Кофе с молоком - "bastet" - Страница 77

Майя расставалась со мной несколько раз. Сначала в Турине, потом здесь, в клинике. А я упорно не желал принимать это. То, что я ей больше не нужен. Так временное развлечение. Ведь как можно простить насилие? Я не понимаю. А может… и не было ничего? И Матвей не такой урод, каким она его мне представила? Меня бросает в жар. Температура повышается до критических отметок, пульс ускоряется, во рту становится сухо. Нет, она не могла поступить со мной так… Зачем? Не верю. Сам убеждаю себя в обратном, но душу уже грызет червячок сомнения… Что если ничего не было?

Эти мысли не покидают меня всё то время, что я нахожусь в Турине. Присутствие рядом мамы проходит для меня практически незаметно. Я настолько погружен в себя, что она уже открыто выражает беспокойство и радуется, когда видит на моем лице слабую улыбку. Наконец я дома, прилетел на родину.

Здесь, мне действительно дышится легче. Свободнее, приятнее, спокойнее. Я возвращаюсь к прежнему себе: беззаботному парню, что не заводил серьёзных отношений и просто наслаждался жизнью. К черту Блондинку. К черту любовь.

Моё самочувствие позволяло мне оторваться, и я пошёл в клуб. Пить не хотелось, я не особо любил это дело, глушить эмоции или подменять их суррогатом не моё. Я снова на охоте. Взгляд уже зацепил двух-трех девчонок, которых можно было бы развести на секс. Я ожидаемо выбрал блондинку. Пару коктейлей и она моя. Быстрый перепих не принёс мне нужных эмоций. Лишь появилась какая-то брезгливость к самому себе. Подумал, что сказала бы Майя, узнай для чего я ходил в клуб… Ничего бы блин не сказала! Не имеет права предъявлять. Мы расстались. Я могу трахать кого хочу. И буду это делать. Пока не перестану о ней думать.

А ещё в моих мыслях Олег. Я скучаю по нему. Мне его не хватает. Не понятно как оказываюсь возле его дома. Подхожу к двери и нажимаю на звонок домофона.

— Мне нужно поговорить с Евгением Алексеевичем — говорю как только там берут трубку.

— Представьтесь.

— Александр Золотов.

Проходит пару минут, прежде чем приходит ответ.

— Во встрече отказано.

— Причина? — с ходу завожусь я — Я лучший друг его сына! Я имею право знать, где он похоронен, черт возьми!

— Покиньте территорию — сухой голос все так же спокоен.

— Б*! — мат вырывается из меня сам собой и со злости я пинаю дверь.

— Если вы не уйдёте, я вызову полицию — предупреждает охранник.

Я выдыхаю.

— С Мариной я могу поговорить хотя бы? — не теряю надежды попасть внутрь.

— Нет — отказывают мне — Она не принимает посетителей.

Домофон гаснет и я понимаю, что связи больше нет. Ещё раз пинаю дверь в каком-то отчаянном порыве, срываюсь на ней, словно она виновата в том, что я стою тут ничего не добившись. Смачно выругавшись иду в сторону остановки. Я не намерен сдаваться просто так, но что делать пока не знаю. Нужно подумать. К родителям Олега так просто не подобраться. Их нельзя встретить в городе как обычных людей. Они не ходят по магазинам, и не гуляют в парке. Кругом их сопровождает охрана. Олега всегда очень напрягал этот контроль. Он чувствовал себя заложником своей же семьи…

День проходит на нервяке. Я пару раз срываюсь на мать, и рычу на отца, когда они пытаются вдолбить мне то, что дизайн это моё будущее. Нет. Не хочу, не могу, не должен! Стоит взять в руки карандаш, как я вспоминаю её. Хочу её нарисовать. Голую. Душу в себе этот порыв, никогда такой хренью не страдал, противно от самого себя… И горько. Очень горько оттого, что у нас всё в прошлом. И это не я её, а она меня бросила. Этот факт бесит особенно. Может, если бы бросил я, мне было бы легче. Хотя не знаю. Никогда раньше так тяжело не было, а расставался я с девчонками часто. И по-разному было. Чаще конечно я бросал, но и меня тоже…

Ночью мне не спится и я сдаюсь. Встаю и сажусь за стол, включаю настольную лампу, беру листок бумаги и карандаш. Закрываю глаза, вспоминая Блондинку. Когда открываю, уверенно черчу плавные изгибы её тела, с больным наслаждением прорисовываю её грудь, соски… Она лежит в моей постели после секса. Приятная нега охватила её тело, веки опущены, на лице мечтательная улыбка. Майя здесь, но в то же время далеко, где-то в себе, в своих ощущениях. Добавляю вокруг неё смятые простыни, небрежно брошенную подушку, зачем-то рисую задний фон, стену и половину окна…

Смотрю на готовый рисунок и содрогаюсь. Всё реально. Блондинка никогда не была в моей комнате, но по ощущениям как будто только что отсюда вышла… А мой рисунок похож на черно-белую фотку, что я сделал тайком.

Не нахожу в себе сил уничтожить своё творение. Хотя хочу. Вместе с чувствами к ней. Ничего не прошло. Всё по-прежнему горит и плавится внутри. Она с Матвеем. Она с Матвеем. Повторяю как мантру. В душе раскручивается адская воронка из ревности и боли. Я в красках представляю их близость и мне охота сдохнуть. Не могу перестать об этом думать. Не знаю как моё сердце ещё способно биться. Всё же через него пропускаю. Там не орган уже, а кровавые ошметки должны быть. Жалею, что не помер в больнице. Не остался в своём сне, там, где мы были вместе…

Теперь поздно. Для всего поздно. Я инфицирован. И эту болезнь не вылечить, как ни старайся. Потому что на этот раз чувства настоящие. Эта именно та гребаная любовь о которой пишут слезливые книжки и снимают сопливые мелодрамы. Сука. Почему я? Что в ней такого особенного? Отчего меня так кроет? Если я пойму это, у меня появится шанс вытравить Блондинку из себя. Вырвать ядовитые корни, что она пустила в моей душе… Ненавижу её. Ненавижу! Ненавижу так же сильно, как люблю…

Проходит пару недель. Я усиленно изучаю материалы для поступления в экономический колледж. Хотя до вступительных экзаменов ещё далеко, мне необходимо чем-то занять свой воспаленный мозг. Воспаленный, потому что Блондинка сидит в нем занозой. Я пытаюсь её забыть, но не получается. Тем более, что последние дня два дышу с трудом. Воздух опять стал тяжелым и невыносимо колючим, словно осязаемый, он царапал горло и душил меня. Я не мог понять, почему это снова происходит… Наверное, я все же свихнулся.

Понимаю это, когда мне звонит кто-то с номера Олега. Несколько секунд пялюсь в экран, а потом все же заставляю себя нажать на зелёный значок.

— Я жив — знакомый голос, заставляет меня замереть в ужасе.

— Олег?

— Да, Сань, это я. Прости, что не сообщил раньше. Отец запретил. Но я жив. Я дома.

— Ох* — матерюсь я — Как? Что произошло? Разве ты не разбился?

— Нет. Давай встретимся, я всё расскажу. Теперь можно. Теперь я могу быть живым.

Пытаюсь понять, что это значит, но не получается. Олег называет адрес какой-то кафешки в центре, запоминаю на автомате. Быстро собираюсь и выезжаю из дома.

На место приезжаю первым. Беру чай и сажусь за столик. Не верю, что сейчас увижу Олега. До последнего думаю, что меня разыграли, тупо поглумились зачем-то. В это поверить легче, чем в то, что мой друг жив.

Но когда на мое плечо сзади ложится чья-то рука я вздрагиваю и медленно оборачиваюсь. Олег. Я вскакиваю на ноги и крепко обнимаю этого засранца! Убить его готов после такого! Но не злюсь. Я рад, я чертовски рад, что он жив… Захлебываюсь своей радостью, задаю миллион вопросов, на которые сразу естественно не получаю ответов. Олег даёт мне привыкнуть и выпустить пар. Смотрит на меня с улыбкой, а в глазах у него счастье. Когда я немного успокаиваюсь, он садится напротив и рассказывает мне скорее сюжет какого-то боевика, чем свою жизнь.

Слушаю с открытым ртом, не перебиваю, а в конце потрясенно охаю.

— Значит, Тесса здесь? И эта ненормальная Лиля тоже?

— Да. Она убедила меня, что не собирается больше мстить — улыбается Олег — Общение с Тессой повлияло на неё.

— И ты ей веришь?

— Нет. Как можно верить человеку, который пытался тебя убить? Дважды. Я присматриваю за ней. — Олег резко переводит тему — Слышал про твою выходку на свадьбе. Честно, я удивлён. Не думал, что ты нападешь на её мужа с ножом…

— Да, это было глупо — вздыхаю я — Я такой дурак был. Думал, она меня любит… Ладно, всё в прошлом. А ты был прав. Не стоило мне добиваться её.