Три пути (СИ) - Ульянов Сергей "Контра" - Страница 28

— Лес даёт им приют. Сбиваются в шайки и промышляют браконьерством да грабежом.

— Хороши союзники, — сплюнул Рагнар, — срань разбойная!

— Срань не срань, а стрелки они меткие, — заметил кареглазый хирдманн. — В том году изрядно вэлам крови попортили. Нынче мало кто суётся в Шэмфорст без солидной охраны!

Подкидыш вздохнул. Охрана у него — солидней некуда, почти сотня рутсингов, нападение вроде как не грозит. Но тревога всё равно не отпускала. Деревья-великаны подавляли размерами, в сумраке меж стволами крались зловещие тени, а когда наползал туман — становилось совсем жутко. Даже бывалые воины хмурились и до рези всматривались в стылую мглу.

Огонькам здесь тоже не нравилось. Прыг и Скок настороженно подрагивали и подолгу зависали на месте, будто прислушиваясь к чему-то далёкому и опасному. Это волновало мальчика поболее, чем туман и темень. Как бы снова на тролля не нарваться…

Зато ульфхеднары были довольны. Шарились в подлеске, рыча и принюхиваясь, охотились на дичь, пили звериную кровь и мазали ей лица. Одной ночью, заслышав тоскливый волчий вой, выскочили из палаток и завыли всей сворой в ответ. Возник нешуточный переполох, чуть до драки не дошло. Хъёрлёв быстро унял своих подопечных, но глаз до рассвета так никто не сомкнул.

К исходу седьмого дня Тилле и Стурле — близнецы из хирда Гудмунда — обнаружили неподалёку человечьи следы. Вонючка подтвердил, что до места встречи рукою подать, и предложил разбить лагерь. Мол, утром встанем и разом доберёмся. Однако херсир велел:

— Идём сейчас.

Гул попятился и жалобно замычал. Близнецы скрутили его, заломив руки за спину. Сигольд вынул кривой нож, оттянул ухо строптивца и одним движением срезал мочку.

— Веди, — приказал Гудмунд скулящему Вонючке. — И не вынуждай нас повторять!

Дальше пошли во всеоружии, готовые чуть что сбиться в плотный, нерушимый строй. Рагнар, в кольчуге и отцовском шлеме, левой рукой держал щит, правой — коптящий тюленьим жиром факел. Атли вцепился в лук, размышляя, положить стрелу на тетиву или рано. Оглянулся на Тилле и позавидовал его спокойствию — светловолосый хирдманн будто прогуляться вышел. Стурле — такой же безмятежный, одно лицо с братом. Сзади Гуннар в безрукавке из варёной кожи, на плече — верное копьё. Непривычно молчаливый Бьярне с мечом наголо. Огоньки плыли справа, мерцая в сгустившихся сумерках.

Вонючка вывел рутсингов к недобро чернеющей дубраве и остановился. Сигольд Полуротый ткнул его в спину обухом топора. Гул жестами призвал подождать.

Трижды прокричала неясыть. Проводник кивнул Гудмунду и двинулся вперёд, зажимая ухо окровавленной тряпкой. А Прыг и Скок вдруг заморгали и, сузившись, пропали без следа.

«Фенриз!» — ругнулся про себя Атли. Конечно: время позднее, огонькам пора спать. Без них он сильно потеряет в меткости. Оставалось надеяться, что переговоры пройдут успешно.

Войско, щетинясь копьями, медленно вползло под сень вековечных дубов. Ульфхеднары разбились на две стаи и крались по бокам от основной колонны, едва различимые в темноте. Подкидыш косился на поджарые силуэты в накидках из волчьих шкур, и по спине его бежали мурашки. Он чувствовал себя глупым оленёнком, которого гонят в западню матёрые серые хищники.

Впереди забрезжили огни. Гудмунд велел приготовиться. Атли достал стрелу и кое-как приладил к тетиве дрожащими пальцами. Вскоре вышли на обширную прогалину с древним кряжистым дубом. Тень его узловатых ветвей разгоняли два факела.

Их держали бородатые верзилы в плащах. Рожи — как из одной колоды с немым Вонючкой. Третий, стоявший посередине, на их фоне казался карликом. Но выделялся не только ростом.

Факелы осветили круглое лицо, изъеденное оспой. Выпученные глаза, приплюснутый нос, скошенный подбородок. Что за цверг? Коротышка улыбнулся, кривя мелкий рот, и поднял в приветствии правую руку.

А дальше… Атли словно обдало шквалистым ветром. Кожу укололи тысячи маленьких игл. И вся его суть откликнулась, узнавая: «Волшебство! Волшебство Страны Холмов!»

Радужным семицветьем вспыхнула перед строем крепкая фигура. Зычно крикнула голосом Рольфа: «Ak’h seh’n Fémoirau!» — и пара зелёных ви ринулась к коротышке, впилась с жужжанием в дырявое лицо…

Высокий нечеловеческий визг резанул по ушам. Уродца окутало пепельно-серое облако. А в нём будто уголь полыхнул от ветра…

Оглушённый Подкидыш вгляделся в дымные клубы. И сердце упало ниже печёнки. И ноги подкосило, как от хмеля…

Во лбу коротышки разверзся огромный багровый глаз.

Из темноты с шелестом посыпались стрелы.

Узел восьмой

Он не знал, сколько провёл в пути, и даже не думал об этом. Ел то, что совал ему в руки Хиттер, и совершенно не чувствовал вкуса. Закрывал глаза в темноте — через миг в них брезжило серое утро. Ничего не имело значения, только дорога.

Которая уводила всё дальше от поляны, где остался лежать холодный труп Лотара.

Рыцарь вспомнил, как это случилось. Немой приказ, тело, пронзённое стальным шипом… Красное сияние под ногами померкло, над головой сомкнулись густые сумерки. Нет. Быть не может… Это же его старик. Ги вырос у него на коленях. Играл в деревянного коника, слушал сказки про умных зверей… «Кумушка-Лисичка, братец Волк — не ешьте моего Лотара. Я вернусь и заберу его!»

Он подавил всхлип. Хватит нытья! Старый упрямец сам захотел остаться в прошлом. Пусть гниёт. Будущее за теми, кто не перечит приказам. За теми, кто подчиняется. Как Хиттер Фрай. Как сам Ги, который чуть не сошёл с ума от ненависти и отчаянья. А потом обрёл покой. Покой в служении. В служении Глену.

Мёртвые не солгали: Глен пришёл к нему ночью, и всё встало на свои места.

— Радуйся, Гийом де Лер. Час твоей мести близок. С Рожером де Волором будет покончено — раз и навсегда!

Ги возликовал, а вот чело колдуна омрачила тень.

— Я бросил клич верным, но их слишком мало… Отряд Теобальда уничтожен. Мне нужен ты…

Рыцаря передёрнуло от его алчного шёпота. И вдруг стало понятно: линн устал, смертельно устал. Щёки ввалились, кожа стянула череп, словно тонкая ткань. Голодные глаза вцепились в Гийома, будто хотели отгрызть от него кусок.

— …ты, и твои люди. Семерых будет достаточно. Я укажу путь.

И сейчас де Лер шёл по этому пути. Извилистая дорога меж стволов, корней и кустарников, подсвеченная багровыми огнями. Жуткая, завораживающая, манящая. Ноги сами несли Гийома по ней и, казалось, не ведали усталости. Ещё бы: каждый шаг приближал его торжество. Скоро он повергнет врага и обретёт свободу!

…Какую ещё свободу? Смерть маркиса не отменит языческую клятву и колдовскую связь с Гленом. Ги де Лер — отступник и святотатец. И шомры будут вечно пытать его душу под раскалёнными сводами Эфера…

Плевать! Братоубийца Рейнар не боялся предстать перед Господом. И Гийому найдётся, что сказать Ему на судилище.

«Ты сам оставил меня! Трижды! На поле боя — жить и страдать. В Шэмфорсте — умирать от ран. У чаши с кровью — служить Глену! Если на всё воля Твоя, то в чём же моя вина, Создатель?..»

Может, он и окажется в Эфере. Пускай. Но сперва отправит туда насильника, отравителя и убийцу, названного, словно в насмешку, Защитником Марки!

Гийом вспомнил прошлую попытку и усмехнулся. Каким же он был мальчишкой! Напыщенным дурачком, помешанным на чести. Лично сразить Быка!.. И закончить на плахе, как шомров предатель. Нет! Сделаем, как предложил Глен:

— Мы уничтожим его чужими руками. А потом вернёмся в Хэмптун и вместе найдём Ключ!

Хорошая сделка. Честная. Глен всегда был честен с ним. С самого начала. С договора на пиру — отдай то, чего не ждёшь обрести дома…

…Но ведь это Глен сделал яд, которым отравили отца… он знал, что потребовать!

Ерунда! Не будь Глена, дядька нашёл бы другой способ. На то он и Чёрный Лис. Ха, думал, это он использует линна… Глупец! Глена нельзя использовать — Глену можно только служить!..

— Господин!