Отважные капитаны. Сборник - Киплинг Редьярд Джозеф - Страница 85

— И? — после некоторого молчания вопросил Уинчмор.

— Он умер. На следующее утро я заметил, что флаг на мачте нейтрала был приспущен.

Последовало долгое молчание. В кабинет заглянул Анри и улыбнулся. Маддингем знаком позвал его к себе.

—— Но почему же вы не помогли ему уладить личные дела? — осведомился Портсон.

— Потому что я выступал не от себя лично, не в качестве частного лица. Я провел на мостике три ночи и, — Маддингем достал из жилетного кармашка часы, — в это же время завтра я буду снова стоять на нем, будь оно все проклято! Моя машина уже подана, Анри?

— Да, сэр Фрэнсис. Мне очень жаль...

Гости рассыпались в похвалах прекрасному ужину, а когда комплименты иссякли, Анри заявил, что по-прежнему считает себя их должником. Как и его племянник.

— Вы едете со мной, Портсон? — поинтересовался Маддингем, с трудом выбираясь из-за стола.

— Нет. Мне надо в Саутгемптон, увы! Моя машина уже ждет.

— А я сначала на Юстон[93], а оттуда — на бережливый Север, — с содроганием проговорил Уинсмор. — Закажите мне такси, Анри!

Тегг улыбнулся.

— Мне полагалось бы сейчас крепко спать, но, если не возражаете, я бы доехал с вами до Грейвсенда, Маддингем.

— С радостью. А теперь предлагаю выпить на прощание, — предложил Маддингем. — Ваше здоровье! Тост обычный, если никто не возражает: будь прокляты эти нейтралы!

БУНТ НА БОРТУ

То, что оставил от него злостный бронхит, прибыло, по совету врача, на остров Стефано — жемчужину субтропических морей, лежащую на той широте над экватором, где попугаям селиться не свойственно.

И все же их там обнаружилось не менее трех, пронзительно вопящих в кедровых кронах. Он поинтересовался у юной леди, отлично знакомой с этим островом, как подобное возможно.

— Двое из них наши, — ответила она. — Мы раньше держали их на веранде, но они улетели, свили себе гнездо и вырастили птенца.

— И как выглядит маленький попугай?

— О, совсем как иудейский младенец. И я полагаю, что скоро их станет больше, — юная леди многозначительно улыбнулась.

Он наблюдал, как корабль его величества «Флореалия» входит в гавань. Корабль встал на якорь и отправил на берег командирскую шлюпку. На пристани бультерьер, де-факто являющийся старшим суперинтендантом полиции острова, втолковывал портовые правила главному псу со шхуны, прибывшей из Флориды с грузом древесины. Рядом стоял полисмен. Командирская шлюпка, высадив пассажира-инвалида, отчалила. Полисмен ясным голосом обратился к собаке:

— Пойдем-ка, Полли! Красотка Полли! Полли-Полли-Полли! Идем!

Команда шлюпки, похоже, заскрипела зубами, наблюдая за шествием полисмена и пса. Инвалид обменялся с полисменом парой слов и тоже захромал по главной улице к дальнему мелководному концу гавани, где чуть в стороне от главной дороги у мангровых зарослей и пуансеттий располагалась судоремонтная верфь.

Небольшой щенок, помесь фокстерьера с дворнягой, лежал на песке, словно приходя в себя от недавнего потрясения, прямо на пути пары темнокожих вест-индцев, пытавшихся втащить на верфь сорокафутовый шлюп, который уже добрую сотню лет занимался каботажной торговлей, а теперь явно нуждался в новом баллере[94] для руля.

— Дайте Лил отлежаться, — крикнул им мистер Рэндольф. — Разворачивайтесь лагом и перекиньте на причал сходни!

Затем он поздоровался с гостем:

— Доброе утро, мистер Хитли. Как ваш кашель? Климат вам подходит? Вот и славно. И Лил тоже легче. Ей помогает молоко. И вы не единственный ее поклонник. Уинтер Вирджил теперь приносит ей молоко. Он тоже должен скоро появиться.

— Уинтер Вирджил! Какого дья... Кто он?

— Его всю последнюю неделю не было. У него возникла небольшая проблемка. — Мистер Рэндольф добродушно рассмеялся. — Он бывший боцман военно-морского флота, где и прослужил всю жизнь. Еще когда я был мальчишкой, он вышел на пенсию и женился на ирландке — вдове из Корнуолла. Миссис Гэллап или Мьюэтт, если не ошибаюсь. А, нет, погодите! Точно — Мьюэтт. Это ее первым мужем был Гэллап. Он оставил ей пять акров доброй земли под луковые грядки, которые потом пожелал купить отель под поле для гольфа. Вот эти деньги, плюс те накопления, которые были у Вирджила, и позволили ему обзавестись домиком с садом неподалеку от верфи. И удержать его вдали от этого домика не проще, чем сухопутных крабов от утопленника, выброшенного прибоем. Я ожидаю его появления с минуты на минуту.

Мистер Хитли расстегнул свое легкое пальто — солнце уже начало ощутимо припекать. За старым шлюпом виднелся алый гидроплан[95], сияющий новой оснасткой и сильно пахнущий свежей краской.

— Новое приобретение мистера Рембрандта Касалиса, — пояснил мистер Рэндольф. — Он занимается переработкой сахара, и, по слухам, его компания стоит добрых пятнадцать миллионов. Но мореход он не из лучших. На прошлой неделе врезался бортом в верфь. Впрочем, это меня не волнует. Его компания в состоянии оплатить ремонт. А я должен вернуть гидроплан как раз сегодня утром... Эй! Куда? Вы же только пришли! Посидите немного в тени — Вирджил должен скоро вернуться с молоком для Лил. Отдохните, поболтайте с ним. А Лил пока составит вам компанию.

Он прошлепал по воде к гидроплану, завел его, произведя оглушительный рев, и секунду спустя уже скрылся из виду. Застоявшаяся вода и мусор еще кружились у корней мангров, а звук взбесившегося мотора уже стих за входом в гавань.

Мистер Хитли внимательно наблюдал за вест-индцами. Те установили сходни, спустили по ним проржавевший баллер и куда-то ушли. Лил спала, а по белому коралловому песку дороги, проходившей вдоль берега, тащилась процессия повозок и упряжек: прибыл очередной круизный пароход, и его пассажиров развозили по отелям.

Затем с дороги во двор верфи вошел пожилой, строгий, тщательно выбритый мужчина в безупречном чесучовом костюме. В левой руке (на правой была повязка) он нес запечатанную бутылку стерилизованного молока. Лил тут же подбежала к нему, и он спросил, куда подевался ее хозяин. Мистер Хитли пояснил, после чего оба представились. Мистер Вирджил выудил откуда-то чистое блюдце, и тут обнаружил, что не в состоянии одной рукой налить в него молока. Мистер Хитли пришел на помощь.

— Сама она стоила семьдесят пять центов, — заметил мистер Вирджил, наблюдая, как Лил лакает молоко. — Но в последние шесть недель обходится в четыре доллара в неделю. Впрочем, эта чертова собачонка принадлежит исключительно Рэндольфу.

— Не любите собак? — спросил мистер Хитли.

— В данный момент не люблю никаких домашних животных.

Мистер Хитли взглянул на его туго перевязанную ладонь и кивнул.

— Нет, это не собака, — перехватив его взгляд, пояснил мистер Вирджил. — Попугай. Военный врач с верфи сказал, что это больше похоже на работу стервятников.

— Я мало что знаю о попугаях.

— На флоте выучишься чему угодно... рано или поздно. Чтоб меня разорвало!

— Мистер Рэндольф говорил мне, что вы изрядно послужили.

— С юности до старости — целых сорок лет. Вышел на пенсию в тысяча девятьсот десятом — после того, как Джеки[96] спустил на воду свой дурацкий «Дредноут»[97]. Весь этот так называемый Новый флот изрядно испортился с тех времен. Я был юнгой, к примеру, в старом Черном флоте. Припоминаете: «Воин», «Минотавр», «Геркулес» и прочие. Служил на «Голодной Шестерке», если это вам о чем-то говорит... Вы уже уходите?

Мистер Хитли вышел из-под навеса ангара.

— Да нет. Я всего лишь собирался усадить свою... гм... немного посидеть вон там, — мистер Хитли развернулся к шлюпу, но помедлил — так, словно приглашал мистера Вирджила подняться на борт первым[98]. Старик проворно взбежал на палубу.