НеКлон - Dar Anne - Страница 7

Помимо основного здания, Миррор имеет еще несколько незначительных зданий, предназначенных для технического или иного обслуживания. Мои ноги неосознанно привели меня к самой непрезентабельной постройке, единственной выполненной из дерева и, на фоне общей штукатурной белизны остальных построений, выглядящей чёрной. Почернело дерево этого несуразного сооружения благодаря суровым северным ветрам и беспристрастно-проливным дождям, которыми Швеция воистину может гордиться.

Тяжело вздохнув, я согнулась, чтобы осмотреть свои чешущиеся колени. Два дня по три часа стояния на гречихе дали о себе знать не только покраснениями, но даже кровоподтеками на коленях. Чтобы не испачкать в кровь белые гольфы, я подогнула их до середины икр. Чуть позже мне крупно повезёт, что в качестве взыскания мне вменят запирание – самое жесткое из всех возможных взысканий. Потому как стояние на гречихе кровоточащими коленями всё же тяжелее, хотя и мимолетнее. Но пока что я не знаю, что избегу гречихи, и поэтому предвкушаю ту коленную боль, которая потенциально поджидает меня перед отходом ко сну. Будь здесь сейчас 11112, он непременно посоветовал бы мне не глупить, вернуться, пока еще есть время, и смиренно совершить ритуал. А мне плевать хотелось на его заботливые советы, пусть даже звучащие лишь в моей голове!

Резко разогнувшись, я вдруг заметила, что окно пристройки слегка приоткрыто. Видимо, Джером Баркер, которому эта пристройка отошла то ли за наставнические заслуги, то ли за непростой характер, решил проветрить помещение. Подойдя поближе, я поспешно прислонилась плечом к границе окна и украдкой заглянула в образовавшуюся щель. В единственной комнате не было никого. Обстановка же этой комнаты выглядела крайне аскетичной: два стола, на одном из которых расположился большой монитор с клавиатурой, один стул и пара деревянных лавок, один шкаф, пара подвесных полок с немногочисленной утварью. Всё знакомо и рассмотрено сотни раз. Но вот мой взгляд цепляется за нечто совершенно новое, ни разу не виденное мной в этой комнате и в любом другом закоулке Миррор. Да, точно, это книга! Тонкая, в переплете коричневого цвета, с золотыми буквами и витиеватыми линиями на корешке, она лежит на самом краю стола, кажется, ещё чуть-чуть и точно упадёт… Хотя бы поправить её краем пальцев. Но нет, отсюда мне не дотянуться.

Не задумываясь о том, что делаю, я поспешно оглянулась и, убедившись в том, что рядом нет ни души, аккуратно приоткрыла окно ещё на чуть-чуть… Рама вдруг неприятно заскрипела, в ответ на что я непроизвольно поморщила носом.

Ещё парочка секунд колебаний, и мной уже совершен уверенный прыжок в открытое окно. Протянутая рука… Всё. Я поправила книгу. Теперь она не упадёт. Но присмотревшись, я сразу же понимаю, что можно поправить ещё лучше… Поправляю. Однако меня снова не устраивает. Да что же это такое?..

Машинально беру предмет своего интереса в руки, открываю на произвольной странице, поглощаю слова глазами: “Если тебе дали разлинованную бумагу, пиши поперёк”. Застываю. Оглядываюсь. Кто это сказал?.. Прямо у меня в голове… Это не цифры, не формулы, не знаки, не уравнения, не таблицы, которые я успела впитать в себя до того, как их выбросили из кладовки, но не выбросили из меня. Слова? Смысл? Голос!

Резко захлопываю драгоценность, словно опасаясь того, что она оживет и пустится от меня наутек, прячу её во внутренний карман своего не застегнутого ни на одну пуговицу пиджака, после чего осознанно застегиваю на себе все семь пуговиц. Выпрыгиваю назад в окно. И с таким воодушевлением спешу навстречу неизбежному наказанию, словно уже пишу принадлежащими только мне чернилами поперёк бумаги, разлинованной кем-то совершенно не знающим мою сущность.

Глава 5

Я снова взбунтовалась. Мариса Мортон начала бить деревянной линейкой вытянутые руки 11112, но уже третий удар пришелся на мою руку, выставленную поверх руки друга.

Парням стоять коленями на гречихе легче, чем девушкам. Потому что у них брюки, а у нас всего лишь тонкие гольфы. Впрочем, Мортон ещё ни разу не забыла уведомить конкретно меня о необходимости закатывать гольфы до щиколоток перед тем, как принять своё взыскание, так что этот предмет гардероба ещё ни разу не уберег мои колени в наших стычках. В этот раз Мортон взыскала 11112 запиранием. Он уже отбыл своё наказание и ушел вместе со всем классом на улицу – сегодня на редкость солнечный и тёплый день, идеально подходящий для отдыха на ровном газоне мистера Еклунда. Мне же стоять на гречихе еще плюс один час – за заступничество. Мариса Мортон всегда лично контролирует исполнение вынесенного ею наказания. Сидит за своим столом у меня за спиной и, распивая чай, составляет очередной отчёт о проделанной работе, который никому, кроме нее одной, не нужен.

Я стою ровно – не горблюсь и не шатаюсь, как другие клоны. Не потому, что горбиться, шататься или двигаться нельзя, а потому, что не желаю ни единым своим движением доставить Мортон ещё большее удовольствие.

На самом деле в Миррор всего два вида официальных взыскания: гречиха и запирание. И оба используются в редких случаях. Большинство клонов ни разу не опробовали на себе ни одного из двух доступных для них взысканий. Просто некоторые клоны не входят в число большинства. Удары же линейкой по рукам практикует исключительно Мариса Мортон – остальные наставники редко прибегают даже к гречихе, не то что к запиранию.

С силой упираясь ладонями в стену напротив и кусая губы от боли, которую в эти секунды мне доставляла впивающаяся в мои колени гречиха, я непроизвольно, мысленно ухмыльнулась. Со стороны получается, что в Миррор клонам живётся очень даже неплохо: лучшее питание, лучшая забота о физическом здоровье, всего четыре часа в день уходит на уроки – этикет, анатомия, хобби и дисциплина, – давно носящие скорее увеселительный, нежели образовательный характер, всё же остальное время мы предоставлены самим себе. Мы можем делать что хотим, но так как наша свобода действий и даже наша фантазия сильно ограничивается стенами Миррор, клоны моего возраста обычно проводят время своей псевдосвободы не очень разнообразно: игры в бадминтон и шашки, прогулки по территории, лежание на кроватях, сплетни, а порой и споры, и, конечно же, почти всеми любимый, и оттого всегда проходящий максимально тайно, секс. Прежде я проводила своё свободное от отбывания взысканий время в тайной комнате с книгами и пособиями по химии или географии, в которой другие клоны порой предпочитали уединяться исключительно ради занятий сексом, но после того как в той комнате не осталось книг, она меня больше не интересует. Зато меня интересует то, что сейчас спрятано во внутреннем кармане моего пиджака. Маленькая, тоненькая книга со словами: “Шире открой глаза, живи так жадно, как будто через десять секунд умрешь. Старайся увидеть мир. Он прекраснее любой мечты, созданной на фабрике и оплаченной деньгами. Не проси гарантий, не ищи покоя – такого зверя нет на свете”. Не выдержав веса этих слов, я пересказала эти слова 11112, но он отреагировал на них вялостью, граничащей с незаинтересованностью, что неожиданно задело меня.

В коридоре послышались неровные шаги. Прежде чем человек вошел в кабинет, я уже знала о том, кого именно сейчас увижу. Джером Баркер был пятидесятипятилетним ветераном какой-то неведомой всем войны, хромающим на одну ногу и с двумя продолговатыми шрамами на лице, напоминающими глубокие морщины.

– Мистер Баркер, чем обязана? – за моей спиной раздался стальной голос. Мой взгляд встретился со взглядом вошедшего.

– Мне необходим клон 11111.

– Что ж, как только она отбудет взыскание, я отдам её в Ваше полное распоряжение.

– Не переживайте, я лично прослежу за тем, чтобы этот клон в полной мере отбыл взыскание, предписанное Вашим усмотрением.

– Вы джентльмен, мистер Баркер, хотя и скрываете это, – при этих словах Мортон произвела неоднозначный выдох. – Что ж, раз Вы обещаете проследить, забирайте этого клона, зачем бы он Вам ни понадобился.