Передышка не бывает долгой - Никитин Юрий - Страница 13

Кузя сказала жалостливо:

– Что хорошего, даже лизнуть не может, посмотри, как смотрит!

– Это хорошо, – сказал Мрак. – Тебе больше будет. Подумаешь, муравей!.. А вдруг жрет, как хомяк?

Кузя мотнула головой, но ответить не смогла, засунув петуха наполовину в рот, щеки раздулись в стороны, сама стала почти хомяком.

– Ешь-ешь, – сказал Мрак, – не торопись. У нас еще есть время.

В мешке началось шевеление, словно Хрюндя устраивается поудобнее, но она высунула сонную морду с заспанными глазами, посмотрела лениво, что-то пробурчала.

Кузя сказала быстро:

– Иди сюда, поиграем!

Хрюндя посмотрела на горячий песок, накаленное небо, воздух вообще обжигает, попятилась и спряталась в мешке.

– Ей бы под корягу, – сказал Мрак. – Большую и мокрую. Ладно, поедем дальше. Говоришь, уже рядом?

Кузя энергично закивала, торопливо вскочила. Мрак умело свернул скатерть, сунул к Хрюнде, пусть той будет мягче.

Кузя послушно вскинула руки, Мрак подхватил ее под мышки и усадил на конскую шею, тут же поднялся в седло и придержал Кузю, что старалась дотянуться до конской морды и поцеловать в мягкие розовые ноздри.

И снова горячий ветер в лицо, а под копытами сухой треск. Кузя высунулась вполглаза из-под плаща, указывает пальчиком.

Мрак увидел впереди быстро вырастающую в размерах скалу, огромную и ржавую, словно из железа, простоявшего здесь тысячи лет. И все вокруг посыпано ржавчиной, от края и до края, ничего больше, только валуны и мелкие обломки скал.

Кузя повертела головой, пискнула:

– Муравейчик… а дальше?

Мрак ждал, ничего не услышал, как ни прислушивался, а Кузя тяжело вздохнула и сказала упавшим голосом:

– Он вот под той скалой.

Мрак тронул повод, посылая коня вперед шагом, всмотрелся внимательнее.

– Ого, да это сплошной камень! Да еще на каменной плите верст в сто в длину. Понятно, почему не выбраться… Говоришь, еще живой? В самом деле?

Кузя сказала жалобным голоском:

– Да. Но ему там очень плохо. Видишь?

Она показала ему руку, там муравей выбежал с ладони на локоть, быстро-быстро замолотил сяжками по воздуху, что-то растолковывая, сам даже подпрыгнул пару раз, как понял Мрак, от возбуждения.

– Че он щас?

– Показывает, – сказала Кузя. – Ох, ты куда…

Муравей соскочил ей на колено, а оттуда его снесло на землю. Мрак успел увидеть, как быстро-быстро помчался к скале, но не юркнул под нее сразу, а еще постоял, размахивая сяжками и то сдвигая, то раздвигая серпообразные челюсти, и лишь когда убедился, что на него смотрят, присел и протиснулся в узкую щель между скалой и таким же каменным основанием.

– М-да, – сказал Мрак озадаченно. – Несмелому и ухватить не за что. А уж поднять такую гору… разве что всю Барбуссию мобилизовать! А то и Куявию.

Кузя сказала с надеждой:

– Но ты попробуешь?

Мрак проворчал:

– Попробовать можно, за это не бьют… Но я такой камешек на волосок не сдвину. Даже на полволоска.

Он покинул седло, конь отошел на пару шагов и начал осматриваться насчет где чего пожевать, а Мрак подошел к скале, закинул голову, рассматривая ее до вершины.

Целым войском не сдвинуть, понятно, но Кузя смотрит с такой надеждой, надо показать ребенку, что старался, но не получилось, он вздохнул и, поплевав на ладони, подошел к скале вплотную.

Кузя присела с ним вместе, с сочувствием смотрела, как он пытается засунуть пальцы под скалу, но щель слишком узкая, только муравью и выбежать, сказала с отчаянием:

– Ну почему же так?.. Я же видела… Ох, вон там дальше!.. Щелочка!..

Мрак выпрямился сделал два шага в сторону. В самом деле щель шире, а раньше не увидел, потому что песком засыпало, а сейчас порыв ветра хорошенько дунул и обнажил.

– Попробуем, – сказал он в ответ на устремленные на него глаза, полные надежды и веры в его всемогущество. – Только камешек великоват.

– Даже для тебя? Мрак!

– А что я, – проворчал Мрак, – толстый и ленивый… Еще и звездочет, а звезды подымать не надо, каждая на своем месте, дивный узор создают!.. Уж и не знаю зачем, свиньи и то на небо смотрят чаще. Правда, когда их смалят…

Глава 11

Он присел, кое-как просунул пальцы под плиту. В самом деле щелочка, но даже мышь не протиснется, потому заключенному пришлось муравьем выпускать свою душу поглядеть на мир, которого лишился.

Кузя задержала дыхание и напряглась, надув щеки, когда Мрак начал медленно приподниматься, багровея лицом.

Скала не дрогнула, тысяча человеческих рук не сдвинет, Мрак некоторое время пытался поднять каменную гору, но вздохнул и, растащив пальцы, распрямился.

– Нет, это же гора… Что же он такое натворил?

Кузя сказала с надеждой:

– Мрак, ты же самый сильный на свете!.. Попробуй еще раз!

Мрак перевел дыхание, хотел отступить, но посмотрел на малышку, в глазах ребенка столько надежды и веры в его силы, снова вздохнул.

– Такую гору сами боги не сдвинут! А уж приподнять…

Он присел, сунул пальцы в щель, начал тянуть вверх, побагровел, кровь бросилась в голову с такой силой, что кожу защипало, будто ошпарили кипятком.

Некоторое время тянул вверх, на краткий миг показалось даже, что гора дрогнула, начала приподниматься, но он устрашился, что придавил пальцы и не рискнул перехватить получше, наконец со вздохом отпустил, с натугой выпрямился.

– Тяжеловато…

Кузя суетливо забегала то с одной стороны, то с другой, пищала сочувствующе, а когда Мрак отступил, вскрикнула в страхе:

– Мрак!.. Ты не смог?

Мрак ответил с неловкостью:

– Бывает, и взрослые не все могут.

Она вскрикнула:

– Попробуй еще разик!.. Ну, пожалуйста!.. Самый последний раз!.. И тогда уедем…

Мрак поколебался, но в устремленных на него чистых детских глазах столько надежды и бесконечной веры в его силу и его мощь, что проговорил с неловкостью:

– Хорошо-хорошо. Жилы порву, но что могу, то смогу.

Она присела рядом с ним, даже попробовала сунуть тоненькие пальчики под скалу, Мрак задержал дыхание, напрягся, мышцы как окаменели, он сделал движение приподнять скалу, она вроде бы снова чуть дрогнула, хотя такое никому не поднять, но сцепил зубы и, не дыша, тянул и тянул вверх.

Рядом прозвенел звонкий голосок Кузи:

– Выползай, выползай!

В висках шумит кровь, донесся голосок Кузи: «Еще чуточку, еще!», он тянул, чувствуя, как рвутся жилы, а в голове уже рев водопадов крови, но держал, сам хрипя и задыхаясь, в глазах потемнело, ощутил, что колени подкашиваются, пальцы медленно разжались, край каменного массива выскользнул и тяжело ударился о каменное основание.

Он прислонился к скале, тяжело дыша и стараясь удержаться на ногах. Рев крови в ушах начал затихать, зрение медленно очищалось, различил на земле рядом с каменной стеной человеческую фигуру.

Спасенный пытался двигаться, но руки подламывались, когда пробовал приподняться, к тому же путался в неопрятного вида одежде, похожей на длинное старое одеяло, из которого торчат голые до колен ноги и до локтей руки.

Мрак все еще приходил в себя, а спасенный с трудом перевернулся на спину, болезненно сощурился, взглянув на небо, тут же постарался снова вернулся в прежнее положение, а из него поднялся и сел с третьей попытки.

Черноволосый, с острым, как лезвие топора, лицом, крупные ястребиные глаза, выступающая нижняя челюсть, во всем облике вызов и нетерпение, но дышит тяжело, восстанавливая дыхание, что непросто, если пролежал придавленный очень долго, как утверждает Кузя.

Во рту Мрака пересохло так, что стены и низ пещеры рта полопались, даже язык в трещинах, он с трудом подвигал им, стараясь обрести чувствительность.

– Кто же ты, – спросил он хрипло, – несчастный?.. И одет как-то не по-людски, такое ни в одной стране…

Человек поднял на него взгляд недобрых, налитых кровью глаз.

– Это хламида, – произнес он с еще большим трудом, чем Мрак, – парадная одежда!.. Пусть даже потерлась за две тысячи лет…