Мийол-алхимик (СИ) - Нейтак Анатолий Михайлович - Страница 39

— Кто? — пуще прежнего напряглась принцесса.

— Черносписочные. Точнее, члены банды Гривастых: шесть штук. По утверждению той пары из их числа, которую удалось изловить, некие «высочайшие господа» с кожей точно такой же красной, как твоя, наняли «самолучшую ладонь бойцов». Не подумай — не для убийства, нет. Предполагалось, что «обнаглевшего фуска», то есть меня, всего лишь «поучат уму-разуму» при помощи дубин и боевых шестов. В общем, побьют. Аккуратно, но сильно.

Брови Гереи поползли вверх.

— Зачем?

— А это и есть самое весёлое, — хмыкнул призыватель. — Поименованные «высочайшие господа» подобным интересным способом хотели намекнуть, что я как-то слишком долго держу в гостях некую инь-Шелетидйид. После сеанса, х-ха, «обучения уму-разуму» Гривастые должны были передать мне, чтобы я, цитирую: «Перестал мять сиськи кузины Гереи и отпустил её в клан обратно, да поскорее». Как тебе это, уважаемая гостья? И да, почтенные: я ничего не напутал?

— Ничего, — фыркнул мэтр Кемват, нимало не собираясь скрывать, что сложившаяся ситуация его забавляет. — Изложено точно. Без купюр.

— Ну так что ты на это скажешь? Хочешь обратно в клан?

— Нет.

— А почему?

— Потому что, — вместо инь-Шелетидйид ответил вис-Чарши, сбрасывая насмешливость, как цикада кожу, — конденсация не удаётся. Угадал?

Алхимик 15: конец и начало

— Да, — сразу же ответил сам себе мэтр Кемват, пронизывая её взглядом глаз, очень похожих на глаза Никасси, сразу выдающих тесное родство. Точно такой же серый лёд с лучами бледной синевы. — Вижу, что так.

Весьма видная и фигуристая (не как Урма, а сугубо в смысле мышечного рельефа: женственностью в традиционном понимании особенности родного клана Герею обделили), рослая, довольно скудно облачённая девица под этим взглядом сперва даже как бы съёжилась…

Но быстро опомнилась, распрямилась и сверкнула глазами в ответ:

— Шелетидйид — не Таруйид. Я бы охотно ещё лет десять и более не пыталась возвыситься до мастерства, готовясь и углубляя понимание… но мне приходится жертвовать прочностью своего основания! И даже теперь… подонки! — отвернувшись и глядя куда-то вдаль, пробормотала она почти беззвучно (но не для Полоза Фокусировки Шёпота). — Нет — пхуры!

От последнего слова — вообще-то совершенно неподобающего воспитанной девице, а уж для воспитанной клановой девицы неподобающего семикратно — и на миг исказившихся черт Гереи полыхнуло какой-то животной, подсердечной ненавистью.

Конечно, такой явный выход из себя нёс урон личной репутации. Для чуткого слуха и зорких глаз как минимум мэтра Кемвата, вполне способного читать по губам, инь-Шелетидйид моментально превратилась именно в ту, кем, собственно, и являлась: малолетку, слишком слабую для своего статуса… слабую умом и волей.

Но ей, как подозревал Мийол, на мнение посторонних было плевать.

А ему самому ноющие рёбра изрядно убавили лояльности к ней.

— Герея, — окликнул он, — не могла бы ты подтвердить перед почтенными, что не коварному похитителю юниц принадлежит твоя сердечная свобода?

— Что?

— Подтверди, что ты здесь по своей воле и выбору.

Переход от поэтических цитат к юридической терминологии сработал. Ну, или принцесса просто взяла себя в руки, вернувшись из пространств воображения:

— А что, были сомнения? Но ладно. Подтверждаю! Официально, при свидетелях, пребывая в трезвости и здравии, заявляю: базилар Мийол эр-Сарекси — радушный хозяин, благонамеренный и щедрый. Я же — гость в доме его по своему желанию и выбору; Садгин Хозяин Недр да отвернётся от меня, если слова эти лживы!

— Услышано, оценено, признано, — буркнул широкоплечий подмастерье.

— Услышано, оценено, признано, — повторила за ним долговязая.

— Услышано, оценено, признано, — не стал нарушать церемонию мэтр Кемват, высказавший своё, как подобает сильнейшему, последним.

— Желаете остаться и лично засвидетельствовать, сколь щедр мой дом, почтенные? — тут же поставил вопрос с прямотой древка копейного Мийол. При этом он не забывал фонить лёгким недовольством, вполне внятным для всех, так что вис-Чарши и Стражи Стен предпочли — само собой, в подобающе вежливых церемонных фразах — от такой чести отказаться.

Подождав, пока силуэт эй-лодки не уменьшится настолько, что его мог бы заслонить палец на вытянутой руке, призыватель повернулся к притихшей принцессе.

— Погонишь прочь? — спросила она с оттенком смирения.

— Возможно, следовало бы, — фыркнул он. — Но я сперва предпочту получить должное.

— Что⁈

— Ты задолжала мне кое-какие объяснения. Или нет?

К чести Гереи, накатившее смущение оказалось совершенно искренним. Но от нужды в откровенном признании её временно спасли домочадцы: Шак, Рен, Диз, Санхан и даже Элойн с Ригаром — все высыпали на площадку для медитаций и завалили Мийола вопросами. Всё же не каждый день его доставляют домой с такой помпой… и с таким эскортом.

Смуглянку (уже характерно округлившуюся: до предполагаемого срока родов всего-то три месяца с небольшим осталось) особо интересовало, что там у любовника со здоровьем. Сиашерен не терпелось вызнать все-все подробности, чтобы потом удивить Тоша, дежурящего у системы магического наблюдения. Куддиз просто молча выражал моральную поддержку, как это и положено хорошему ассистенту базилара… а Шак вновь тестировала бдительность учителя, уйдя в полное исчезновение и пытаясь подкрасться с фланга.

Надо сказать, если бы не эволюция Полоза Фокусировки Шёпота, шансы у неё были: очень уж отвлекающих факторов оказалось много. Даже натренированная призывами многозадачность могла не помочь. Но увы ей: плащ беззвучия не укрыл от специализированной сенсорики, Мийол не просто вовремя среагировал на попытку осалить, но даже, развернувшись, в буквальном смысле схватил ученицу за руку.

— Так, — сказал он, пользуясь моментом, — все в дом. Если кто-то не заметил, у меня тут один серьёзный разговор не окончен. И даже не у меня, а у нас. Фьють-фьють! — помахал он кистью в направлении дверей, — Или у вас своих дел мало? Точно мало? А если найду?

Рен и Диз сделали вид, что ужасно напуганы (да-да, даже ассистент… а какой был парень почтительный — и как быстро испортился в семейной атмосфере!) и убежали в мезонет. Остальные тоже туда двинулись, но уже безо всякой спешки…

И вскоре почти тем же составом расселись в гостиной, спонтанно образовав три кучки.

Со времени заселения (и преимущественно стараниями Элойн и Санхан) помещение очень сильно изменилось. Раньше гостиная выглядела просто голой каменной пещерой: большой, гулкой и холодной — что подчёркивалось синевато-серым кварцитом облицовки. Выглядел он весьма богато, даром что порода относилась к сравнительно простым, но уюта не создавал. По крайней мере, для человеческого взгляда… хотя и гномы вряд ли сочли бы простой полированный камень чем-то интересным, а не уныло-аскетичным.

Что ж, теперь ни внизу, ни по сторонам, ни сверху следов исходного интерьера не осталось. Пол застелили тростниковыми циновками, а поверх развернули сравнительно простенький — не эмсанский и даже не претендующий — но мягкий и тёплый ковёр: бело-сине-зелёный, с крупным, нарочито неправильным геометрическим орнаментом. Стены закрыли травянисто-зелёные тканые экраны, плотно прижатые к стенам несущими бамбуковыми планками. Вдоль одной из стен выстроились книжные шкафы с полками, полными простой художественной литературы; однако обычно — как и сейчас — их скрывала из виду раздвижная ширма из плотного синего шёлка. Лаконичная вышивка на ней белой нитью изображала стилизованный трёхмачтовый парусник на фоне облачных колонн.

Что касается мебели, то её Мийол обзывал «мечтой сибарита». Три диванообразных ложа-лежбища, несколько пухлых и мягких подушек, а ещё — пара здоровенных и полдюжины средних плюшевых игрушек. Средние вполне позволяли использовать их как дополнительные подушки, а вот здоровенные сошли бы за кресла.