные названия, которые встретим в пути, придумывать истории, играть в слова, загадывать персонажей…

– В слова?!

– Ну да! Можно из большого слова составлять маленькие, можно по типу как в города, можно…

– А можно просто помолчать?

– Нет, – твердо говорю я. – Как ты себе это представляешь? Молчать все восемь часов?

Судя по тому, как Влад пожимает плечами, его этот вариант вполне устроил бы. Но меня – нет.

– Давай хотя бы в одну игру сыграем, – уговариваю я, – будет интересно, правда!

– Хорошо, – сдается он. – Одну.

– Тогда в «Две правды, одну ложь»!

– Не слышал про такую, – роняет Влад слегка напряженным тоном, а его пальцы крепче сжимают руль.

– Ты говоришь про себя три факта, два из них правда, один ложь. И я должна угадать, какой именно. Кто начнет?

Влад молчит так долго, что я начинаю думать, что меня сейчас пошлют нафиг. Или вообще высадят из машины.

Но тишину вдруг нарушает его спокойный ровный голос.

– Давай я начну.

– Давай, – облегченно выдыхаю я.

Влад на мгновение задумывается.

– Так… Я люблю хоккей. Я…

– Так не пойдет, – перебиваю его я. – Влад, ну ясно же, что ты любишь хоккей! Это как если бы я сказала, что у меня темные волосы. Где тут интрига? Должно быть что-то не такое очевидное, чтобы игра имела смысл!

Влад кивает и опять задумывается.

– Хорошо, – наконец говорит он. – Тогда так. Я начал играть в хоккей с четырех лет. Я ненавижу давать интервью. Я жил в сарае.

– Третье неправда! – тут же выпаливаю я. – Это опять слишком просто! Влад, ну ты ж не Гарри Поттер, чтобы жить в сарае или чулане.

– Блин, – Влад выглядит раздосадованным. – Точно, один факт же должен быть неправдой. Прости, я запутался.

– Подожди, то есть все три факта правда? – не сразу доходит до меня. – Ты жил в сарае?

– Только летом, – он пожимает плечами. – Осенью приходилось перебираться обратно в комнату к брату. Там не было особо места, и к тому же мы всегда друг друга бесили. Зато летом было отлично: я выгреб из сарая хлам, притащил туда старую кровать, а из ящиков сделал стол. Даже гвозди вбил в стену, чтобы медали повесить.

Пока я собираюсь с мыслями, Влад хмурится и добавляет:

– Жаль только, что замок не сразу догадался повесить. Только после того, как этот мудак насыпал мне в кровать коровьего дерьма, а медали украл и выкинул в озеро.

– Ого.

– Говорю ж, мы не особо друг друга любили.

– Но его же наказали за это?

– Нет, – Влад коротко усмехается. – У меня никогда не было привычки жаловаться. Стараюсь своими силами справляться. Так что в итоге наказали меня.

– За что?!

– За то, что я ему нос разбил.

– Ужасно, – искренне говорю я. – Тебе там плохо жилось, да?

– Да не, нормально, – Влад говорит равнодушно, спокойно, как о чем-то таком, что уже не имеет значения. – Кормили, одевали, и ладно. Могли вообще к себе не брать, я тогда бы в детский дом отправился, а там сто процентов хуже было бы.

Мне вдруг становится ужасно неловко, что я затронула такую непростую тему, поэтому я энергично говорю:

– Так, ну а теперь моя очередь! Я ужасно боюсь мышей. В школе я была влюблена в сторожа. Я никогда не видела своего папу.

Влад задумывается.

– Про сторожа неправда? – неуверенно спрашивает он, а я вместо ответа хохочу в голос.

– Не угадал! Это правда! У нас целый год работал сторожем какой-то симпатичный студент, и я весь шестой класс старалась прийти в школу как можно раньше, чтобы его увидеть!

– Значит, мыши? Ты их не боишься?

– Ну, конечно же, нет! У нас даже жила маленькая белая мышка, Фенька. Бабушка ее жутко боялась и все время ворчала, что таких тварей дома держать нельзя.

Влад улыбается, и я, вдохновленная его такой красивой и такой редкой улыбкой, предлагаю:

– Ну что, еще разок?

– Нет, – он чуть хмурится. – Достаточно.

– Тогда просто расскажи о себе! В каком городе ты жил? Как начал играть в хоккей? Кто тебя возил и покупал все снаряжение, это же дорого? Когда ты понял, что у тебя талант? У тебя были домашние животные? Когда ты первый раз влюбился? Ты любишь плавать? Тебе не жалко оставлять свою команду и уезжать в Америку? Ты общаешься со своей семьей?

Уф. Я прерываюсь, потому что у меня кончается дыхание, а Влад вдруг ржет. В голос.

– Это все вопросы? Или есть еще?

– Есть еще, – с достоинством отвечаю я. – Просто это те, которые первыми пришли в голову.

– Можешь задать мне один вопрос, – разрешает Влад с усмешкой. – На него отвечу. Остальные – уж извини. Я не особо люблю болтать.

– Поверь, я это заметила, – с сарказмом говорю я и задумываюсь.

Сложный выбор, потому что хочется узнать так много, а возможность всего одна…

– Почему ты играешь под номером тринадцать?

– Это всегда был мой номер, – туманно отвечает Влад.

– Я имею в виду, почему ты выбрал такое число?

Он молчит чуть дольше, чем стоило бы для такого несложного вопроса, а потом все же отвечает:

– Тринадцатого числа день рождения у моего первого тренера, Андрея Юрьевича. Когда мы выбирали свои первые номера, почти все ребята брали свои дни рождения, а мне не хотелось. Ну… ты знаешь об этом… Вот. А тренер сказал, что можно взять номер просто так или выбрать день рождения кого-то важного для себя. Я и спросил, когда он родился. Оказалось, что тринадцатого августа. Вот, собственно, и все.

Владу как будто неловко. Он дергает плечом, крепче сжимает широкие ладони на руле и пристально, даже слишком пристально, следит за дорогой.

– Спасибо, – говорю я. – За…

Я не могу подобрать нужное слово.

За откровенность? За то, что поделился чем-то важным? За то, что терпишь мое любопытство?

– Спасибо, – еще раз повторяю я.

– Я тоже могу задать тебе вопрос? – интересуется Влад.

– Конечно, – фыркаю я, потому что мне уж точно нечего скрывать. Я вся как на ладони. – Но только один! Все должно быть честно!

– Я тебе нравлюсь?

У меня перехватывает дыхание и стремительно краснеет лицо. Этот вопрос такой простой, такой наивно-детский и в то же время безумно серьезный, учитывая, что мы с Владом спим вместе. Такой вопрос подразумевает, есть ли у меня к нему что-то, кроме физического влечения. И не то чтобы я готова была сейчас в этом признаваться…

Но игра есть игра.

А я всегда играю честно.

– Да, – твердо говорю я. – Нравишься.

Влад шумно выдыхает, как будто ответ его удивил, а потом находит мою ладошку, переплетает свои пальцы с моими и кладет ее к себе на колено.

– А я тебе? – почему-то шепотом спрашиваю я.

Влад ухмыляется.

– А это уже второй вопрос, Алина, – говорит он наставительно, и мне в этот момент ужасно хочется стукнуть его по макушке чем-нибудь тяжелым.

Глава 19. В доме Яворских

Наверное, нас как-то видят через камеру, потому что, едва машина подъезжает к высоким кованым воротам, как они тут же открываются, и я делаю глубокий вдох и сильно сжимаю подрагивающие ладошки, чтобы хоть как-то себя успокоить.

Нас встречает высокий молодой мужчина. Возрастом он примерно как Влад или, может, чуть младше, но бог мой, какая же сказочная у него внешность! Он похож на кинозвезду со своими светлыми, художественно растрепанными волосами, ровным носом, выразительными глазами и красиво очерченными губами. Фигура у этого парня тоже отличная. Простые светлые джинсы и зеленая футболка в обтяжку на нем смотрятся так, что хоть сейчас на обложку журнала.

Он машет нам рукой, показывая, куда поставить машину, а я нервно сглатываю и спрашиваю у Влада без всякой задней мысли:

– А… этот твой друг он кто вообще? Модель? Или актер?

Влад нехорошо на меня косится и сквозь зубы отвечает:

– Ник сам по себе такой смазливый, с его работой это никак не связано.

А потом резко выворачивает руль, чтобы припарковаться, и на меня больше вообще не смотрит. Мне вдруг становится смешно.