Ваше Сиятельство 2 (СИ) - Моури Эрли - Страница 32

— Ты в школу опоздаешь, — забеспокоилась мама, звякнув чайной ложечкой.

— Нет, не опоздаю. Я в нее не пойду. У меня после десяти важная встреча с Жоржем Павловичем, — известил я.

Графиня, конечно, не стала возражать. А я, после того как наполовину справился с яичницей и беконом, негромко ее спросил:

— Как у тебя прошел вчерашний вечер? Была в гостях у Евстафьева?

Она покачала головой.

— А где ты была, мам? — я знал, что она приехала поздно, когда я уже лежал в постели.

— Саш, что за вопросы? — она отвела взгляд, и мне многое стало ясно.

— Ты была с тем молодым человеком, имя которого Майкл? — я взял ее руку мягко требуя ответ.

— Саш, почему тебя это так интересует? — она поднесла чашечку кофе к губам, не в силах скрыть смущение.

— Потому. Потому, что мне небезразлично происходящее вокруг тебя. Говори, да или нет, — настоял я.

— Да. Я была с Майклом. Он мне нравится. И не надо мне сейчас ничего говорить о Евстафьеве, — она отпила несколько глотков и стукнула чашечкой о блюдце.

— О чем вы с ним говорили? — я отправил в рот кусочек бекона.

— Обо всем. Даже о тебе. Майкл очень заботливый, говорил, что юноши в твоем возрасте очень сложны. Выражал понимание, когда я говорила, что мне бывает трудно с тобой. Спрашивал о твоих успехах в школе и планах. Мне с ним легко, Саш, — неожиданно разговорилась она. — Легко говорить, общаться на любые темы. Когда он узнал, как погиб Петр Александрович, то очень соболезновал, сожалел, что я так рано потеряла мужа и живу без крепкой опоры. Майкл чудесный человек — он понимает меня с полуслова. И он очень хорошо воспитан, необыкновенно галантен. Между прочим, он закончил два университета в Кембридже и Риме. После Майкла не хочется даже думать о Евстафьеве.

— Ты же сказала ничего не говорить о Евклиде Ивановиче, и сама заговорила о нем, — я отодвинул тарелку, немного недоев завтрак.

— Саша, все больше не трогаем эту тему! — она снова схватилась за чашечку с кофе.

— Где вы были с Майклом? — я тоже принялся за кофе.

— Мы ужинали в шикарном ресторане «Сады Вико» на Тверской. Это был очень приятный вечер, — Елена Владимировна прикрыла глаза. — Кстати, если ты твердо решил пойти по стопам отца, то Майкл рекомендовал не ограничивать себя выборов имперских академий. Он считает, что разумнее рассмотреть академию в Бирмингеме — там факультет боевых летающих машин с гораздо более высокой базой, чем в наших Редутах.

— А после ресторана ты поехала сразу домой? — полюбопытствовал я.

— Саша! Что за вопросы⁈ — графиня отодвинула блюдце и встала из-за стола. — Ты не должен меня об этом спрашивать! — сердито сказала она, повернувшись.

Скоро шаги Елены Викторовны стихли в коридоре.

— Ваша сиятельство, вам не понравился завтрак? — спросила Ксения, вышедшая из кухни.

— Ксюш, все было вкусно. Просто я наелся. Спасибо, — я подмигнул ей и тоже встал из-за стола.

После часа занятий в своей комнате, я заказал эрмик в «Извозе Лапиных» и поехал на Таганку. Выехал намеренно раньше, чтобы до назначенной встречи с Голицыным, успеть в местечко, в которое я поначалу не собирался. Не собирался до утреннего разговора с мамой.

Выйдя из машины, я остановился перед солидной дубовой дверь под массивной вывеской «Сыскное агентство Скуратова». Звонить не пришлось: дверь тут же распахнул приветливый парень примерно моего возраста.

— Мне нужен Федор Тимофеевич Скуратов, — сказал я, после короткого приветствия.

— Прошу, прошу, господин, — он услужливо проводил меня в зал с длинным кожаным диваном, тучными креслами, и негромко сообщил: — Федор Тимофеевич занят — у него клиент. Пожалуйста, подождите. Думаю, ждать придется долго. Может, желаете чай или кофе?

— Нет, спасибо, — я присел в заскрипевшее свежей кожей кресло и взял газету со столика.

— Если желаете, то Павел Геннадьевич свободен, — парень кивнул на дверь с табличкой «Гофман Павел Геннадьевич».

Я отрицательно мотнул головой. Мне был нужен именно Скуратов. Он должен был помнить меня. Мы заходили к нему, когда отец был еще жив. Так же к нему, насколько мне известно, обращался Голицын.

Прошло минут десять. Я не успел дочитать статью об очередном происшествии с дирижаблем «Южный Ветер», едва не потерпевшем крушение в Египте, как дверь в кабинет Скуратова открылась. Из нее вышла пожилая дама в роскошной шляпе, украшенной перьями. Опустила на лицо черную вуаль и торопливо застучала каблучками в сторону выхода.

— Федор Тимофеевич, я к вам, — сказал я, вставая.

— Прошу… — широким жестом Скуратов пригласил меня в кабинет.

— Не узнаете? — спросил я, заходя.

— Ну-ка, ну-ка, — он прищурился, чуть наклонившись ко мне. — Никак Елецкий младший? — на лицо его начала наползать улыбка.

— Именно. Вы же знаете, папы, увы, с нами нет. Теперь я снова к вам. Но уже без него и по иному вопросу, — я показал свой дворянский жетон, хотя в этом не было необходимости.

Несколько минут мы поговорили о прошлом, вспомнили моего отца. Скуратов все-таки настоял на чае, убеждая, что у него имеется кое-что из самых превосходных сортов со Шри-Ланки. А потом я решительно перешел к делу:

— Федор Тимофеевич, мне нужно выяснить все возможное о двух господах. Первый — это некий Джеймс Лаберт. Он является то ли совладельцем, то ли еще каким-то влиятельным лицом в ночном клубе «Кровь и Сталь» на Махровской. Сразу скажу, интерес мой вовсе не праздный — ребята из этого заведения пытались меня убить.

— Вас убить⁈ — он даже очки снял, удивленно глядя на меня. — Уж не связано ли это как-то со там странным убийством вашего отца? Ведь я слышал на вас имелось еще какое-то покушение месяца два назад.

— Вполне вероятно, Федор Тимофеевич, — я обернулся на звук открывшейся двери. — Эта история может переплетаться с тем, что случилось с отцом.

Приветливый парнишка занес чай на широком китайском подносе.

— По результатам расследования полиции и канцелярия Имперского Сыска был вердикт «Ограбление», убийца объявлен в розыск и, конечно, не найден. Хотя у меня тогда еще появилось подозрение, что дело вовсе не в мелком ограблении, и не том, что отец был пьян и пошел прогуляться ночью по Болотнинской. Мама уже полгода начала подозревать, что дело в его работе над арийскими секретами древних виман. Мы к этому вопросу, наверное, еще вернемся. И может быть вернемся к покушениям на меня, — я придвинул чашечку, втянув ноздрями аромат шри-ланкийского чая. В этот момент мне вспомнилось, что отец говорил, будто основная часть секрета виман как раз спрятана в пирамидах ариев на Шри-Ланке.

— Потом? Что может быть важнее вашей безопасности, Александр Петрович? — снова удивился сыщик.

— Об этом я тоже забочусь. Уж поверьте, необходимые меры принимаю. Но к вам я все-таки по другому вопросу. Как я уже сказал, мне важно выяснить все о Джеймсе Лаберте. И… некотором Майкле. Увы, не знаю его фамилии. Могу лишь сказать, что последние дни он часто бывал вечерами у барона Евстафьева на вечеринках. Думаю, это достаточная подсказка? При вашем профессионализме найдете по ней? — я сделал глоток очень горячего чая.

Скуратов кивнул и полюбопытствовал:

— А Евклид Иванович все так же балуется веселыми вечерами в своем поместье? Любит он это дело.

— Да, все так же: гости, иногда танцы, иногда азартные игры, всегда богатые столы и разные развлечения, — сказал я, попробовав деревянной ложечкой мед. — Моя мама часто бывает там. И буду откровенен: мне не нравится этот Майкл из-за интереса к маме. Есть подозрения, что этот интерес не совсем здоровый.

— Понимаю вас, ваше сиятельство, — Скуратов сделал несколько записей на листке бумаге. — Приступим сегодня же.

— Вот и хорошо. Задержался бы у вас, но очень спешу, — я сделал еще несколько глотков чая, затем вытащил из бумажника три сотенных купюры и положил на стол.