Цифровой (СИ) - Тактарин Ринат - Страница 55

— Достаточно, — прервал я. — Мог бы и проще рассказать.

— Не могу! Во мне, мать твою, писатель умирает!

— Ладно, я так понял, эти норы появляются где хотят и когда хотят?

Чернокнижник кивнул Луке и тот заговорил.

— Верно. Считается, что норы предпочитают стабы, но институтские не согласны. Дело в концентрации иммунных… Естественно, в стабе аномалия вызывает максимальное неудобство, а так, распределение примерно равное. Они научились с ними бороться, купируют и как-то уничтожают…

— Один из их головастиков сказал, что уничтоженная нора, рождает две новых, — перебил Чернокнижник.

— Отлично, теперь я всё знаю, но всё равно ни хрена не пойму. Чем я могу помочь? Пойти и уболтать ближайшую аномалию, чтоб она закрылась?

— Это было бы круто, мать твою! Но боюсь ты устанешь ходить, Стикс велик… Тот головастик говорил про материнскую нору, ту, которая родилась первой — она главная. Втирал что-то про нулевого пациента, — у Чернокнижника вдруг загорелись глаза.

— Что?

— Точняк, мать вашу! Это ж ты, он про тебя говорил… нулевой запустил процесс и только он, может обратить его вспять, во, я ничего не забываю мать твою, — он откинулся на спинку кресла. — А вот, сведения из других источников… От институтских хрен чего добьёшься, если не поделишься знаниями. Так что я, как настоящий, сука, Бонд, раскинул сеть шпионов, — Чернокнижник махнул Луке. — Продолжай парень.

Тот, какое-то время помялся, видимо соображая с чего начать.

— Доподлинно известно, что институт устраивает ежегодные экспедиции в пекло, это так, вступление. Но мало кто знает, с какой целью. К материнской норе, вот куда они катаются! Первая ходка, три года назад, была пробной, аппаратура замеры фона. Затем была вторая и третья экспедиции, последняя особо интересная.

— И чем же? Мартышек с собой привезли? — поинтересовался я.

— Ну не совсем…

— Та мартышка три тонны весила, мать твою!

— Неужто элитника притащили?

— Почти, — слово опять взял Лука. — Они его там выловили. Если идёшь на рыбалку, к чему тащить с собой рыбу?

— Тоже, верно.

— Элитник ушёл в лунку, точнее нору и приборы ничего не зафиксировали, вообще никакой активности…

— Они туда иммунных кидали, прикинь⁉ Нельзя доверять институтским, мать их!

Я не стал делиться своим опытом, не время разводить болтовню.

— Совершенно, верно, но начинали с будущих пустышей, именно тогда, приборы зафиксировали первую активность! А дальше, чем больше иммунных они кидали в нору, тем больше убеждались, что всё бесполезно, хоть дивизию пленных забрасывай… это работа дара, одного единственного иммунного. Получается Стикс обманул сам себя и сам же его подпитывает, как змея, которая начала жрать свой хвост.

— Тебе не с первой попавшейся норой болтать надо, а с той самой, которую ты породил… Надо замкнуть цепь!

Чернокнижник задумался.

— Так ты не пациент, а реципиент, мать твою! Ты что-то получил, а теперь должен вернуть!

— А разве войти в аномалию, не равно смерти? — я понял, к чему он клонит.

— Так ты же бессмертный?

У меня по этому поводу были свои мысли, но кому они интересны?

— Ладно, сам разберусь, — решение я принял давно. — Расскажи-ка лучше, что за хмырь у меня в кармане? С какого хера, называет себя урождённым?

— Так это просто, мать твою, он родился в Горисе, лет двадцать пять назад… Не знаю кто его воспитывал, может бесы какие, отморозь полнейшая.

— В стабе себя сдерживает, — заговорил Лука. — Иначе давно бы повесили, а на кластерах отрывается по полной. Грабежи, убийства, изнасилования… Любит совсем уж маленьких свежачек и не только девочек.

Во мне проснулась злость, захотелось вытащить и порвать тварь на кусочки, пришлось сдерживаться. Я поднялся, намереваясь уйти.

— Ты куда? — удивился глава стаба.

— Прогуляться хочу, может даже до пекла…

— Не спеши, мать твою, мы хоть и зачистили стаб, но мелкота всякая может затаится, многие знают, что вчера в випах присутствовал крупный кваз, а потом пропал Шелест, так что прыгать тебе отсюда, прямо в лес.

— У меня шмотки в гостинице.

— Мы это предусмотрели, — произнёс Лука.

По мне так, слишком он уполномоченный, для простого участкового, видать должность для прикрытия.

— Коробки с патронами и гранатами в соседней комнате. На войну собрался, мать твою? Куплю всё… вот, лови! — Чернокнижник кинул через стол, что-то мелкое.

— Красная? Не многовато ли? — глава стаба отмахнулся.

— Пусть занесут его рюкзак… и припасы на первое время соберите.

Лука вышел за дверь.

— Знаешь, Цифровой, вот честно, не думал, что ещё раз тебя увижу и опять попрошу.

— Я тоже на это не рассчитывал, у Стикса свои планы, брат! Так что давай, начинай меня умолять!

— Сукин сын! — Чернокнижник хохотнул и сразу стал серьёзным. — Я слышал про историю с Калёным, верю, что он нормальный мужик… но этот, — плюнул под стол. — Как говорил грёбаный расист мой крёстный: «Такое жить не должно!»

Я кивнул. В этот момент вернулся Лука, с моим рюкзаком и большой сумкой, вдруг оживший Вискарь, поспешил всё обнюхать.

— Свежего мяса положили, — пояснил Лука.

— Хорошо… всё народ, — закинул рюкзак за спину, поднял сумку и присел, приобняв собаку.

— Постарайся всё исправить и не сдохнуть, мать твою!

В следующее мгновение, я прыгнул по памяти.

Глава 40

Машину тряхнуло на ухабе и Сухмет проснулся окончательно. Тихие разговоры попутчиков не особо мешали, он лишь прислушивался, отдавая дань старой привычке.

— О, друг! Ты проснулся? — Глазастый оправдывал своё имя. — Мы тут думаем, как применить дар Колбасяна.

Машина ехала очень медленно, можно сказать ползла. И не потому, что бездорожье, дело в стае, Сухмет не хотел загнать свою армию и объявил условие заранее, те отнеслись с пониманием.

— Ну и прикинули, если усилить нашего Чемпиона, то он сможет бегать со скоростью сто восемьдесят километров в час, это же нереально!

— Расшибётся, ноги переломает, — вынес вердикт Сухмет. — Дар лакрума, для других! — он не хотел вспоминать Рику, но пришлось.

Владелец хорошего знакомого ему дара, был обычным мужиком со взглядом простака. По началу, парень подумал, что он прикидывается, как говорят некоторые, строит из себя лоха. Присмотрелся, прислушался оказалось и в правду лох, точнее верит всему, что скажут. И вообще, он был таким же завербованным как Сухмет. Глазастый с Чемпионом нашли его чуть раньше.

— А если я твой дар усилю, что получится? — спросил у него Колбасян.

Пока Сухмет дремал, все трое, дабы не мешать, разместились на передних сидениях внедорожника, Глазастый водитель и два пассажира. В данный момент, лакрум смотрел на него такими глазами, что хотелось топать ногами и смеяться.

— Гляди мне за спину, Колбасян. Что ты видишь?

Тот сфокусировался на заднем стекле, в глазах промелькнул страх, на секунду сменившийся вселенской тоской.

— Трёх элитников вижу, по обе стороны свита и дальше тоже… Весь наш тыл, это заражённые! — голос едва не сорвался.

— А если ты применишь свой дар, заражённых станет в несколько раз больше, — сообщил Сухмет, глядя на всех. Глазастый тоже наблюдал, в зеркало заднего вида.

— Круто, брат! — выдал он из-за руля. — Больше двух красных, однозначно.

— Страшно! — не согласился лакрум.

Молчаливый Чемпион, нервно посмеивался.

— Скажи Колбасян, — Сухмет решил перевести тему. — Почему тебя так зовут? Любишь колбасу?

— Нет, — в его отрицании прозвучало столько отвращения, что парень поверил. — Особенно отмывать по утрам заветренную копчёнку… Я на продовольственном складе работал, начальство определило в холодильник к колбасе и деликатесам. Три с половиной года… Настолько пропитался запахом, что от меня на Стиксе ещё неделю воняло, вот крёстный и назвал.

Сухмет рассмеялся и его поддержали все.

— Даже если жрать нечего будет, только колбаса, я лучше с голоду сдохну, — это вызвало новый взрыв смеха.