Маруся и близнецы (СИ) - Хаан Ашира - Страница 35

Никита задрал юбку и проник пальцами под край трусиков, в такт неспешному биту потирая зудящий клитор.

Оба они подавались бедрами вперед и вверх, терлись о Марусю с двух сторон жарко и недвусмысленно. Она же сжимала их члены под джинсовыми шортами, вздыхала и стонала, откидывая голову, чтобы удобнее было скользить теплыми губами по тонкой шее.

Им было абсолютно все равно, что за их «грязными танцами» и откровенными поцелуями наблюдает вся собравшаяся компания. Парни вообще никого больше не видели, кроме нее, а Маруся… Марусе это даже нравилось. После целого дня в роли «той самой сводной сестры» ей доставляли наслаждение взгляды, удивление и даже шок на лицах развязных друзей близнецов. Пусть посмотрят, что такое настоящий разврат, а не их детские игры.

А еще ей нравилось, как сглатывал Макар, когда она скользила ладонью по его голой груди. И как учащался его пульс, и как настойчиво толкался сзади Никита, потираясь очень твердым членом о ее трусики под задранной юбкой. Все внутри сжималось и сладко ныло, когда она закусывала губу и отдавалась им в этом танце, как всегда отдавалась в пиратском логове… или где они захотят.

— Как ты думаешь, если мы ее сейчас… вдвоем? — сипло спросил Никита у брата через голову Маруси. — Охуенно же будет?

У того вспыхнули глаза, а дыхание разорвалось в клочья.

Член, который Маруся поглаживала под шортами, натянул плотную джинсу так, что стало больно.

— Где? — уточнил он.

Никита оглянулся. Везде, куда ни посмотри, были люди. И до мансарды нужно было пройти не только сквозь запруженный двор, но и шумный дом. Был только один вариант…

— Идем.

Кусты смородины и крыжовника росли в этом месте так тесно, что гости даже не догадывались, что между ними была тайная тропинка, ведущая к задней части дома, где была пристроена сауна. Та самая, где все началось. И туда братья затащили Марусю, уже разогретую их поцелуями и ласками. За толстыми стенами из золотистых бревен музыка звучала тихо-тихо — зато хорошо слышно было хриплое дыхание и влажные звуки поцелуев, возбуждающие еще сильнее.

Знакомый топчан, с которого все началось в тот день, когда Маруся отправилась за земляникой. Запах теплого дерева и смеси ароматических масел, сухой горячий воздух, гладкий пол под ногами.

Всех троих от воспоминаний, которыми тут пропитано абсолютно все, охватывает нетерпеливая дрожь. Близнецы избавляются от шорт очень, очень быстро и с синхронными стонами вжимаются в Марусю напряженными горячими членами. Ее топик сам собой сползает до пояса, открывая маленькую грудь, которую с урчанием терзает Никита, перекатывая крупные соски во рту, словно ягоды. Юбка тоже задрана на талию, а трусики помогает стащить Макар, мимолетно проверив ладонью между ног, достаточно ли их девочка мокрая.

Девочка очень, очень мокрая.

Марусю всю потряхивает, когда Макар отдоходит на несколько секунд и возвращается с бутылочкой кокосового масла.

Он прижимается к ее спине, разводит бедра и осторожно поглаживает подушечкой среднего пальца туго сжатое колечко ануса.

— Расслабься… — жарко шепчет он на ухо, и в этот момент палец медленно проникает внутрь на одну фалангу. — Ты же знаешь, все будет хорошо.

— Хорошо? — выдыхает Маруся, обернувшись к нему.

— Очень, — обещает Никита, подхватывая ее под бедра. — О-о-о-о-очень…

Внутри нее уже два пальца Макара, медленно и тщательно растягивающих и смазывающих ее попку. Она уже знает, что он не причинит ей боли, но все равно каждый раз напрягается и дрожит в ожидании острого и чуть-чуть запретного удовольствия.

Только в этот раз все немного иначе.

— Давай, — говорит Никита, удерживая ее на весу и елозя подрагивающим от нетерпения членом по влажным раскрытым лепесткам. — Одновременно.

— На руках? — Макар с непристойным хлюпаньем вынимает пальцы из ее отлично смазанной задницы.

— На руках.

Держать ее вдвоем им совсем несложно — в конце концов, они почти подняли ее машину с ней же внутри. А вот одновременно натягивать сразу на два максимально возбужденных члена требует немало усилий. Все трое сорванно дышат, а Маруся еще и попискивает, потому что ощущение наполненности от входящих в нее членов умножается в три, в четыре раза от того, что они в ней — оба. В одно и то же мгновение. Нереально представить, что им есть, где поместиться, но все же они помещаются.

— Тшшш… тихо, — шепчет Макар. — Потерпи. Еще чуть-чуть.

— В тебе слишком тесно для нас двоих, — жалуется Никита, прикусывая ее губу и напрягая мышцы так, что вздуваются бицепсы. — Но мы еще немножечко растянем…

Маруся пытается прикусить его плечо, но мускулы тведые как камень, поэтому ей остается только слизывать катящиеся по ним капельки пота и тихонько поскуливать от слишком сильных ощущений. Это еще не боль, это уже не удовольствие. Это — вызов, испытание, высшая точка того, как она может отдать себя им.

Последнее движение они делают одновременно, входя в нее до упора и закатывая глаза от непривычных крышесносящих ощущений. Маруся обнимает Никиту за шею, откидывается на грудь Макара и глубоко дышит, стараясь принять их обоих, почувствовать, как они соединяются в ней.

Соединяются с ней.

Крепко. Тесно.

Навсегда.

45

Маруся становится третьей в их неразрывном союзе.

Близнецам кажется, что — с этого момента, с вечеринки. Но на самом деле гораздо раньше.

Каким-то загадочным образом она не только делает узы близнецов еще крепче, но и сама присоедяется к ним, слиянием тел заменяя кровное родство.

Становится третьей — не только в сексе.

Во всем.

Такой же диковатой и безбашенной.

Близняшкой пираткой.

В тот вечер они так больше и не возвращаются в компанию, запираясь у себя в мансарде на всю ночь и оставляя дом и сад на разграбление гостям. Возможно, когда-нибудь им снова захочется знакомиться с новыми людьми и общаться с кем-нибудь за пределами их мира на троих.

Но не сейчас.

Сейчас они сплетаются в единое существо — иногда проникая друг в друга, иногда нет — и им абсолютно все равно, какой это из вариантов. И разговаривают. Целуются. Трогают друг друга.

Массаж переходит в ласки, ласки — в борьбу, борьба — в страсть, а страсть в сон.

К вечеру воскресенья гости начинают разъезжаться, самостоятельно справляясь с завтраком, поиском своих вещей, воротами — и даже прибираются за собой.

Немного.

Хозяева вообще не планируют спускаться.

Они валяются обнаженные на медвежьей шкуре в пиратском логове, и весь этот шум снаружи их совершенно не касается.

Макар спит, закинув руки за голову, и тени его ресниц дрожат на загорелой коже.

Никита любуется Марусей, которая потягивается, как длинная поджарая кошка, демонстрируя плоский животик и трогательные впадины подмышек. Она такая маленькая и беззащитная, что хочется ее затискать, защекотать, сожрать целиком — пусть сидит внутри, там безопасно.

Маруся перекатывается на него сверху, щекоча пушистыми волосами, целует нежно и долго, прикусывая мелкими зубками нижнюю губу и выпрямляется, седлая бедра.

Он собирает ладонями ее грудь, сжимает ее, играет пальцами с еще мягкими плоскими сосками, заставляя их твердеть на глазах.

Она откидывается назад, упираясь ладонями в его колени и позволяя наблюдать, как его член медленно проникает между нежных лепестков, натягивая на себя розовую плоть.

— Ты идеальная… — сиплым шепотом говорит Никита, проводя ладонями от груди до бедер, изображая пальцами сердечко вокруг пупка. — Просто идеальная. Хочу выебать тебя до самого дна.

Он толкается вверх, одновременно надавливая руками на ее бедра и чувствует, как клитор между раскрытых ее губ трется о его лобок. Маруся издает длиннные гортанный стон, приподнимаясь и вновь до упора насаживаясь на него .

— Никогда бы не поверил, что ты можешь быть моей.